На семь ночей порочнее

Оторвавшись от меня на мгновение, в которое я успела выдохнуть и поверить, что все закончилось, Сэм снял с себя водолазку. Поигрывая мышцами на груди, он схватил меня за волосы. Оттягивая их назад под мои тихие, но уверенные «ненавижу», молчун завладел доступом к шее. Горяченные губы жадно целовали ее и покусывали. Миллиметр за миллиметром.

Я пыталась избавиться от него, вертела головой, старалась прижать мокрую от слез щеку к плечу, чтобы вытиснуть молчаливого насильника, но у меня вообще ничего не получалось.

И именно в этот момент я вспомнила про Егора. О его мягких губах, нежных поцелуях и уютных объятиях. О свадьбе, которую мы запланировали на осень. И мне стало так противно…Чувствовать чужие прикосновения до душноты было мерзко!

А ведь Егор отговаривал меня от этого дела, но Алиса предложила очень заманчивую сумму. Нам бы и на свадьбу, и на медовый месяц у океана хватило, и на домик у моря, у которого мы отдыхали бы. А может и вовсе, переехали...

Мне так хотелось доказать будущему мужу, что я чего-то да стою. Тем более, после того, как мне пришлось уволиться из полиции. Хотелось, чтобы Егор увидел, что я сильная и самостоятельная. В бо́льшей степени мне самой было важно это. Мне не хватало уверенности в себе, в своих силах. Тот факт, что под моим руководством отделение совсем расслабилось, а меня, как «молодую девчонку» и «пигалицу», как говорили обо мне подчиненные, не уважали и ни во что не ставили, очень сильно ударил по самооценке…

Поцелуи Сэма становились более настойчивыми. С шеи он перебирался к щекам, приближался ближе к раскрытому рту, которым я старалась дышать. От слез нос заложило. Я шмыгала, плакала и вспоминала своего любимого. А рука Сэма все еще наглаживала сквозь лиф мои сосочки.

Каменный стояк молчуна нагло упирался в мое бедро. И когда он прервался, я оцепенела от страха. Я выжидала… Вот-вот он начнет расстегивать свои джинсы…

Я молилась, чтобы сейчас упала комета или банально прозвучала пожарная сигнализация. Да что угодно вплоть до разряда фантастики! Но ничего не происходило — ни ЧП, ни катастрофы вселенского масштаба, ни дальнейших действий неразговорчивого мужчины. Напротив, он отошел от своей жертвы на метр. Посмотрел на меня «распятую» в воздухе и, не проронив ни слова, удалился.

Мое тяжелое дыхание на фоне тишины в комнате звучало как нечто гулкое и очень шумное. Я не могла отдышаться, не могла найти выход из ситуации. Оглядывалась, сканируя помещение.

Можно подумать, если бы я увидела ключ от наручников или оков на ногах, это что-то да изменило бы! Ведь я все еще висела в воздухе, помогая телу пальцами ног, чтобы было не так больно запястьям. Висела, прикованная намертво. Впервые я оказалась в безвыходном положении, а спасти меня было некому.

Внезапно по моему бедру прошлось что-то прохладное и твердое. Оно оторвалось на секунду и, рассекая воздух, хлестануло меня по ягодице.

— А-а-й!

Я вскрикнула больше от неожиданности, нежели от боли. И в себя прийти не успела за протяжным айканьем, как удар повторился.

— Не надо! Не надо, Сэм! Пожалуйста! Я заплачу, сколько хочешь. Отпусти меня!

После удара пятого моя попа горела. По ощущениям она была такого же красного цвета, как и мои трусики.

Небрежно швырнув свое орудие вперед, мужчина поцеловал мои болевшие ягодицы. Этим он обжог место, по которому пришлись все удары, еще больше. Кожаный стек, которым он хлестал меня, приземлился у стенки. Черной стенки...

«Окно! Это же окно, Господи!» — меня озарило, что кто-нибудь будет проходить мимо и обязательно увидит то, что вытворяет со мной эта скала молчаливая. Если это будет женщина, наверняка, она вызовет полицию! Служанки хоть и получали очень высокую зарплату, работая на Янниса, но такого они точно скрывать бы не стали. И точно позвонили бы куда следует. Главное, чтобы меня по ту сторону видели!

Я замерла, всматриваясь в темные стекла. Мужчина словно прочел мои мысли. Он отошел от меня. Я прислушивалась к каждому удаляющемуся шагу громилы. А когда он остановился, где-то сзади меня под его пальцами щелкнул выключатель. На улице зажглись лампы, освещая двор, тропинки среди газона и детскую площадку неподалеку.

Увидев пару охранников, которые проходили прямо у дома, я закричала. Просила о помощи, о звонке в полицию, срывалась на хрип… но все было бесполезно. Они попросту не видели меня и не слышали, хоть и находились всего в паре метров от этих долбаных черных окон.

Я вздрогнула, вновь ощутив на себе чужое прикосновение. Теплая рука погладила меня по спине. Задержавшись на трусиках, молчун недовольно выдохнул, опаляя мою кожу жарким дыханием. И трусики мои, которые в комплекте с бюстгальтером стоили как четверть зарплаты капитана полиции, с треском превратились в сплетение веревок и ниточек. И уже через долю секунды под его довольную ухмылку, озвученную в мое ухо, они упали на пол.

Стоять здесь в таком виде стало еще более некомфортно. Теперь, лишившись трусов, мне хотелось срочно прикрыться, спрятаться от посторонних глаз, но сделать это было невозможно. От паники меня потряхивало хуже прежнего.

Ощущать чужие прикосновения, чужие поцелуи и быть заложницей по вине своей самонадеянности было просто отвратительно. На что я надеялась, когда взялась за похищение Ангелины?

…А руки все гладили меня — то нежно, касаясь лишь подушечками пальцев, то уверенней и куда ощутимее.

Страх периодически отступал, но накатывал новыми высокими волнами, лишая мой рассудок трезвости.

Мужчина, сжав мою ягодицу, шлепнул ее ладонью. И после стека я почувствовала разницу. Но мысль о том, что так намного приятнее, отрезвила меня в ту же минуту.

«Приятнее быть не может! — вопило подсознание, обзывая меня дурой, которую вот-вот изнасилуют. — ПРИЯТНЕЙ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, ЕВА!»

Поглаживая мою попу, теплая ладонь устремилась вниз. Молчун просунул руку между моих ног. Во мне сжалось все, сердце рухнуло в пятки, а легкие окончательно остановили свою работу.

— Не надо... прошу тебя...

Все так же молча он начал гладить мои половые губы. Трепетно и мягко... но шлепнул так неожиданно, что я вздрогнула и снова вскрикнула. А потом все опять повторилось...

Его пальцы уверенно раздвинули мои складочки, коснулись клитора, и мое тело прошибло так, словно меня шандарахнули током.

— Не надо, — молила я пересохшими губами. Язык был тяжелым, не хотел шевелиться. Каждая буква давалась с усилием. — Не надо... пожалуйста…

Он очень нежно поцеловал меня в шею, совсем по-другому, не так жадно и грубо, как раньше. Делал это так, словно теперь смаковал свои ощущения.

— Семь ночей, Ева, — шепнули его губы и прикусили мочку уха. — Я буду использовать тебя... целую неделю. Ты готова к этому?

— Яннис? — в этот момент мне показалось, что все мои внутренние органы в ужасе сгруппировались, прячась друг за другом. Его хриплый голос был для меня таким же внезапным, как и все, что здесь происходило. — Я прошу... Яннис, прошу тебя…

— Умоляй, Ева, — он умело терзал клитор пальцами, и мое тело предательски откликалось. Откликалось!!!

— Умоляю, — повторила я. — Умоляю тебя, Яннис. Отпусти меня. Никому… — его пальцы нырнули внутрь, и я потеряла дар речи. Между ног все завыло. Я сама готова была выть как делают это волки. Ощущения растягивались, спазмами стягивались обратно. Все пульсировало.

— Мокрая до безумия... Как же я тебя отпущу такую, Ева?

Вторая рука Яна скользнула по моей коже вперед. Наткнувшись на преграду из ткани и поролона, он недовольно выругался, рыча в мое ухо. Стащив лиф, Ян высвободил мою грудь.

— Так-то лучше... — пытая набухший сосочек, он продолжал трахать меня пальцами. Вот уж не думала, что мужчины умеют делать это так искусно.

Стоило Яну вновь дотронуться до клитора, меня затрясло. Все тело дрожало от надвигавшегося оргазма вопреки здравому смыслу.

— Умоляй, Ева, — прохрипел голубоглазый дьявол, останавливаясь. — Умоляй меня, — он снова шевелил пальцами, крепко сжимая сосочек.