Ребёнок моего мужа

− Ой, Ланка, Ланка, и зачем ты туда попёрлась? – вздохнула Юлька и осуждающе покачала головой. Она вновь сидела на кухне у Облонских и пила любимый чай с чабрецом из высокой стеклянной кружки с надписью «Я люблю Пермь».

− Хотела в глаза её бесстыжие посмотреть.

− Посмотрела?

− Посмотрела.

− И что там?

− Путного ничего. Только спесь и бравада.

− А ты ждала, что она перед тобой на колени упадёт и станет о прощении молить? Будь у неё стыд или хотя бы совесть, она бы к вам не заявилась.

Лана пожала плечами и подошла к окну. День сегодня был погожий − тёплый и солнечный. Люди шли по улице в распахнутых плащах, а молодёжь вообще переоделась в футболки и шорты, словно сентябрь чудесным образом переквалифицировался в май. Но Лану заинтересовало другое. Она во все глаза смотрела на берёзу, растущую неподалёку от дома. Та была высокой, выше шестого этажа, и Лана любила за ней наблюдать. Ещё вчера, когда Облонская пришла домой после разговора с Викой, берёза стояла изумрудно-зелёная, а сегодня уже полностью окрасилась в жёлтый. Удивительная всё-таки штука − природа. Порой только и остаётся, что глазами хлопать. А весной обратная ситуация. Погода мерзкая может целый месяц стоять, а потом, бац, солнце выглянуло, и за один день все деревья в листьях. Жаль, люди так не умеют. Люди подчас слишком долго думают. Им, чтобы принять решение, иногда месяцы требуются, а то и годы.

− У неё срок-то сейчас какой? – вновь заговорила Юлька.

Лана на несколько секунд задумалась, прикидывая в голове даты.

− Где-то недели тридцать две. Вот-вот тридцать третья начнётся.

− Это ж капец капецовый!

− Ага, − усмехнулась Лана, − шесть-семь недель ещё ждать. Минимум.

− Может, вам из города уехать. На месяц-другой.

− Мы уже уезжали. Она захочет – везде достанет.

Юлька снова вздохнула и принялась крутить в руках кружку. Ей вдруг дико захотелось получше рассмотреть ротонду.

− С Владом-то вы хоть разговариваете?

− Разговариваем. Через раз. Я даже рада, что он в командировку уехал. Иначе бы опять в пух и прах разругались.

− Дорогая… − Юлька встала и обняла подругу за плечи. – Если я что-то могу сделать, только скажи.

Облонская отрывисто покачала головой. Она продолжала смотреть на берёзу, словно ждала от неё совета, как жить дальше.

− А ты думала, что будет, если этот ребёнок и впрямь окажется от Влада?

− Этот ребёнок не от Влада!

− А если матрёшка не врёт? Что тогда?

Лана крепко зажмурилась и схватилась обеими руками за подоконник.

− Можно до её родов я побуду Скарлет О’Хара?

− Подумаешь об этом потом?

− Мугу.

− Ладно. Давай подумаем об этом потом.

Вернувшись за стол, Юля потянулась за лимонным кексом, хлопнула себя по руке, но через минуту всё равно взяла и почти целиком засунула в рот. «А была не была, − решила она. – Живём один раз. Ну и пёс с ним, даже если растолстею».

− Зря ты, конечно, к ней пошла. Она Владу наверняка уже «настучала».

− А я на неё не кричала и до слёз не доводила. Я потребовала, чтобы она отстала от моего мужа, и сказала, что ей не поздоровится, если она врёт. Всё в спокойной форме.

− Думаешь, она приукрасить не сумеет? Сумеет.

Лана повернулась к подруге и скрестила на груди руки. Лицо у неё было уставшим, глаза – тёмными и печальными.

− Знаешь, что я вчера заметила, пока с ней разговаривала? Она… очень сильно любит этого ребёнка. Так его защищает. Бережёт.

Юлька поперхнулась и выкашляла на стол приличную порцию чая, хлопнула несколько раз себе по груди и принялась затирать коричневатую жидкость салфетками.

− Конечно, любит, − прохрипела она. – Этот ребёнок – её билет в безбедную жизнь. Понятно, что она будет беречь его как зеницу ока.

− Мне кажется, не поэтому. Мне кажется, она прилипла к Владу, как раз для того, чтобы у её ребёнка было достойное детство. То есть, возможно, она больше старается для него, чем для себя.

− Тебе, Лана, кажется. Не все люди в карму плюсики копят. Некоторые про жизненный бумеранг и не слышали. Он просто до них не долетел. Пока. Девка эта хочет на твоё место, в четырёхкомнатную квартиру. И жизни хочет роскошной. Ребёнок этот – только средство.

− Не знаю… − Сев рядом с подругой, Лана налила себе ещё чая, но, едва отхлебнув, вернула кружку на стол. Желудок отозвался дикой болью: за последние сутки она выпила слишком много успокоительного.

− Ладно, − Юлька с чувством хлопнула в ладоши. – Хватит о грустном. Давай о хорошем. У тебя же меньше, чем через месяц днюха. Тридцать пять как-никак! А тридцать пять, как и восемнадцать, только один раз в жизни бывает.

− Можно подумать, тридцать четыре или тридцать три дважды случаются.

− Неважно, − отмахнулась Китайгородская. – Это дело в любом случае надо отметить. Предлагаю напиться и пойти в мужской стриптиз. Ну или просто по мужикам. И пусть только твой Влад пикнуть посмеет, я ему сразу поддувало прихлопну за все его выкрутасы.

Лана рассмеялась тоненьким, звонким смехом.

− По мужикам – это чревато. Мне-то ничего не будет: у меня обе трубы убраны, а вот тебе поостеречься придётся. У тебя яичники богатые.

− Ах, чёрт, точно, − Юлька театрально хлопнула себя по лбу. – Всё время забываю, что они у меня миллионеры. Хоть бы мне бабосов подкинули, я бы новый картридж в принтер купила, а то мой уже заправленный-перезаправленный. Ну так что, оторвёмся? Наденем мини-юбки, ботфорты и прозрачные топики, а всем прохожим скажем, что нам восемнадцать, и спешим мы в общагу. А по пути подцепим пару-тройку мужиков. Пару-тройку на каждую.

Лана снова засмеялась.

− А Максим твой на мужиков этих, интересно, как отреагирует?

− А мы его с собой возьмём. Для охраны. Чтобы мужики про нас ничего плохого не подумали.

− А меня в охрану возьмёте?

Влад настежь открыл двери и вошёл в кухню с дорожной сумкой в правой руке и с букетом белых ромашек в левой. Немного взлохмаченный, немного уставший, но как всегда чертовски привлекательный. Посмеиваясь над остротами подруги, Лана не услышала, как в замочной скважине повернулся ключ и как скрипнула входная дверь. Она не ждала мужа сегодня. Будто в старом советском анекдоте, он вернулся домой раньше на целые сутки, но радости от этого она не почувствовала. Сердце стучало ровно и спокойно. «Вот так любовь и умирает…» − мысленно произнесла она, скользя по мужу ничего не значащим взглядом.

− Ну, так что, меня возьмёте? − повторил он с лёгкой улыбкой и протянул жене букет её любимых цветов.

− Я, пожалуй, пойду, − произнесла Юлька и изобразила придворный поклон. – Не хочу быть третьей лишней. Меня можно не провожать. Я дверь сама захлопну. С той стороны.

С минуту Влад и Лана молчали. Цветы она приняла, но поспешила избавиться, небрежно бросив на стол. Свежие, ароматно пахнущие и перетянутые жёлтой ленточкой, они напоминали ей о лесе, несостоявшемся пикнике и последнем звонке Вики.

− Как прошёл твой день?

− Работала и пекла лимонные кексы.

Лимонные кексы Влад не любил, а потому усмехнулся.

− Снова меня наказываешь?

− Нет, просто я не ждала тебя сегодня и испекла их для себя и для Юльки.

− Юлька что-то зачастила к нам в последнее время.

− Она пришла поговорить насчёт дня рождения.

− И как? До чего договорились?

− Ты же слышал. Пойдём мужиков цеплять. А то на сторону у нас только ты бегаешь. Несправедливо как-то. Я тоже хочу. И имею право.

Лицо у Влада посуровело, но Лану это ни капли не взволновало. Чтобы не смотреть на мужа, она занялась сначала цветами, а затем принялась заваривать свежий чай.

− Я знаю, что ты ходила в больницу к Вике.

− Знаешь? Молодец! У тебя хороший информатор!

− Давай поговорим, как взрослые люди, и не будем истерить.

Лана хмыкнула. И когда это они были взрослыми людьми?

− Всё за ребёнка переживаешь? Не переживай! Голос на мать твоего сына я не повышала. Мы поболтали, как старые приятельницы. Обсудили её соседок по палате и даже сошлись во мнениях относительно женщин, делающих аборты. Не переспи ты с ней семь с половиной месяцев назад, мы бы, возможно, даже подружились. Со временем.