Магическая практика. Пройти и (не) влюбиться

— Десять лет, столько трудов положил, а ты его за шкирку! — продолжал возмущаться старик. — А ежели напугал животину али оскорбится он теперь!

— Да не шибко он оскорбился после того, как его на последней ярмарке всей ярмаркой ловили! — хохотнул сосед. — Снова за свое.

Кто сошел с ума — я или они?

Посадить пшеницу, каждый день поливать молоком десять — десять! — лет, и вырастет кот. Который будет носить деньги.

Но, как ни крути, на моей руке багровели капельками крови царапины, оставленные котом, который утащил мой кошелек. Я даже невольно посмотрел на другую руку, до сих пор державшую вышитый бисером кожаный мешочек. Нет. Не мерещится.

— Мы-то здесь все уже привычные, сундуки запираем, а приезжие, вроде вас, попадаются. И на ярмарку его Альдо возит. Я так думаю, на ярмарке-то каждый сам за своим имуществом следить должен, там и двуногих, и четвероногих воришек хватает.

— Он не воришка, он добытчик! — опять возмутился Альдо. — Прабабка не сказывала, откуда тот кот деньги брать должен. Сказывала только, молоком…

— Не молоком, а живой водой, из родника, что в скале, — вмешался подошедший староста.

Они всерьез. Они это всерьез.

За старостой семенили бабка Сала и бабка Мина.

— Вот, как кардис в него вселился: грядки потоптал, забор разломал… — завела бабка Сала.

— Молоком! — продолжал гнуть свое старик. — Что вода живая — не спорю, и что петуха надо у родника зарезать на рассвете, когда солнце на лето поворачивает, тоже не спорю, а кота надо молоком кормить, на то он и кот!

— А мне сказал, сама, дескать, руками води! — влезла бабка Мина.

— Ма-а-алчать! Смирно! — не выдержав, гаркнул я, подпустив в голос самую капельку магии.

С ветки яблони, громко каркая, слетела ворона. Все замолчали, а староста даже распрямился и живот втянул.

— Мастро Фаббри, — обратился я к нему. — Я искал вас…

— А я тебя искал, — перебил меня он. — Жалуется, вишь, на тебя обчество.

— Вот и я говорю, животину напугал, кто компенсацию платить будет!

— Ты, Альдо, скажи спасибо, что нобиле маг твоего кота молнией какой не пришиб, — отрезал староста. — Ступай себе.

Старик заворчал, но «ступать» и не подумал. Остался, любопытно блестя глазами. Да и головы над остальными заборами исчезать не собирались, похоже, предвкушая продолжение спектакля.

— Мастро Фаббри, — поспешил заговорить я, пока бабки не успели раскрыть рты. — Мы с мастрой Ардженте хотим принести в дар обществу полкабана и медвежью тушу.

Уж половины-то кабана ее хозяйке хватит, чтобы нормально кормить? Малютка-то она малютка, да все равно не воздухом питается. А меня и так неплохо кормят, так что медведя пусть забирают. Вот шкуру никому не отдам, мой трофей — и точка!

— Только нужны люди, чтобы их донести из леса.

Староста поскреб бороду. Но сбить себя с толку не дал.

— Медвежатина да кабанятина — это хорошо, конечно, за то спасибо, разделим честь по чести. Но безобразничать зачем?

Я не стал оправдываться, продолжал:

— Я шкуру аккуратно снимал, весь жир на туше остался. Там уж сами поделите, кому наружно от суставов, кому внутрь от сердца, а кому — верное средство от мужского бессилия.

Бабки заохали, староста закряхтел.

— От этого нам не надобно, для того живая вода есть.

— И еще я желчь сохранил, — поторопился исправить я свою ошибку. — На спирту настаивать и от кашля или от печенки пить. Да только отдам, когда все остальное принесем, потому что, если вам остальное не надо, значит, и желчи не надобно.

— Дам я вам парней, дам, — согласился староста. — Которые не в поле. Десятка, поди, хватит все донести. Место-то найдете? А то леса у нас глухие, своих, бывает, леший заводит с концами, а вы чужие.

— А забор и грядки? — влезла бабка Сала.

— А мой огород? — поддакнула ей Мина.

— А мне бы крышу на сарае залатать, — подала голос соседка из-за забора.

— …и погреб выкопать. Больно ловко у него выходит, руками поводил…

Я мысленно застонал.

— Нехорошо получается, — покачал головой староста. — Добыча добычей, охота охотой, а обчество обижать не след. Жалуются, вишь, на тебя.

— Бабушка Сала, все, что поломал, все исправлю, — повинился я.

— А грядки?

— А погреб?

— А вот это не могу. — Я сделал скорбную физиономию и развел руками. — Я же тут в распоряжение мастры Ардженте приставлен. А она не разрешает.

— Так вы же тут на практике, помогать, значит, должны, — опешил староста.

— Так мы и помогаем! — задрал нос я. — Мастра Ардженте вас от всякой нечисти охраняет…

— Что-то я не видела никакой нечисти, — поджала губы бабка Мина, почуяв, что поливать огород придется самой: на невесток-то где сядешь, там и слезешь.

— Так потому и не видели, что мастра Ардженте отгоняет ее, не покладая рук! — воскликнул я. — А я приставлен о ней заботиться, значит, вам помогать могу только с ее разрешения. Она сказала: хватит, помог обществу, молодец, а теперь самой нужен. На охоту вон позвала.

— Значит, надо мастру Ардженте просить! — решила бабка Мина. — Уж от ее-то приказов ты не отвертишься!

Староста расправил бороду.

— Ну что ж, идите просите мастру Ардженте, коли так. А я пока парней соберу и к ней пришлю, пусть ведет, куда надо.

Когда я подошел к двору, где обитала малютка, за мной шагали не меньше дюжины деревенских. Целая делегация.

А девчонка сидела на своем саквояжике у забора. Глаза покраснели, нос распух. Похоже, эта ханжа, ее хозяйка, исполнила угрозу и отказала ей от дома, и теперь Габриэла не знала, куда пойти.

Да что же это такое — как шкафы ронять или полигон чуть штормом не смыть, так ты боевой маг, а как за себя вступиться — так сразу девчонка, глаза на мокром месте!

— Мастра Ардженте! — Я вытянулся во фрунт. — Дозвольте обратиться!

Малявка вытаращила глаза. Я продолжал:

— Общество просит. Дозвольте им помочь за мзду малую.

Кажется, про «мзду» местные не ожидали, загомонили.

— Бытовой маг в столице от серебрушки за задание просит, — тараторил я. — Но здесь люди добрые, простые, по две медяшки довольно будет, просто чтобы уважали вашу доброту. Одну мне, другую вам как начальнице.