Морфа

Мы с Таиром вышли из разрыва прямо перед воротами. Небо стремительно светлело, фонари на улице погасли. Дом в глубине сада заставил моё сердце тревожно сжаться. Как они там?! Не сошёл ли Лейк с ума от беспокойства?! Как заклинание, я повторял про себя, что отсутствовал одну ночь. Ночью нормальные люди спят, и винари обычно тоже отдыхают… Смущало слово «нормальные». Мой друг может считаться таковым? А Берт с его понятиями о чести и долге? Зента с её сердцем?

— Ми-и!— пискнуло у меня над головой.

Мы с Таиром задрали головы. На перекладине ворот распластался пушистый комок.

— Это мер?! — серебряные глаза любимого зажглись восторгом. — Породистый, дорхский!

— Наглый и жирный, — буркнул я, снимая зверя и сунув его Таиру в руки. — Держи паршивца. Что он только здесь делает…

— Тебя ждёт! — Таир прижал меховой комок к себе. — Тяжёлый!

Створки ворот послушно скрипнули, пропуская нас внутрь. Охранные заклинания были на месте. Первым делом я кинул взгляд на стойла, опасаясь увидеть что угодно, вплоть до обугленного остова и двух чёрных обгоревших холмиков. Строение стояло на положенном месте, и это уже радовало. Я позвал. Откуда-то сверху раздалось шипение, и сначала один, а затем и другой строги спланировали передо мной, обвили нас хвостами, обняли крыльями. Честно — я был счастлив видеть их не меньше.

Но почему-то они прятались в ветвях?! Я заторопился к дому, на ходу проверяя свою защиту. Ого! Как только не пытались её пробить! И огнём, и ветром, и даже тараном!

Строги, не отстающие от меня ни на шаг, презрительно фыркнули.

— Весело было, да? — потрепал я ближайшего по холке.

Тот закивал головой.

— Ты им ещё имена дай! — рассмеялся Таир.

— Возможно, и дам, — пожал я плечами, — дают же люди клички каесам.

— Ми-ми-и!

— И мерам! Раньше мы не называли строгов никак — сколько за тысячи лет сменится крылатых? Но в человеческом мире они живут едва ли не дольше людей… Таир, держись позади меня. Сейчас сниму защиту и заходим в дом.

Заклинание я снял быстро, но любимый заходить не спешил. Застыл у порога с мером на руках.

— Это твой дом, Каэн.

— И что? — непонятливо переспросил я.

— Твой дом, — повторил он, глядя на меня сияющими глазами. — Разве ты не хочешь сделать всё, как полагается?

— Что именно? — нахмурился я. — Таир, я хочу как можно скорее увидеть Лея, и Зенту, и Берта…

— Это традиция, — тихо произнёс юноша, опуская голову, — наша древняя традиция.

— Таир, — виновато поспешил объяснить я, — меня семилетнего отдали людям. Я не знаю традиций своего рода, но сделаю всё, как ты скажешь.

— Ты должен пригласить меня войти… — Таир чуть не плакал.

— Значит, так! — Я подхватил его на руки вместе с вцепившимся мером и перенёс через порог. — Я — невоспитанная морфа, разбирающаяся в традициях, как гворл — в священных гимнах. Ты — моя пара. Это — наш дом. Я тебя не просто пригласил, а притащил и никуда не отпущу. Возражения есть?

— Нет…

— Тогда, если я что-то нарушил, сделал неправильно или тебя обидел, выскажешь мне потом. А сейчас идём искать Лея! — Я поставил свою ношу на пол.

Винари уже сам летел мне навстречу — стремительным светлым потоком, несущимся вниз по лестнице.

— Каэн, наконец ты пришёл! Скорее! Пойдём! Он так хотел видеть тебя! Может, ты успеешь… попрощаться.

Его губы при последних словах дрогнули, голос сорвался. Я уже бежал за ним — холодея от догадки, от собственной нерасторопности…

— Я не подозревал, что на стуле осталась эта дрянь, — торопливо бросал мне Лейк на ходу. — Уже вставал, и тут… Заклинание испепелило бы меня! Ты знаешь, я вижу магию. Вижу! Но не могу ей управлять… после тех пыток внутри всё обрублено. Каэн, это я должен лежать и умирать! А вместо этого… вот…

Раскрытая дверь сразу показала мне всё. Тело Берта лежало на кровати, наполовину обугленное. Целым оставался левый бок, рука и часть лица. Зента сидела рядом, держала пальцы вояки в своих и тихонько плакала, приговаривая — то ли песню без рифм, то ли древний, как мир, заговор: всё будет хорошо, обязательно, пусть и в ином месте…

— Он слабый маг, — всхлипнул рядом Лейк, — слабее всех, кого я знаю. Его хватило только на то, чтобы отпихнуть нас с Зентой. На себя сил уже не осталось.

Сила… Слабость… Мы называем сильным мага, защищённого своим могуществом. Того, кто, уверенный в своих способностях, ничем не рискует. Но кем тогда, во имя Бездны, считать того, кто, несмотря на собственный, более чем скромный дар, отдаёт эти крохи — зная, что это — последнее?!

Мой язык никогда не повернётся назвать Берта слабым.

Зента повернула ко мне заплаканное лицо.

— Каэн, солнышко… ты опоздал. Он так ждал тебя и звал…

— Звал? — повторил я машинально.

Что ж… Я тоже умею звать!

— Уйдите из комнаты, — сухо приказал я.

Мама, помнишь, ты так удивлялась в своё время, что после неизлечимой болезни поправилась Мелия? Сейчас ты знаешь точно, что она не поправлялась. Но ты грустила так, что мне стало очень тебя жаль…

С людьми не труднее, чем с животными. Они слышат мой зов… Но, в отличие от зверей, я должен подобрать слова — те, что заставят их вернуться в этот жестокий мир. Я не приказываю и не подчиняю, мне не нужны мёртвые слуги. Только живые друзья.

«Вернись, — попросил я Берта, — ты ещё не прожил свой век. Не нашёл свою пару, не вырастил детей… Вернись, вояка. Мы все хотим, чтобы ты вернулся. У нас есть свой дом, и мы будем счастливо жить в этом доме, куда вы с Лейком приведёте свои половинки. В королевствах наступит мир, не станет войн, не нужно будет сражаться… Вы с винари обленитесь, как два толстых мера, а дети сделают из вас ездовых строгов и с визгом пустят по лужайке… Наверно, к ним присоединятся и мои дети тоже… Берт, разве ты не хочешь увидеть, как маленькие морфы, винари и человеческие малыши резвятся во дворе?»

«Хочу, — ответил мне Берт, — хочу, Каэн… Может быть, это то единственное, ради чего стоит вернуться…»

Его тело под потоками моей силы исцелялось и принимало нормальный вид. Я даже немножко омолодил его… Пригодится! Зенте, если не ошибаюсь — а морфы редко заблуждаются! — нет и тридцати…

— Каэн, — услышал я тихое.

— И тебе доброго утра, — проворчал я. — Вставай давай. Разлёгся, словно помирать собрался…

— Каэн, — улыбнулся Берт, — хоть сейчас не притворяйся! Проявишь себя подлинного — и больше всего боишься, что тебя благодарить начнут… Кстати… Я справился с заданием. Оправдал ответственность! Защитил…

— Врезать бы тебе, защитник! — в порыве чувств заявил я. — Да Зенту жалко. Она с тобой, считай, ночь сидела… Иди, спасибо скажи!

Берт покраснел. Сел на кровати, смущённо потёр подбородок:

— Каэн…

— Ступай, ступай… одеться не забудь!