В объятиях греха

Келья Тристана была крошечной и аскетичной, как и подобает жилищу монаха. Грубые каменные стены, лишенные украшений, давили своей монументальностью. Единственным источником света было узкое стрельчатое окно, пропускающее в комнату лунные лучи. Скудная обстановка состояла из низкой деревянной кровати, покрытой темным шерстяным одеялом, простого стола с глиняным кувшином и миской для умывания, а также грубо сколоченного молитвенного аналоя в углу. В воздухе плавал запах вощеной древесины, старых книг и едва уловимый мускусный аромат мужского тела.

На постели, слишком короткой для его роста, возлежал Тристан. Даже во сне он казался большим, мощным, едва умещающимся в тесных границах монашеского ложа. Тристан спал в простой белой рубахе из грубого полотна, доходящей до середины бедра, и свободных штанах, перехваченных плетеным поясом. Во сне он сбросил одеяло, и теперь лунный свет очерчивал контуры его тела под тонкой тканью - широкие плечи, мускулистые руки, длинные ноги.

Я застыла на пороге кельи, не веря своим глазам. Изабелла подошла к его кровати, склонившись над ним, словно коршун над добычей.

- Изабелла! Что мы здесь делаем? - прошипела я, подлетая к ней. Паника и смятение накрыли меня удушливой волной. - Если он проснется...

Изабелла отмахнулась, ее темные глаза светились торжеством и какой-то пугающей решимостью.

- Не переживай, дорогуша. Он выпил сонного чая. Будет спать как убитый, - проворковала она.

Я перевела взгляд на Тристана. Он лежал тихо и недвижно, его дыхание было глубоким и ровным. На столике рядом я заметила пустую чашку. Схватив ее, я вгляделась внутрь - на дне влажно поблескивали рубиновые капли.

- Это опасно? - потребовала я ответа, стискивая глиняную посудину так, что пальцы свело судорогой.

Улыбка Изабеллы стала шире и еще более пугающей.

- Всего лишь безобидное сонное зелье, милая. Чтобы Тристан сладко спал и видел волшебные сны. А ты могла вдоволь налюбоваться им, - промурлыкала она.

Изабелла отошла в сторону, и я невольно залюбовалась Тристаном. Во сне его лицо разгладилось, приобретя юношескую безмятежность. Длинные ресницы трепетали, приоткрытые губы манили прикоснуться. Как же я мечтала поцеловать их, узнать их вкус и нежность.

Тряхнув головой, я попыталась отогнать наваждение. Это неправильно, нечестно! Я не могу вот так бессовестно вторгаться в его покой, использовать его беззащитность. Это... это гнусно, почти как насилие!

Изабелла, словно уловив мои мысли, подошла ближе, приобняла за плечи. Ее голос обволакивал, убаюкивал, будто ручеек в летнем лесу.

- Я знаю, о чем ты думаешь, дорогая. Тебе кажется, что это низко, грешно. Но разве любовь - грех? Разве ты не заслужила каплю счастья после стольких страданий? - вкрадчиво нашептывала она.

Мягко подтолкнув меня вперед, Изабелла почти усадила на край постели Тристана.

- Просто побудь рядом. Посмотри, какой он прекрасный. Неужели не хочется коснуться, убедиться, что это явь? - искушала она.

Я замотала головой, но стена моей решимости дала трещину. Тристан был так близко, окутанный ароматом сна и покоя. Моя рука сама потянулась к его лицу, огладила скулу, очертила изгиб губ.

- Вот так, милая, - проворковала Изабелла. - Ты ведь так долго ждала. Неужели теперь отступишь? Когда мечта лежит перед тобой такая покорная и доступная?

Я хотела возразить, но слова застряли в горле. Совесть вопила, умоляла опомниться, бежать, пока не стало слишком поздно. Но другой голос, низкий и властный, шептал, что я имею право на эту близость. Что упускать такой шанс - безумие.

Моя ладонь скользнула ниже, легла на его широкую грудь. Я слышала, как под ней ровно и гулко бьется сердце Тристана. Казалось, даже во сне оно чувствует мое прикосновение, откликается, зовет...

- Что я делаю? - беззвучно простонала я, зажмурившись. Последние крупицы благоразумия утекали сквозь пальцы.

- Ты делаешь то, что должна, - голос Изабеллы вплетался в мои мысли, окутывал разум сладким туманом. - Не сопротивляйся желанию. Отпусти себя. Ты так долго была примерной девочкой. Пора получить награду...

Когда Изабелла распустила завязки его рубахи, моему взгляду открылась впечатляющая картина. Тело Тристана, совсем не монаха, а воина, закаленное тяжелым трудом и воинскими тренировками, являло собой образец мужественности. Литые мышцы груди и живота перекатывались под гладкой кожей при каждом дыхании. Узкая темная дорожка волос сбегала от пупка вниз, скрываясь под поясом штанов.

От этого зрелища у меня перехватило дыхание. Тристан был воплощением силы и красоты, недоступным и желанным одновременно. Рядом с ним я чувствовала себя маленькой и хрупкой, словно цветок рядом с могучим дубом. Сама мысль о том, чтобы прикоснуться к нему, дерзнуть исследовать эту твердь, наполняла меня трепетом и странным предвкушением.

Изабелла, словно прочитав мои мысли, обернулась с лукавой улыбкой.

- Впечатляет, не правда ли? - промурлыкала она, обводя пальцем контуры мышц на животе Тристана. - Такое совершенство почти кощунственно прятать под монашеской рясой. Так и хочется попробовать его на вкус...  

От ее слов, произнесенных низким, чувственным голосом, по моему телу пробежала дрожь. Впервые в жизни я ощутила настоящее, неподдельное желание - жаркое, всепоглощающее, разлившееся горячей волной в низу живота. Это пугало и манило одновременно, словно запретный плод, тянущий сорвать себя с ветки.

Изабелла меж тем продолжала свои дерзкие ласки - водила рукой по груди Тристана, чертила узоры на его коже, спускаясь все ниже. Ее прикосновения становились все откровеннее, пробуждая в спящем мужчине первые отклики возбуждения. Дыхание Тристана участилось, на висках выступили бисеринки пота.

- Ну же, Мариель, присоединяйся, - поманила меня Изабелла, ее голос звучал как дьявольское искушение. - Разве ты не хочешь узнать, каков он на ощупь…там? Подарить своему любимому незабываемое пробуждение?

Она взяла мою руку и вновь потянула к обнаженному торсу Тристана. Мои пальцы коснулись горячей кожи, такой гладкой и упругой. Это было похоже на погружение в неведомые доселе воды, полные скрытых течений и водоворотов. Я затрепетала, представляя, как проведу ладонями по его животу, еще ниже...

Рука Изабеллы легла поверх моей, мягко надавливая, побуждая к действию. Вместе мы провели раскрытыми ладонями по груди Тристана, ощущая жар его тела и твердость мускулов. Это было похоже на прикосновение к дикому зверю - опасное и волнующее.

- Смелее, Мариель, - прошептала Изабелла мне на ухо, ее дыхание обожгло. - Исследуй, изучай, запоминай. Пусть твои руки станут глазами, что видят его истинную суть.

Ободренная ее словами, я позволила себе то, о чем раньше не смела и мечтать - не просто прикасаться, но ласкать тело любимого. Мои пальцы скользили, очерчивая выпуклости мышц, задерживаясь на темных ореолах сосков. Кожа Тристана покрылась мурашками от моих прикосновений, и это наполнило меня странной гордостью.

Я спустилась ниже, к напряженным мускулам живота, таким твердым и рельефным. Каждое касание отзывалось во мне сладкой дрожью, рождало тепло в глубине лона. Мое дыхание участилось, когда рука замерла над поясом его штанов.

- Давай же, - поддразнила Изабелла, - разве тебе не любопытно узнать, что скрывается под этой тканью? Уверяю, ты не разочаруешься.

Ее тон, вкрадчивый и искушающий, подтолкнул меня к решительным действиям. Одним движением я распустила завязки и потянула за пояс, обнажая Тристана до середины бедер. От открывшегося зрелища у меня вспыхнули щеки и сбилось дыхание.

Мужское естество Тристана, даже в расслабленном состоянии, поражало своими размерами. Покоящийся на завитках темных волос, его член казался воплощением первобытной силы и властности. Крупная головка, увенчивающая толстый ствол, напоминала бутон экзотического цветка.