Покажи мне космос

Пока Настя принимает душ, я незаметно меняю покрывало на ее кровати на свое.

Аромат парфюма Филиппа основательно въелся в ткань, пока он спал. Я подношу ее ближе, чувствую нотки цитруса, и в голове возникает образ высокого парня со слегка взлохмаченными каштановыми волосами.

Филипп будто стоит прямо передо мной. Так, словно он подслушал девичий разговор, а теперь усмехается, и в потемневшем взгляде пляшут лукавые огоньки.

Моя соседка не должна узнать, что в комнате был кто-то помимо нас двоих. Сама она, скорее всего, отнесется к этому легко и даже нас благословит.

Но я побаиваюсь, что у нее не получится сохранить ночевку Филиппа в секрете. Лучше перестраховаться на всякий случай.

Я вовремя заканчиваю расправлять покрывало, потому что Настя как раз входит в комнату с полотенцем на голове.

— Мы сейчас идем на завтрак? — спрашивает она.

— Конечно.

Я с улыбкой киваю, и, когда она высушивает феном волосы, мы направляемся в столовую.

Настя без умолку болтает о том, как же ей нравится Костя, а я слушаю, периодически вставляя «Ага», «Здорово!» и «Круто!». Хорошо, что она не задает никаких вопросов, на которые не хотелось бы отвечать.

Дана и Злата уже заняли столик у окна. Наконец-то нам повезло, и можно будет позавтракать с видом на живописную клумбу роз. За ней зеленеют сосны и пихты, а вдалеке возвышаются горы, окутанные утренней дымкой.

Но мое настроение поднимается не только по этой причине. Оглядевшись, я не вижу в зале Паши и с облегчением выдыхаю.

Знаю, нам придется в какой-то момент пересечься. Просто хочется максимально его оттянуть.

Помахав рукой девочкам, я вслед за Настей подхожу к линии раздачи. Моя одногруппница довольно быстро ставит на поднос все, что хочет, а вот я замираю у стеклянных полочек, не зная, стоит ли сегодня выбрать омлет или творожную запеканку.

И тут за спиной раздается знакомый мягкий голос:

— Привет, Рита.

Нет…

Сердце сразу уходит в пятки.

Видимо, я рано обрадовалась, подумав, что мы с Пашей не встретимся в столовой. Голос, конечно же, принадлежит ему.

Обернувшись, я вижу перед собой его серо-голубые глаза, похожие на небо в грозу. Совсем близко. Почти как раньше. Но я не произношу ни слова, словно стала немой.

Эти глаза каждый раз разбивают мое сердце. Эти губы напоминают о сладости поцелуев и о горечи правды. Эти руки не дают забыть, что обнимали не одну меня.

Время будто замедляется. Мгновение превращается в вечность, и в памяти проносятся наши общие воспоминания.

Выигранные турниры, прогулки по набережной реки теплыми вечерами, свидания в любимой кофейне недалеко от университета. Все ссоры, примирения, клятвы любви и исполненные танцы.

Раньше казалось, нам с Пашей идеально подходит чувственная и медленная румба. Но сейчас я больше так не думаю.

Наша история — грустная бачата, которую танцуют под «музыку горечи» [1].

Самообладание не выдерживает. Оно трескается на миллионы крошечных осколков, будто стекло от удара.

Но я пытаюсь держаться. Пытаюсь из последних сил.

— Что, даже не хочешь поздороваться? После всего, что между нами было? — Паша смотрит пристально на меня, и его брови слегка приподнимаются, а губы изгибаются в улыбке.

Теперь изнутри жгучей волной поднимается злость. То самое чувство, что я ощутила, когда увидела своего парня с другой.

Только благодаря злости я вновь обретаю голос и произношу:

— В последнее время мы отлично обходились и без этого.

Никто из нас действительно не приближался друг к другу с того злополучного апрельского дня. А если встреча была неизбежна, все ограничивалось кивком головы.

С чего вдруг Паша решил со мной заговорить?

— Да, но тебе не кажется, что не здороваться некрасиво? — Он склоняет голову в сторону. — Мы же не чужие люди и сейчас в одном лагере. Кстати, я так и думал, что ты поедешь в «Звездный».

— Почему? Следил за мной, что ли?

— Нет. Просто я слишком хорошо тебя знаю.

— Как и я тебя.

Паша берет пустой поднос и слегка усмехается:

— Мне не хватало твоего сарказма, веришь?

— Не очень. — У меня тоже вырывается смешок. Едкий и совсем не веселый.

Судя по аккаунту моего бывшего в соцсети, он отлично проводит время и ни секунды не скучает. Вчера я впервые за пару месяцев заглянула туда и заметила, что с на фото с ним постоянно разные девушки.

Та ведущая долго не продержалась. Вскоре Паша сменил ее, а затем проделал это еще несколько раз.

С партнершами по танцам произошла похожая история. Видимо, он пока в поиске идеала.

По какой-то причине я почувствовала странное удовлетворение, изучая Пашину страничку. Наверное, потому что у него так и не вышло найти мне замену. Ни на паркете, ни в жизни.

— Рит, надо поговорить, — произносит Паша, оглядываясь по сторонам. — Только не в столовой.

— О чем же?

— О нас.

Я вновь не могу удержаться от смеха.

— Никаких нас давно нет. Разве ты забыл?

Вот это наглость!

Сам все разрушил, а теперь делает вид, что у него амнезия. Будто произошла одна из наших обычных размолвок, а не измена.

— Зай…

— Не называй меня так!

Следующие слова Паши пролетают мимо моих ушей, потому что я замечаю в дверях столовой широкие плечи Филиппа. И он направляется прямо к нам, застрявшим в самом начале линии раздачи.

[1] Música de amargue (исп.) — традиционное название музыки для бачаты, которая считалась танцем бедняков и разбитых сердец в Доминиканской Республике.