Шепот песков

 Очнулась в тепле. Что-то неприятно щекотало лицо. Зато лежать было мягко и удобно. Все это сопровождалось назойливым зудом. Чесалось все тело, словно… неужели аллергия на какой-то препарат. В больнице ведь наверняка ввели что-то, для поддержания там, или от простуды? Но как можно не заметить, что пациент оброс прыщами, как пятнадцатилетний подросток. А если шок?

 Последняя мысль наконец заставила распахнуть глаза и рывком сесть. Открывшийся пейзаж мало напоминал больничную палату: деревья высокие, кряжистые, землю прикрывал мох, толстый такой, не зря на нем мягко лежалось, кое-где травка торчала, собственно она лицо и щекотала. А зуд от комаров. С тяжелым вздохом легла обратно успокаиваясь. Медикаментозный сон со сновидениями, рассказывала мне подруга о таком. Ей под действием препаратов показалось, что больница — это центр мирового заговора. Людей туда увозят с концами, и, объявив родственникам о смерти больного, ставят на нем опыты. Тоже говорила, что отбивалась от врачей, тем ее к кровати пришлось привязать. Потому как тело двигается совсем не во сне. Так что лучше полежать спокойно. Тем более что и похищать меня никто не думает.

 Сколько я выдержала, не знаю. Комары достали. Было их немного, но терпеть, когда тебя обескровливают, даже во сне было очень неприятно.

 – У-у, гад! – хлопнула я по одному жирному наглому вампиру и выдала задумчиво, – больно!

 Ущипнула себя за руку. Больно! Прикрыв глаза, пыталась вспомнить, что говорила про это подруга. Вроде ничего. Но если подумать логически, тело двигается, значит, я себя на самом деле бью и щипаю. Но если следовать все той же логике, меня должны были остановить. Хотя есть очень большой шанс, что медсестра, или кто там присматривает за такими пациентами, спокойно сидит и листает ленту какого-нибудь контактика.

Не головой же я бьюсь, в конце концов.

 Невольно приоткрыла глаз, осмотрев ближайшее дерево. Ну нет, еще не хватало! Вновь села, оглядываясь по сторонам. Но лес исчезать не спешил. Более того, до меня наконец дошло, почему комарики так спокойно мной завтракали – я была абсолютно голой!

 – Это бред, какой-то болезненный бред, – замотала головой, с силой надавливая на глаза. Не помогло, лес шелестел, звенел, и… разговаривал. – Так, а вот и санитары, – зло пробормотала, поднимаясь. Как ни странно, чувствовала себя вполне прилично, если не считать интересного повреждения мозга, нарисовавшего лес посреди ноября.

 Слегка пошатываясь – оказалось, мох не такой уж и мягкий, если отойти от моей лежанки, шишки и палки больно впивались в стопы – побрела на голоса.

 Лучше бы я осталась лежать.

 Стоило обойти пару деревьев, взгляду открылся костер. Возле него сидели трое мужчин. Они резко замолчали и круглыми глазами уставились на меня.

 ***

 – Еще дня три пути, – помешивая бурлящую в котелке кашу, проговорил Морок. – Там деревенька стоит, можно провизии купить.

 – Три дня жрать эту бурду? – со вздохом буркнул Итван. Крупному воину было сложнее всего пережить отсутствие полноценного питания. Весь вид великана говорил о печали, даже усы словно сильнее обвисли, почти полностью прикрыв губы. На самом деле, на состоянии гордости воина сказался тяжелый день пути. Жара усилилась, а под шапкой Ицрийского леса к тому же стояла духота.

 Перепалка была необязательным ритуалом последних дней. По какой-то причине, ранее богатые на дичь леса за две седмицы не явили взгляду троицы ни одного зверя или птицы. В сумках закончилось даже соленое нечто, призванное храниться на самом дне до смерти путешественника.

 – Да ладно тебе, неужели невкусно? – обиженно выдохнул Артист. Излишне возмущенным движением причесал рукой рыжие волосы и с вызовом уставился на великана, ожидая приговора.

 – Вкусно, – покладисто согласился тот, – если мяса добавить, а так бурда бурдой!

 Морок криво ухмыльнулся, но на кашу тоже смотрел без энтузиазма.

 – Да ну вас, мясо им подавай, – мотнул шевелюрой Артист, а потом внезапно расплылся в мечтательной улыбке. – Какое мясо, когда там можно будет к какой вдовушке на постой остановиться.

 Приятели в унисон фыркнули, подавившись смешками. С учетом того, что предстоящая деревня принадлежала оттолли, вдовушка могла Артистом разве что подзакусить.

 – Ого, сила воображения, – округлив глаза, прохрипел рыжий внезапно, глядя куда-то в сторону вездесущего леса.

 Поднявший взгляд от котелка Итван поперхнулся воздухом, тоже решив изобразить из себя сдавленную жабу.

 Мороку, чтобы рассмотреть то, что повергло приятелей в стазис, пришлось повернуться, опершись рукой о землю. Глаза он не пучил, лишь вскинув изумленно брови, чем искренне мог гордиться, ибо от открывшегося вида можно было и помешаться.

 Из-за дерева, медленно и осторожно, выходила девушка. Абсолютно нагая девушка, посреди бесконечного Ицрийского леса. Белая кожа словно светилась под вечерними, тусклыми лучами. Темно-русые волосы аккуратными прядями подчеркивали симпатичное лицо и чуть прикрывали грудь, скорее пробуждая воображение, чем скрывая формы. На вид она уже давно перешагнула возраст юности, но тело об этом видно не знало. Узкая талия, высокая грудь, плоский живот, все говорило, что женщина еще не рожала. Что странно, на вид она явно была из знати, а тех стараются сплавить замуж даже раньше, чем крестьянок. И что самое странное, женщина абсолютно не стеснялась своей наготы.