Врата полуночи

Впрочем, сомневаюсь, что кто-то из читателей рискнёт возразить — польза древних языков очевидна. Достаточно вспомнить… да хоть латынь. Вот, казалось бы, мертвый язык. И древний, кто бы сомневался! Но сколько сокровищ получит знающий его и добравшийся до архивов Ватикана.

Разобрав быстрый почерк секретаря, узнает этот самый знающий и любопытствующий, что вовсе не уверенность и утверждения, что Земля наша вращается вокруг Солнца, сгубило Джордано Бруно, а его занятия чёрной магией и личный демон. Модным это считалось в те далёкие и смутные времена — завести собственного демона, почти как корги сегодня. Последствия, правда, были посерьёзнее, чем разгромленная комната. Ну да ладно, каждый выбирает себе питомца по вкусу.

Но можно узнать обо всем и не имея склонности к языкам. Правда, в школе не расскажут про демонов, и в учебнике не напишут о склонности знаменитого Джордано искать знания с помощью заклинаний. В не очень древних книгах популярна иная идея. Но книг много. В какой-нибудь и попадётся история про домашнего демона, в аккурат между историей о докторе Фаустусе и загадкой Шекспира.

Историй из древних и не очень книг Мирена знала предостаточно. Проблема была в другом. Необходимость развлекать незваных гостей отвлекала от мыслей. И если совсем честно, Мире хотелось или кричать, или заплакать. Или все вместе. Но когда умиротворенный Алек показался в дверях, Мира готова была убить его, только б не видеть довольную рожу, не слышать бодрый голос, не разгадывать — лицемерит он сейчас, излучая довольство и энергию, или пытается сыграть все это, чтобы втереться в доверие, расположить к себе, чтобы в итоге что-то вызнать.

Да, она знала — видела — он был искренен. Ему действительно было хорошо. Но ей-то от его «хорошо» было совсем не легче! А натолкнувшись на ее колючий взгляд, великий блогер обиженно замер. Принял на свой счёт холодность и злость.

Мира вдруг задумалась. Как интересно складывались ощущения. Неприятный при первой встрече человек вдруг стал… иным… другим… Так на него подействовала прогулка по деревне? Или работа в огороде? Или что?

За спиной у Алека закряхтело, журналист посторонился, и повеселевший — понятно с чего! Наверняка уже успел всех напрячь и собственную работу на пару дней свалил на молодых парней, да и грех было такой удачей не воспользоваться — Иваныч осклабился в сторону Миры.

— Готова банька-то! Вести гостей что ли, Мирка?

— Веди, — отмахнулась Мирена, — что спрашиваешь? Вы сначала, мы потом с Ольгой, на второй пар. Вы ж натопили, поди!

— А как же, Мирочка, — заскулил сторож. — Мужикам жар нужен.

Он склабился и подмигивал, явно хотел показать и намекнуть, только Мире никак было не понять его намёков, да и расшифровывать не хотелось. А вот новый кандидат для тренировки суровых взглядов точно возник. Правда, Иванычу было глубоко все равно на Мирины взгляды. Он веселился, ожидая интересного представления.

***

Ужин был почти готов, вынут и даже почти накрыт на столе. Посуду расставляла Ольга — Мира самоустранилась и делала вид, что занята чем-то у печки, а на самом деле перебирала сушеные травки.

— Мирена, можно спросить?

Мира обреченно кивнула. Нет, она ни о чем важном не думала, и нет, травы совершенно не нуждались в сортировке. Просто не хотелось сейчас ничего — предстояла трудная, почти невозможная ночь, навязались любопытные, пора было психовать и думать, думать, думать… Хотя, чем оно поможет?

— А ты вот Алеку в чай что-то положила… ничего, что я на «ты»? — спохватилась вдруг Ольга, хотя на «ты» она перешла уже давно и совершенно незаметно для себя.

— Ничего, — пожала плечами Мира и улыбнулась. — Положила. И что?

— А как это подействует?

— Уже подействовало. Ты сама заметила что-то?

— Не особенно. Правда, он не шипит на нас, как обычно. Ну и прям глаз от тебя оторвать не может… Приворотное зелье, да?

— Э, нет. Никакой радости в привороте нет. А что отношение к тебе изменилось — тоже не совсем верно, но ближе. Он больше к себе сейчас разворачивается… Как бы сказать…Хорошо ему здесь. Спокойно. И он это принял. В суету не рвется. Успокоительное в львиных дозах вообще чудеса творит, не поверишь.

— И все, что ли? — Ольга покосилась недоверчиво в сторону печи, где все еще копалась хозяйка.

— Ну да. А ты чего хотела? Я ему мяты с пустырником дала. Доступно и эффективно. Знай себе только пропорции соблюдай и результат на лицо. Не колдунья я, — улыбнулась Мирена.

— Я и не думала так, — протянула Ольга, но было понятно, что думала. И теперь даже больше думала, чем утром.

Странное существо человек. Солги ему — поверит, правду скажи — изумится и будет подвох искать…

Тем временем Иваныч привел гостей обратно. Гости излучали довольство смешанное с затаенным восхищением, громогласно обменивались впечатлениями и просто-таки исходили счастьем. Не то, что это было как-то подозрительно… Но… Как-то уж слишком деловито Иваныч поправлял рукава просторной рубахи. Мира подозрительно косилась в его сторону, и перехватив-таки взгляд сторожа, погрозила из-под тишка кулаком, мол «Не вздумай! Гости!» А Иваныч хрюкнул уже привычно и загудел:

— Девки, стол-то чего не готов? Накрывайте, накрывайте!

Поставили кашу в чугунке, пареную тыкву с мясом, рыбу жареную, навалили в мисы соленых и квашеных овощей, и свежих подрезали. Хватит мужчинам подзакусить, пока девушки в бане отдохнут. Иваныч только печально стол оглядел и вздохнул, когда Мира приглашала ужинать и добавила что-то про «сухой закон». И даже не извинилась!

В нагретой баньке было тепло и приятно, пахло так, что голова кружилась — от восторга, конечно. Запах и правда был приятным, напоминал о поле и солнце, и еще почему-то Ольге казалось, что пахло нагретой речкой и немножко — лесом, даже выходить не хотелось. Но Мира как-то легко и быстро все сделала, и как-то так получилось, что удовольствие как-то слишком быстро закончилось.

Потом, уже в доме, поглядев на часы, Ольга с удивлением поняла, что почти тридцать минут они с хозяйкой отдыхали в жаркой баньке. Полчаса, которые как пять минут промелькнули. Удивительно! Потому что вообще-то Ольга жар не любила, и никакого интереса в бане не видела, и восторгов по поводу сауны с подружками не разделяла. Больше того, свято была уверена, что модно это просто — сидеть в жаре, краснеть, потеть и рассказывать после всем, как ты очистила чакры от скверны города. Модно, и все. И только как дань моде все и рассказывают, закатив глазки, про чакры, очищение и прочая. Сама Ольга в городе в баню ходила только элитную, и только если было совсем надо. И глазки закатывала, и тоже рассказывала, какой кайф, а на деле дождаться не могла, когда этот «кайф» закончится. А тут…

От прохлады октябрьского вечера она ощутила такой восторг, такое непередаваемое никакими словами чувство свободы и счастья!.. Мирена еле утащила полоумную московскую девицу в дом, чтобы не простудилась. Усадить за стол уже не представило никакого труда: хоть и подостывшие, блюда все еще источали такие ароматы, куда там модному парфюму. И Ольга почти набросилась на простую молочную кашу с тыквой. А мужчины присоединились — им что, они и по второму кругу готовы.

Когда у гостей иссякли всякие силы жевать, когда постепенно угасла застольная беседа, а чайник боролся с огнем уже третий раз, Алек наконец-то вспомнил и о своих целях. Не есть ведь приехали, правда? Не права была Мирена, не настолько помог успокоительный чай. Алек наелся, набрался сил и готов был к новым свершениям вовсю. Привычно рыкнул на оператора, отправив его за камерой, фыркнул на Ольгу — блокнот так и лежал хрен знает где, а требовался немедленно, прямо сейчас. Ольга вопросительно посмотрела на хозяйку, но долго переглядываться было некогда, пришлось идти, почти бежать за блокнотом — по крайней мере, великий Алек любил, когда подчиненные полошились и носились как курица от петуха. Сам виновник переполоха благодушно смотрел на хозяйку и явно намеревался разговаривать. Мирена таким желанием не горела, и за столом участия в беседе не принимала, минимально только, чтобы ни у кого мысли в ее невежливости не закралась, но гостям, честно сказать, особо и не до нее было, к счастью, им и в своей компании было тепло и хорошо, да и Сергей Иванович помогал, как мог. А сейчас вот было, похоже, не отвертеться. Но Мира решительно не хотела начинать первой, даже из вежливости.