Попробуй соблазни

— Не знаешь, куда деть этот вонючий веник? — первым делом спрашиваю у Егора.

Честно, выглядит он устрашающе. Мне становится не по себе.

Чего это он?

Из-за букета?

Ревнует?

Последняя мысль заставляет меня самодовольно улыбнуться. Окружающие как по команде одновременно вздрагиваю и медленно-медленно покидают зону поражения, при этом не прекращая сверкать любопытными глазами и ловить ушами каждый вздох, каждый шорох.

Бреус смотрит на пышный букет в моих руках как на врага народа. В его взгляде так и читается желание уничтожать всё и вся. Бедолага тот, кто додумался прислать мне это недоразумение, именуемое букетом цветов.

— От кого? — слишком ровным голосом для сверкающих от гнева глаз заговаривает.

— От поклонника, — влезает вредная Ника, сидя на парте и болтая ногами в воздухе.

— Знать не знаю, — почти одновременно с ней отвечаю я.

— А что ты хотел? У нашей Евочки много поклонников и обожателей, — не унимается подруга, которую с затаённым дыханием слушает весь поток.

Николь пихает ту в бок в попытке урезонить, но безуспешно.

Лицо Егора каменеет ещё больше. Хотя, казалось бы, куда ещё?

— Понятно, — только и говорит он.

А у меня в этот момент происходит переклин. Самый натуральный переклин.

— Разберёшься? — всем своим видом показываю насколько мне этот букет от не пойми кого неприятен.

Но Егор не двигается, прожигая взглядом эти несчастные цветы. Тогда я переступаю через свою вредность и кое-какие убеждения, подхожу к своему мужчине вплотную и целую, передавая не только букет, но и всю нежность, чтобы он уже расслабился и стал обратно моим плюшевым медвежуликом. Мне не нравится такое состояние парня. Абсолютно. Я не привыкла к нему, такому мрачному, жаждущему чей-то крови. Да, он по-прежнему ничего не говорит, никому не угрожает, на меня не наезжает, но от этого становится страшнее, очень не по себе, жутко.

Мама всегда говорила, что к мужчинам нужно проявлять ласку, не стоит быть напористой, прямой как стрела, грубой, чтобы добиться от них то, что тебе нужно. Я слушала-слушала, но не применяла ни к кому. Кроме как к отцу и братику. Но это не считается — они свои, родные и любимые, привычные.

Не обращая внимание на окружающих, заключаю лицо Егора Бреуса в свои ладони и соприкасаюсь с ним лбами, незатейливо поглаживая большими пальцами. Смотрю спокойно, уверенно, серьёзно.

Конечно можно было устроит истерику из-за «странной» реакции парня, из-за того, что мне как будто бы надо оправдываться, а я этого очень сильно не люблю, ненавижу, моментально вспыхиваю.

Наконец Егор отмирает, складка на его лбу разглаживается, он обнимает меня обеими руками за талию, не глядя бросив цветы в сторону, и сам целует. О-о-о, какой это поцелуй! Я мгновенно обо всём забываю: где я, кто я, кто вокруг меня, что происходит, что было, что будет. Жаль, реальность не выпускает нас из своих объятий.

— Пара началась пять минут назад. Конечно нам всем интересно, чем закончится, однако никто не отменял занятия, поэтому прошу занять места и приготовиться внимать, — под конец Константин переключается на насмешливый тон, тем не менее обведя всю аудиторию строгим взглядом. — Егор, вы определитесь, пожалуйста, вы заходите или выходите. Не стойте в центре, если конечно не хотите меня сегодня заменить.

— В другой раз, профессор, — насмешкой на насмешку отвечает парень и безошибочно проходит к месту, которое на сегодня я облюбовала.

Получается так, что Егор сидит между нами с Никой, из-за чего мы не можем с ней обсудить произошедшее. Нам остаётся только многозначительно переглядываться.

Зато Николь какая счастливая — не описать словами. Светится, позабыв о своей «ненависти», широко улыбается. Ей пофиг, что Константин Георгиевич всю лекцию на неё косится, явно не понимая причин столь разительной перемены, ведь обычно она сидит чернее тучи. А потом! Она выходит из аудитории чуть-ли не последней, хотя обычно — первой.

— Так светишься, аж в табло хочется дать, — не выдерживаю я уже в коридоре.

— Ева, — Ника смотрит на меня с укоризной. Как обычно.

— Да что «Ева»?! — взрываюсь я. — Чё она светится как начищенный чайник? У меня тут какой-то дундук появился, от которого неизвестно что ожидать! А она счастлива. А если меня убьют?!

— Спокойно, Ева, — кто-то сзади из сокурсников моих «любимых» лезет, куда не просят.

— Иди в…

— Мы пойдём пообедаем, — заглушает мои слова Егор, хватая меня за локоть и уводя в сторону гардероба. — Девушки, присоединитесь? — обращается к моим подругам, но те дружно мотают головами.

И уводит меня, гневно пыхтящую в неизвестном направлении. Хоть бы кто чухнул!

—Егор—

— Вот что ты смеёшься? Я не понимаю! — ещё бы ногой топнула.

Голодные девушки — это неукротимые дикие львицы. А голодная Ева — демоническая львица из самого сердца Ада. Она как начала на месте ни с того ни с сего возмущаться, что-то предъявлять Николь, ректорской дочки, насколько я правильно понимаю положение дел, так и не останавливается. А мне смешно, и я ничего не могу с этим поделать.

Сначала конечно да, я дико злился, когда услышал, что моей женщине подарили охапку цветов. Подумаешь — кто-то подарил, ну и что с того? А я не знаю! Меня как обухом по голове ударило в тот момент, дышать было тяжело, казалось, что сейчас найду этого смельчака и хорошенько с ним пе-ре-го-во-рю.

Единственный плюс из ситуации такой, что Ева проявила себя с нежной стороны, да ещё и на глазах сокурсников. Вряд ли кто-то из них может похвастаться, что видел её такой хоть раз. Я считаю это успех. Однозначно.

Я на правильном пути.

Разумеется, Евин отец болезненно отнёсся, что у его первой дочери появился жених. И я его понимаю. Самому было бы трудно принять тот факт, что мою принцессу трогает какой-то… тип, от которого она может родить ребёнка, с которым может уехать в далёкие дали. Да и вообще, сложно принять реальность, в которой твоё дитё уже не такое и маленькое, что уже не нуждается в тебе, как прежде.

Но это же не значит, что я упущу Еву. Придётся Кириллу Трофимовичу свыкнуться с моей персоной.

— Ау! — щёлкает пальцами перед моими глаза девушка моей мечты. — Ты чего завис? Я конечно знаю, что прекрасна, но давай ты зависнешь на мне в другой обстановке. Ты когда кормить меня собираешься? Да что смешного-то я сказала?! — возмущённо взирает на меня, надув губы.

— Ничего, моя тигрица, ничего, — попытка сдержать смех проваливается напрочь. — Просто смешинка в рот попала.

— Ну-ну, — говорит таким тоном, что сразу становится понятно — не верит.

— Пойдём, я тебя накормлю, пока ты кого-нибудь не съела вместо закуски.

И выбираюсь на улицу раньше, чем Ева скажет ещё что-то возмущённое, или обидится, что хуже.

Мой выбор падает на тихий немноголюдный ресторанчик через квартал от университета. Люди целее будут, а у Евы настроение портиться перестанет от каждого неосторожного чиха. По крайней мере я на это рассчитываю. Обстановка почти домашняя, располагающая к тишине и спокойствию. Она должна благотворно сказаться на девушке. Еда здесь должна быть вкусной, сытной, а главное — умиротворяющей. Как-то раз я здесь усмирял Майю, когда она очень сильно расстроилась, что не заняла первое место в творческом конкурсе несколько лет назад. Конечно у них с Евой разная категория возраста, но их объединяет принадлежность к полу.

Ну а если не получится, то повезу свою тигрицу на свидание немного раньше запланированного.

После плотного обеда Ева действительно расслабляется, становится более тихий, спокойной и немногословной. До поры до времени.

Отреагировав на уведомление и просмотрев присланное сообщение, она опять начинает пыхтеть, как чайник на газовой плите. Тяжело вздыхаю, не зная до конца хочу-ли я знать личность, нарушившую наш покой, или лучше воздержаться. Ева решает за меня.

— Я ей точно все патлы повыдёргиваю, — шипит рассерженной кошкой она и яростно строчит, судя по всему, гневное письмо счастья. — Что одна, что вторая на свадьбе будут лысыми. Курицы безмозглые. Зато с каким самомнением. Кто бы им кроме меня корону подправил.