Пламя Кенгара

К моменту пересечения государственной границы между Ясконой и Кенгаром Беатрис замерзла так, что даже зубами стучать не могла. Ольгерд летел быстро, встречный ветер леденил, попытка согреться магией пропала впустую — жалкие клочки тепла улетучивались, не задерживаясь. Взгляд на землю с высоты драконьего полета не улучшал настроение. Да, самолеты тоже опасны. Да, они падают. Но в них есть пол, кресло, иллюминаторы, создающие иллюзию безопасности, а тут только ветер и когти Ольгерда. А ну как разожмет? Падать придется долго, все грехи вспомнить успеешь.

Предгорья поражали разнообразием оттенков осенней листвы: желток, лимон, апельсин, бронза, терракота, киноварь. По левую руку извилистой зеленой строчкой тянулась изгородь из камнеломки. На картах Зона Отчуждения всегда помечалась алым и напоминала след от огромной мухобойки, прихлопнувшей зло в кенгарских горах. С воздуха лес выглядел одинаково безмятежным: если бы не сторожевые вышки и камнеломка — право и лево не отличишь. Ольгерд, летевший напрямую — Беатрис надеялась, что к Таркшину — пронесся по самой границе Зоны, не делая разницы между драконьей и ясконской территорией. Чуть позже равнодушно нарушил кенгарскую границу — на самом деле ее было стыдно границей называть, сетчатый забор, и тот местами поваленный — и приземлился неподалеку от железнодорожной станции. Беатрис он сгрузил на поросшее сорняками поле и превратился, глядя на ее попытки размять руки и ноги.

— Живая?

— Трехтомник по кровной магии в обмен на чашку чая, — простонала Беатрис. — Ин-Нар милостивый, как же я закоченела... Пойдем, вон там кафе. Чай или кофе — плевать, лишь бы горячее.

— Я тороплюсь... ладно. Надо переговорить. Боюсь, ты ничего не поймешь, если не согреешься.

Хозяин кафе Беатрис узнал, дракону поклонился, чай, кофе и теплую куртку, попахивающую соляркой, обеспечил. Ольгерд дождался, пока Беатрис выпьет пару глотков, заговорил:

— Хочу тебя предупредить. Я ухожу в длительный отпуск. Не буду работать месяца три-четыре точно, дальше — как пойдет. Сегодня сдавал дела. Сейчас подпишу бумаги и полечу домой. Я предупредил заместителя. Если понадобится — проси помощи, тебе не откажут.

— А кто вместо тебя? Иоланта?

Холод начал выходить мелкой дрожью. Беатрис вцепилась в стакан, подумала, что заместительница Ольгерда Иоланта толковая баба. С ней иной раз даже было проще договориться — девушки друг друга понимают с полуслова. Она подняла голову и напоролась на изумленный взгляд. Ольгерд смотрел так выразительно, что удивление можно было пощупать руками.

— Иоланты тоже не будет. Временным командующим назначен Янмар.

— Подожди... А с Иолантой все в порядке? Я только сейчас сообразила... я ее с конца зимы не видела.

Ольгерд помолчал, словно взвешивал, надо ли отвечать. Передвинул свой кофе поближе к Беатрис, сообщил:

— Иоланта — моя жена. Она скоро родит.

— Как? Вы никогда не говорили...

Беатрис смяла пластиковый стакан, отбросила в сторону и сложила ладони «лодочкой», лелея благодарственный огонь.

— Вот только попробуй сейчас на нее порчу навести, я тебя на клочки порву! — взъярился Ольгерд, увидевший заплясавшее пламя.

— Ты что, больной? — Беатрис позабыла о почтении. — Чушь не пори. Я никогда не пожелаю зла беременной или рожающей. Для истинно верующей это непростительный грех. Мы почитаем зарождение жизни в любом теле, неважно, человеческая это женщина или дракайна.

Ольгерд вдохнул, выдохнул, признался:

— Я плохо владею собой. Тороплюсь домой, потому что у Ланы большой срок. Инстинкт запрещает нам улетать далеко от гнезда. Но я не мог пренебречь своими обязанностями. Я знаю, что она во дворце, что рядом мои брат, сестра и лучшие лекари... душа не на месте, понимаешь?

— Понимаю, — Беатрис замялась, решилась — как в воду прыгнула. — Две минуты. Я тебя надолго не займу. Знаю, что ты торопишься, но скажу. Скажу быстро. Я завидую Иоланте. Завидую тому, что она смогла выносить ребенка. Если бы Ин-Нар смилостивился, я, наверное, пожертвовала бы даже возможностью колдовать. Нашла бы, от кого зачать, достойные мужчины встречались. Родила бы, зная, что это будет мое дитя, которое унаследует именно мою магию: отец сунул да вынул, а мать питает своей кровью девять месяцев.

— Про «сунул-вынул» ты сейчас обидно сказала, — хмыкнул Ольгерд.

— Так оно и есть, — пожала плечами Беатрис. — Передай Иоланте мои наилучшие пожелания. Если когда-нибудь захотите, я заговорю щепку для домашнего очага, чтобы у вас жила своя змейка.

— Матушка не позволит, чтобы в камине жила кенгарская магия, — усмехнулся Ольгерд. — Но я благодарен за предложение. Если мы вернемся на дежурства в зону, заговоришь нам щепку для костра.

— Заметано.

— Последний совет. Держись подальше от «Ледника». Не ввязывайтесь в драки. Пропусти, если с визитом явятся, сильно землю не потопчут, рано или поздно домой уйдут.

— Это какой-то хитрый драконий план? Чего вы добиваетесь?

— Какой там план... — Ольгерд нахмурился. — Это ошибка, недосмотр, стечение скверных обстоятельств. Их обратил подросток. Он калека. Родился одноруким. И однокрылым. Родители увезли его на Малый Аспид — часть островов принадлежит нам, но там мало кто живет из-за близости к старым алтарям скверны. Неподалеку от их дома была военная база Сороши. На нейтральной земле. Сейчас идет разбирательство... это такая тоска и безысходность, ты не поверишь. Родители прятали сына, стыдясь его уродства. Мальчишка мечтал вырваться из заточения, желал прославиться, чтобы явиться на Большой Аспид в героическом ореоле. Сорошцы... сорошцы умело использовали ситуацию, обещая мальчишке, что он возглавит победоносную армию. И уговорили эту армию сотворить. Итог ты видела.

— Но можно же... можно же это как-то исправить. Нужно! В любых разговорах о Зоне ты повторял, что сейчас уже глупо спорить из-за причин, нужно устранять последствия ошибки. Исправьте! У вас куча целителей, «Ледник» — сорошцы, а не кенгарцы, сорошцев вы лечите, не надо никакие исключения изобретать.

Беатрис договорила и подумала, что слишком много себе позволяет — и разоткровенничалась, и дракону указания раздает. А дракон, на минуточку, принц, да еще и нервный из-за семейных обстоятельств. Сейчас как обругает...

Отповеди не последовало. Ольгерд вздохнул:

— Для лечения нужно согласие пациента. У сорошцев есть закон, где отдельно оговаривается, что принятие выдоха на Островах и вне Островов не делает человека недееспособным. Разумеется, мы сразу предложили лечение для пострадавших. Нам предъявили кипу бумаг: согласие на участие в эксперименте, отказ от претензий со стороны семей военнослужащих, медицинские карты и заключения психологов, свидетельствующие о физическом и душевном здоровье «Ледника» после принятия выдоха. А сегодня матушке передали отказы от устранения последствий. Якобы, написанные пятеркой. Черным по белому, пять раз: спасибо, прекрасно себя чувствую, ни на какие острова не поеду. Что ты предлагаешь? Похитить военнослужащих союзнической страны и принудительно их лечить, нарываясь на дипломатические скандалы и осложнение отношений?

— А!.. Нет, конечно. Не похищать. Извини, не подумала.

Ольгерд махнул рукой:

— Без тебя нашлось, кому подумать. Мы продолжим переговоры, попробуем хотя бы договориться об обследовании. У того подростка магия странная. Не чистый лед, а как будто с примесью смерти. То ли влияние алтарей, то ли возмещение от Змеи за физический недостаток. Наблюдатели докладывают, что эти люди утратили значительную часть личности, они не отзываются на имена, только на клички. Судя по всему, их выдрессировали после эксперимента. Мы взяли на заметку, что Наст на тебя отреагировал. Почему ты вообще к нему прицепилась?

— Наст? — повторила Беатрис. — Запомню. Он почувствовал мою магию. Почему прицепилась? Засмотрелась, заинтересовалась. Он красивый.