Возвращение к себе. Простые желания

Их личное время, время на двоих, наступило.

Подстраиваясь под размашистые шаги своего мужа, Элге почти бежала рядом, задыхаясь от волнения и нахлынувшего странного веселья. То ли разум так защищался от неприглядной истории Гайры Иджеру, то ли Мадвик, не замолкающий ни на мгновение Мадвик заразил своим радостным предвкушением. Элге надеялась, что второе. Цепляясь за родной голос, за тепло уверенной ладони, она толком не видела, какими лестницами и коридорами её вели. Как следует знакомиться с домом она будет завтра, нынешним вечером ей как новобрачной дозволительно всё: волнение, рассеянность, улыбки невпопад.

Мадвик что-то рассказывал, бодрое и определённо забавное, но Элге не в состоянии была сосредоточиться на смысле произносимых им слов.

– Ты меня не слушаешь? – остановил поток красноречия муж и дразняще заулыбался. Вот кто ни капли не нервничал!

– Слушаю, Мад. Но ужасно волнуюсь.

Они уже свернули в галерею, хранящую, как водится, портреты славного уважаемого рода Форрилей, и теперь спешили по деревянному паркету из тёмного дерева, вдоль выстроившегося справа ряда дверей.

– Не бойся… Мы же не чужие, маленькая моя…

Мадвик поцеловал её под чьим-то помпезным портретом, обрамлённым потемневшей позолотой. Оторвался от губ, пальцами очертил контур девичьего лица.

– Ты такая красивая! – Пожаловался он.

 И одним движением оторвал сдавленно охнувшую Элге от пола, подхватил на руки и потащил дальше по коридору.

– Мад..!

– Да-а-а-а? – промурлыкал он бархатно, внося драгоценную ношу в одну из светлых двустворчатых дверей. – Я так давно об этом мечтал!

Перед двустворчатыми дверями муж притормозил, магией распахнул створки. Элге повернула голову.

Их общие покои. Гостиная, из которой ведут две двери: в его и её спальни.  Мягкие, приятные глазу кремовые, персиковые и шоколадные тона. Плавным движением Мад опустил Элге на пушистый ковёр, в его высоком ворсе тонкие каблучки туфелек утонули полностью. В этот момент в дверь деликатно постучали, в комнату протиснулась женщина в платье прислуги, торопливо присела.

– Леди Элге, я ваша новая личная гор…

Блистательный лорд Форриль-младший остановил заготовленную речь лёгким движением руки.

– Завтра. Сегодня мы справимся сами. Вы свободны, – с милейшей улыбкой сообщил он и решительно закрыл за горничной дверь.

Небрежным пассом наложил запирающее заклинание и с предвкушающим блеском в глазах обернулся к замершей посреди комнате новобрачной.

– Сними.

Мадвик взялся за края длинной, до локтя, перчатки, не отводя глаз от лица Элге. Стянул, выворачивая наизнанку, и швырнул назад, через плечо. Из груди леди Форриль-младшей вырвался стон удовольствия.

– Как я мечтала от них избавиться, ты бы знал!

– Только от них? – провокационно выгнул бровь муж и взялся за вторую перчатку.

Элге быстро сняла обручальное кольцо и, едва Мад освободил и вторую её руку, надела его обратно на палец, наконец-то, наконец-то не стянутый тонкой, но несколько душной тканью.

И успела улыбнуться, прежде чем в эту самую, чуть смущённую, но такую прелестную улыбку, муж её и поцеловал.

***

Глубокой ночью, в полной темноте и тишине, Элге открыла глаза и тихонечко вылезла из-под руки крепко спящего мужа из нагретой постели.

Нащупала приготовленный кем-то заботливым шёлковый халат, завернулась и прошлёпала босыми ногами к окну. Поправила распущенные волосы, густой волной укрывшие плечи и спину. Мимолётно вспомнилось, как Мад разбирал её прическу, умело выискивая в рыжих прядях шпильки и заколки.  Какая улыбка играла на его губах, когда он пропускал огненные локоны сквозь пальцы, и потом, позже, когда сам взялся за инкрустированный перламутром гребень. Теперь дом спал, спал сад за окном, а ей удалось задремать совсем ненадолго. Девушка сдвинула край плотной портьеры и бездумно уставилась в густую чернильную темноту. Что-то было… не так. Приятнейшая, прекрасная, идеальная картинка выбивалась одним мелким неправильным кусочком, царапающим сердце осколком. Невольно Элге погрузилась в воспоминания, не замечая, как накручивает на палец длинную прядь волос. Картинки рассыпались хаотично и не желали складываться в одно целое. Всё, кроме утреннего обряда там, на холме, выбивалось из ожидаемого и прошло не так. Но плохо ли прошло? Все вроде бы остались довольны: и родственники, и гости, её саму  приняли вполне доброжелательно, без единого слова укора. Мад? К Маду вообще никаких претензий. Вечер закончился изумительно, муж вёл себя лучше, чем во всех её скромных и не очень девичьих фантазиях, так что не так, что..?

Одна – единственная малюсенькая фальшивая нотка комариным писком звенела внутри, но Элге откуда- то знала, что эта крошка способна разрастись до полноценной мелодии и  разрушить весь стройный ряд выверенных нот. 

Так и не разобравшись в источнике неясного беспокойства, Элге улеглась обратно, досыпать.

***

/Королевский дворец/

Заседание Малого совета завершилось и, дождавшись, когда все потянутся к выходу из просторного, с огромными, во всю стену окнами зала, его величество проскользнул в свой кабинет. Это помещение было в разы меньше зала заседаний, но король любил его за неброский уют и вид из окна. Обращаясь к кристаллу связи, слабо мерцающему на столе, его величество негромко позвал:

– Ваше сиятельство! Зайдите, будьте так любезны.

Кристалл имел овальную форму, радующий глаз жёлтый цвет и размер с мужской кулак. Играя на свету всеми искусно ошлифованными гранями, артефакт передавал не только послание, но и узкому кругу особо доверенных лиц – местонахождение вызывающего. Король взглянул на свои руки, поморщился и с долей раздражения стянул перстни, небрежно бросив их на подставку из матового камня с тонкой искусной резьбой. Блаженно пошевелил освобождёнными от роскошной тяжести пальцами, приложил ладони к ноющим вискам. Совещание вышло жарким: конфликт в Сайтенском герцогстве набирал обороты так быстро и так масштабно, что оставаться в стороне уже не выходило. Король несколько часов кряду держался роли внимательного слушателя, не мешая господам советникам выступать со своими предложениями, отстаивать свои идеи. Далантан настаивал на вооружённом вмешательстве, барон Иджеру возражал, приводя в качестве самого главного аргумента против немалые расходы. А он сам – с горечью вспоминал мальчика и девочку Нитта и Ниа, казавшихся такими дружными. И воля старого герцога обоим наследникам была известна, так как получилось, что один из наследников полез эту волю оспаривать?

Его величество прикрыл усталые глаза, потянулся к силе, послал в ладони короткий импульс. Кожу кольнуло приятным холодком, и ещё через мгновение тупая, начавшая разгораться боль отступила.

В дверь, коротко постучав, вошёл невысокий изящный черноволосый мужчина.

– Светлого дня, ваше величество, – поклонился он.

Король поднялся из-за массивного стола и подошёл к одному из высоких стрельчатых окон, за которым виднелся бескрайний, благоухающий  дворцовый парк. Помолчал, разглядывая вид из окна: буйству цветущих клумб и кустарников наступающая осень не являлась помехой. Взъерошил тёмные волосы с каштановым отливом, волнистыми прядями падающими на плечи. За его спиной почтительно притих придворный, сцепив перед собой руки; на пальцах неприлично сверкали крупными драгоценными камнями перстни – о его слабости к украшениям разве что легенды не складывали. Наконец монарх отвернулся от захватывающего вида и обратил взор на вошедшего.