Последняя иллюзия диких драконов

О том, что Дар очнулся, Дана узнала, когда пришла в комнату, а его не оказалось в кровати. Она сначала обрадовалась: три дня сна практически без движения слишком сильно напоминали смерть. Если бы не легкое дыхание, которое она проверяла раз десять, пока была в комнате с ним, поднося палец к носу. Да и лекари каждый раз при осмотре уверяли ее, что переживать не нужно, ему просто нужно время для восстановления. Но сердце все равно болело за друга.

 А потом она немного расстроилась. Тут же загнала это чувство подальше, ведь самым главным было то, что с Даром все хорошо. Но … Но он к ней не пришел…

Вздохнула и осмотрела опустевшую комнату. Кровать прибрали и застелили свежее белье. Видимо, Дар проснулся уже достаточно давно, раз комнату успели привести в порядок. Проглотила обиду и пошла к Харту — у них сегодня должен был состояться второй урок письма.

Она уже немного ориентировалась в коридорах. От своей комнаты до лекарского крыла дорогу прошла бы наощупь, а вот до кабинета Харта, как оказалось, вряд ли.

— Хм. — Дана остановилась, сделала задумчивый вид и развернулась назад, — я, кажется, заблудилась.

С ней всегда был кто-то. Обычно брат или Кайлер, а когда они не могли — стражники дворца. Гулять с таким сопровождением было жутко непривычно, поэтому все чаще Дана оставалась у себя.

Один из стражников тут же прошел вперед, показывая дорогу.  Непривычным во всей жизни во дворце было и то, что вот эти воины, например, были суровыми и совершенно безэмоциональными. По ним невозможно было понять, устали они или радуются, бодры или готовы послать все к Д’хару. Полной их противоположностью оказались прислужницы, которые радостными птичками щебетали свое восхищение все время купания, причесывания и одевания. Дана уставала от их болтовни. А еще от чувства, что все их слова — неправда.

— Привет, Харт! — Стражники постучали, открыли дверь и расположились рядом со стражниками брата, — ой, мне зайти позже?

— Привет. Все хорошо, проходи.

В кабинете вместе с братом были еще Кайлер и Тюн. Дана не видела Тюна с той единственной встречи на церемонии представления, и никогда — их вместе. Отец и сын оказались невероятно похожи: одинаковые ярко-синие глаза, твердый подбородок, широкие брови, темные короткие волосы. У отца разве что морщин было больше, и взгляд — мягче. Мужчины поприветствовали ее легким поклоном, кивком головы попрощались с Хартом и вышли.

— Как твои дела? — Харт складывал бумаги, над которыми они, видимо, работали до ее прихода.

— Хорошо. Сейчас точно удобно? Я могу подождать, — Дана подошла к черному креслу, который стоял у стола, но не села.

Кабинет Харта был весь такой: массивный стол с черной матовой столешницей, несколько черных стульев с высокой спинкой, черный шкаф со стеклом в дверях, за которыми ровными рядами стояли книги или аккуратными стопками лежали свернутые в трубочку листы. Стены были серыми с вкраплениями искрящихся звезд, а на таком же сером потолке эти звезды горели ярче, и вечером именно они освещали кабинет.

— Наследница никогда не должна ждать, — улыбнулся Харт. Дана закатила глаза и села. — Вот, приготовил для тебя, — он протянул ей листок.

Дана взяла его и чуть не поперхнулась. Листок оказался полностью исписан ровными, плавными буквами, которые словно переливались одна в другую, останавливались, делали вдох и лились дальше уже новым словом. Письменные буквы в таком количестве вызывали приступ паники: Дане показалось, что тут нет ни одного знакомого символа, а значит прочесть это невозможно.

— То, что ты мне показывала в прошлый раз, называется «печатные буквы». Ими учатся писать маленькие дети, и с их помощью пишутся книги. Но письма, записки и послания от человека к человеку или свои мысли принято записывать письменными буквами. То, что ты сейчас видишь — это одна из моих любимых маминых сказок.

Харт улыбался. Спокойно так, по-доброму. Он не исписал этот листок, чтобы поиздеваться над ней или посмеяться над ее растерянностью. Нет, цель другая. Подстегнуть желание, чтобы она смогла прочитать мамину сказку? Дана немного расслабилась и еще раз посмотрела на листок. Ничего не понятно.

— Давай начнем. Бери карандаш. Первая буква, которую ты видишь, это буква «д». Отдельно она пишется так, — Харт вывел на листке аккуратную закорючку, — а в связке с другой буквой будет так, — прибавил новую закорючку, — понятно?

Дана подняла на него глаза. Вот говорят, что ее иллюзии — это чудо. Нет. Красиво присоединить буковку к другой — вот где настоящее чудо.

Харт улыбнулся шире.

— Давай попробуем вместе, — поднялся с места и встал рядом с ней.

Они прозанимались около часа. За этот час Дана изнервничалась и к концу урока была готова плакать от бессилия. Листок, исписанный дерганными, неровными, кривыми буквами, лежал перед ней.

— Смотри, какая красивая. — Харт с гордостью обвел одну единственную закорючку среди нескольких десятков других, которая оказалась очень похожа на его.

— Угу, — мрачно подтвердила. Одна! Да какая из нее наследница, если она даже писать не умеет!

— Хочешь перекусить?

Дана с грустью посмотрела на пустую тарелку, которая осталась от горы маленьких бутербродов. Их принесли где-то в середине занятия, и она на нервах съела все.

— Нет, — тяжело вздохнула и встала, — спасибо, ваше превосходное наследное высочество, я этого никогда не забуду, — она пальчиками придвинула к себе листочек, чтобы скомкать этот позор и выкинуть.

— Приходите еще раз завтра, — Харт с деланным величием принял благодарность, — а это попрошу оставить, — выдернул несчастный листок из-под пальцев.

— Ой да пожалуйста, — сразу же сдалась Дана. Сил и желания отстаивать эти каракули у нее не было.

— Прогуляемся? — Предложил Харт, подставляя свое плечо.

— Да. — Это была хорошая идея.

Они вышли из кабинета и пошли по бесконечным коридорам дворца. Когда-нибудь эти коварные стены обязательно нарисуются в понятную схему в ее голове, как у Харта, стражников и прислужниц. Но пока голова так сильно устала от новых знаний, что Дана просто брела рядом.

— Уже виделась со своим другом?

— Что? О. Нет. — Она хотела скрыть свое разочарование, но не сумела.

— Нет? — Удивился Харт, — странно. Он про тебя спрашивал.

— Что спрашивал? — разочарование смело волной воодушевления, и Дана на эмоциях чуть сильнее вцепилась в руку Харта.

— Как у тебя дела, — он улыбнулся.

Дана ждала продолжения, но его все не было.

— Я сказал, что все хорошо, — наконец выдал Харт, толкнул высокие стрельчатые двери и они вышли на залитую светом Аш’нут площадку, — или нужно было сказать что-то другое?

— Нет. — Воодушевление снова сменилось странной апатией.

За эти несколько дней после нападения это была первая прогулка Даны по Верхним. Вообще за все пребывание здесь — первая нормальная. Во время первой ненормальной ее силком тащили по пустым улицам, а во время второй — большой капюшон не давал рассмотреть ничего вокруг. Сейчас она шла в красивом платье, с красиво убранными волосами и ни от кого не скрывалась.

Людей на улицах было много. В отличии от жителей Нижних в это время дня, жители Верхних бродили бесцельно. В Нижних сейчас на улице были только те, кто заболел или по какой другой причине не смог пойти на поля или другую работу. И еще дети. В Верхних же на пути им встречались и дети (обычные были дети. Так же бегали и баловались, как в Нижних), старики (казались весьма благородными и мудрыми) и молодые люди. Некоторые из последних даже ходили парами, как будто совершенно не стеснялись этого до провозглашения союза*.

Все идущие навстречу люди при виде них останавливались и складывались в глубоком поклоне. Дана не знала, куда деться от чувства неловкости при всей этой ситуации. Она с трудом отошла от того потрясения, которое испытала на церемонии представления, когда ей дали присягу драконоловцы и гости праздника, а теперь еще и вот такое подтверждение ее статуса.