Ледяное сердце

В прихожей его встретил уже знакомый домовой Хейкки. С широкой улыбкой и слегка небрежным поклоном он сказал:

- Хюваа илта, Велхо! Тебя уже заждались.

- Терве, - улыбнулся в ответ Илья. Пока парень относил его куртку на вешалку, он осмотрелся и заметил подвешенные к полкам погремушки-обереги, украшенные бусинками и перьями. Такой же амулет, прикрепленный к бечевке, висел на шее у домового, поверх голубой рубахи. У двери стояли его потертые кожаные пьексы, припорошенные снегом, - видимо, он недавно выбирался во двор. Илья подумал, что Хейкки скорее всего носил их с тех пор, как стал зрелым, когда здесь еще были тихие хутора и непролазные лесные чащи, и от этой мысли на миг перехватило дыхание.

Парень тем временем сделал приглашающий жест:

- Пойдем-ка сначала со мной, я тут сейчас дежурю.

Илья не вполне сообразил, что Хейкки имел в виду, но без возражений отправился за ним в кухню, где колдун прежде не бывал. Здесь духи на досуге пили кофе и сахти — ягодное пиво, угощались пирожками и печеньем, которое стряпали домовинки. Убранство тоже было нарядным: вытканные из соломы шторы, цветное оконное стекло, пучки ароматных сухих трав и деревянные амулеты на стенах, старинный очаг, глиняные расписные кувшины с ягодным и овсяным киселем.

Хейкки подышал на угли в очаге и они быстро зарделись, затрещали, начали рассыпаться золотыми искорками, отражающимися в его синих глазах. Илья завороженно наблюдал за этим процессом, думая, что во взгляде любого духа, даже самого дружелюбного и благоволящего к людям, есть какая-то гипнотическая разрушительная сила, сродни тому самому огню.

Также Илья подметил, что сексуальное помутнение в эту пору накрывает только женщин: мужчины, судя по Хейкки, остаются такими же невозмутимыми и веселыми, как обычно, хотя ударная доза удовольствия их, конечно, радует.

Затем парень поставил на огонь старый закопченный ковшик, от которого приятно пахло кофейными зернами и еще чем-то крепким и солоноватым. Когда варево закипело, он осторожно перелил его в фарфоровую чашку и подал Илье.

- Это кофе на рыбьей коже, мы все его сейчас пьем. Нам этот вкус напоминает и об огне, и о земле, и о море, - пояснил Хейкки. Илье напиток показался безумно горьким, с металлическим привкусом, но он добросовестно выпил, зная, что в вопросах традиций с домовыми лучше не спорить.

- А для чего ты здесь дежуришь, Хейкки? - спросил он.

- Ауру надо держать, - серьезно промолвил юноша. - Нам ведь тоже сил набираться нужно, вот мужики сюда время от времени и приходят. Зато девчонки сейчас даже питаться не могут!

- Слушай, а те девушки, которые не замужем… у них на это время один партнер или как?

- Один, конечно! - заявил Хейкки, даже будто удивившись. - Если дружка пока еще нет, то выбирают кого-то из свободных. А как же, надо знать, от кого дети! Или ты насчет Накки тревожишься?

Илья хотел что-то возразить, но запнулся и неловко кивнул.

- Да как же, - добродушно усмехнулся парень. - Я сам бы с ней порезвился, но она к себе давным-давно никого не подпускает. Так что наслаждайся, только осторожен будь.

- С кем, с Накки? - удивился Илья. - Да брось, будто я ее не знаю! К тому же, на крайний случай я умею душу закрывать.

- Ага, душу закрывать, - вздохнул Хейкки. - Чтобы кровь шла и казалось, будто нутро вот-вот порвется! Не пойму, для чего вам такое удовольствие? Почему спокойно не сидится, среди своих, с женой, детьми да тихими ласками?

- У меня нет жены, Хейкки, а сын любовью не обделен, - возразил Илья. - И чем тебе так не нравится, что я хожу к Накки?

- Да не о тебе речь, и она уже не маленькая, сама разберется. Просто жаль мне девчонок: они же на таких, как ты, порой насмерть западают! Для них с колдуном переспать что манны небесной налопаться, а уж девственность ему отдать вообще дело чести, сызмальства об этом мечтают. А для него это иной раз просто яйца почистить, больше ничего. Но это-то ладно, - страшно, если еще и влюбляются.

Хейкки отвел глаза, сосредоточившись на каких-то стеблях и корешках, которые разделывал коротким ножом. Илья не знал, что ответить: его удивили такие зрелые и мрачные рассуждения у паренька, который выглядел ровесником Саши Силаева, да и вел себя соответственно.

- У меня старшая сестра на такого запала, - все-таки промолвил домовой после паузы. - Нет, он хороший парень был, смелый, всю деревню тогда спас, но какое их ждало будущее? Полюбились сколько довелось, а потом она из-за него одна осталась — ни дома, ни детей, ни счастья, потому что забыть его не могла. Так что доброго я могу об этом думать?

- Почему из-за него? Может, это все-таки был ее выбор? - мягко ответил Илья и положил руку на плечо юноши. - Подумай, Хейкки, как это здорово — хоть немного полюбиться и пожить так, как ты смог и пожелал, а не как надо. Вдруг у твоей сестры и было то самое счастье, и жалеть ее не за что? Я вот сейчас тебе сказал и сам понял, что мне старик хотел объяснить…

Домовой посмотрел на него сначала недоверчиво, а потом сдержанно улыбнулся и пожал его руку.

- А ты славный мужик, Велхо, - промолвил он. - Правда, очень уж отчаянный, но это тоже тебе решать. Детеныша своего береги только.

- Спасибо тебе за все, - тепло отозвался Илья. - Наверное, пора мне идти, Накки ждет. Тебе тут, должно быть, скучно?

- Да с чего бы мне скучать? Такая уж у нас, домовых, участь! Потом я же не один такой, через час меня сменят и я тоже пойду, - тут Хейкки двусмысленно улыбнулся.

- А если именно ты в этот раз станешь отцом?

- Что же, значит, весной женюсь. У нас обычно семьи так и получаются, и все потом благополучно живут, - философски ответил домовой. - Венчать-то нас будешь?

- Конечно, разве я могу такое пропустить! - заверил Илья. Хейкки ему понравился, несмотря на ту сцену в гостевом корпусе, однако его слова вселили тревогу. Впрочем, она могла постоянно дремать в подсознании, а сейчас разговор лишь разбередил ее.