Простодушны и доверчивы

Подари свой лук

Поначалу Ольга жутко стеснялась, прислушиваясь и ловя любой звук снизу. Но Илья быстро с этим разобрался, принудив видеть и слышать только его. Вторая брачная ночь не шла ни в какое сравнение с первой. Никакого сумбура, порождённого выплеснувшимся нетерпением заждавшихся – всё обстоятельно и восхитительно.

Наконец-то, она узнала, отчего люди совершают из-за этого столько глупостей и даже преступлений. И почему женщины готовы идти на любую каторгу, лишь бы не расставаться со своими мужчинами. Даже самые суровые и непреклонные из них могут быть нежными и податливыми, когда их глаза излучают непритворную, неподкупную любовь. Когда тебе отчаянно хочется, чтобы их грубые, но и трепетные руки никогда не размыкались.

Ольга лежала, прижавшись к его твёрдому, упругому телу, млеющая и выжатая до последней капельки любых желаний.

– Остался ещё один вопрос, – внезапно обрадовал Илья, и в голосе его поубавилось мягких ноток. – Колдун.

Ну, зачем нужно всё портить, если лучше ничего не трогать – с досадой подумала она и нехотя пробормотала:

– Я и тебе должна объяснять, что ничего к нему…

– Это я должен тебе объяснить, – прервал он уже никому не нужные признания. – Объяснить, что больше ты в межмирье одна не уходишь. И твои чувства тут не при чём. Только его упорное желание добраться до цели. Значит, до тебя. Он будет пытаться до тех пор, пока я его не прикончу. Не мешай мне, прошу: не подставляйся.

– Исключено, – облегчённо выдохнув, пообещала Ольга.

Он сразу почувствовал, что неспроста. Отстранился, заглянул ей в глаза и уточнил:

– Ты что-то знаешь?

– Знаю, чего именно от меня хотят. И… Прости, я не могу тебе рассказать: слово дала. Но, это не навсегда.

– Этого достаточно, – согласился Илья, что слово надо держать, и снова притянул её к себе: – Если знаешь, уже наполовину защищена.

Заснули они уже под утро. Которое началось – как обычно в последнее время – интересно.

 Ольга проснулась оттого, что Илья сел и напрягся. Его разбудил бесстыдник Нешто: паразит без малейшего зазрения совести впёрся к молодым и уселся у них в ногах прямо на постели. Спросонья она не сразу сообразила, что из-под сбившегося одеяла торчат некоторые части её обнажённого тела. А когда сообразила, заодно и оценила, насколько древнему духу неинтересны её прелести. Абсолютно и бесповоротно.

– Что за шум? – поинтересовался у визитёра Илья, разглядывая аккуратно лежавшие на ковре новенькие спортивные штаны и футболку.

Бельмондошка позаботилась – тепло поблагодарила Ольга семейную радетельницу. Её халатик тоже не забыли принести, разложив на нём чистое бельё.

– Приползла-таки змеиша, – недовольно пробухтел Нешто, всем своим видом изображая страдальца и местами великомученика.

– Какая? – ничуть не стесняясь его, откинул одеяло Илья и принялся одеваться.

– Какая? – язвительно передразнил его Нешто. – А то ты не знаешь? Хозяйкина подхалузница да льстивица. Наговаривает ей, нашёптывает на всякого доброго человека…

– Что значит «подхалузница»? – уточнил у жены Илья.

Он ещё с вечера объявил всем, что никакой невесты у него нет и быть не может, ибо женат – и пускай хоть кто-нибудь попытается ему возразить. Ольга приняла это сразу: век по ве́ку отныне и до ве́ку. Без честно́го пирка и свадебки. Остальные, впрочем, тоже – даже принципиальный в таких вопросах Степан Степаныч.

– Это значит подхалимка. Что мне кажется преувеличением, – пояснила она, укоризненно воззрившись на моментально надувшегося критикана.

– Вроде, как я безвинно наговариваю! – прошипел тот, подлетел над матрацем, прошёл насквозь полог и злорадно напророчил: – А вот сама полюбуешься, тогда оно и покажет, кому бы ума призанять да за мужиком приглядывать.

– Что лежим? – проводив взглядом раздухарившегося дедка, поинтересовался Илья, залезая в футболку.

– За мужиком приглядываю, – съехидничала Ольга, потягиваясь.

– Ты же ещё не полюбовалась на то, что ОНО покажет, – резонно заметил муж и пошлёпал по ковру к тапкам, аккуратно выставленным перед дверью на лестницу. – Так что вставай: оно ждать не будет.

И всё-таки она ещё немного понежилась в постели, едва не задремав. А когда спустилась вниз, обнаружила, что всё семейство опять сконцентрировалось на кухне – будто и не покидало её с вечера. Торопиться туда причин не было – хотя там и веселились на зависть – и Ольга забралась в ванну. Неспешно приняла душ, привела себя в порядок и, наконец, присоединилась к остальным. Вошла на кухню и застыла в ступоре.

О том, что именно это и есть обещанная змея Гарафена, в принципе, догадалась. Но глазам не поверила. От пресмыкающегося у временной жилички были только змеиные глаза – в прямом смысле слова. Правда, опушённые шикарными ресницами, что несколько скрадывало рефлекторную человеческую неприязнь к ядовитым гадам. Зато всё остальное…

В чём-то Нешто был прав – признала Ольга, присаживаясь за стол рядом с дедом. И стараясь не слишком пристально пялиться на гостью. А также на Илью, дабы выяснить, насколько пора начинать за ним приглядывать. Вскоре стало очевидно: Гарафена его заинтересовала – не без этого. Но не в том смысле, ради которого эта развратная змеища припёрлась в гости абсолютно голой.

Честно говоря, она была здорово красива. Что лицо, что тело – идеальней встречать или видеть не приходилось. Сногсшибательный экземпляр! А какие волосы – залюбовалась Ольга её натурально золотыми волнистыми прядями, льющимися живым потоком по спине до самого пола.

Справившись с первым впечатлением и присмотревшись повнимательней, поняла: насчёт развратной – это она погорячилась. Строго говоря, Гарафена разгуливала и голой, и не совсем. Её кожа – как и полагается змее – была в меленьких-меленьких чешуйках. На высокой обалденной груди отсутствовали соски – с прочими первичными половыми признаками тоже не густо.

А что касается её замашек… Когда Гарафена одним непередаваемо гибким движением оказалась на коленях Ильи – а тот поддержал даму под спину, чтобы та не грохнулась на пол – ревность в душе Ольги ударила во все колокола. Но тут чешуйчатая соблазнительница эротично просвистела, почти касаясь губами губ Ильи:

– Шшшто, мечник, ты готов ссспровадить в небытие сссоперника?

– Жду не дождусь, – ответил Илья таким тоном, что Гарафена даже слегка отшатнулась.

Попытала его немигающими золотыми змеиными глазами и удовлетворённо резюмировала:

– Моргощщщ ссскоро падёт.

От своего собственного зла один оберег: ты сама – вспомнила Ольга слова Гаты. Мгновенно заткнувшие раззвонившуюся ревность и прочистившие мозги до хрустальной прозрачности.

– Гарафена, а змей Хва-Га сильней тебя? – задала она очень важный вопрос.

– Не сссильней, не ссслабей, – весьма серьёзно ответила та, уставившись на лучницу своими невыносимыми глазами рептилии. – Хххва-Га иной. Всссё решшшает ссслучай. И желание Хозяйки, – вдруг закончила она вполне нормальным голосом без шипений и присвистываний.

– Что за желание? – тут же заинтересовался полковник.

– А это вам знать ни к чему, – безапелляционно заявила гостья, сползая с колен Ильи.

Она скользнула к двери и насмешливо осведомилась:

– Не слишком ли вы засиделись, приставнички? Беда сама себя не отвратит, не перебедствует.

– Чего расселась?! – накинулся на старшую внучку полковник. – Пять минут на завтрак и переоблачение.

Только тут Ольга сообразила, что все, кроме неё, уже поели. А перед ней стоит нетронутая остывшая овсянка с малиной и черникой. Так быстро она ещё никогда не запихивалась. Одновременно влезая в джинсы, и футболку, заботливо поднесённые сестрой.

Копейщик, мечник и лучница с кнутобоем направились в свой заграничный терем – искать Гату по межмирью не легче, чем оброненный в океан рублёвик. Сумерла обязательно узнает, что они готовы приступить к следующему этапу операции, и сама к ним придёт. Как узнает? Да у неё в Нави шпионов больше, чем волос в обеих бородах приставников.