Блюз поребриков по венам

Клим

Утро любого дня не бывает добрым, если тебя вызывает начальство на ковёр. Моё начальство любит это дело: показательную порку. Знает в ней толк и раздаёт кнуты направо и налево, оставляя пряники себе.

Вот и сегодня Глеб Анатольевич Авсейков, полковник юстиции и наш непосредственный начальник, собрал подчинённых тесным кружком в семь человек (остальные разбежались по отпускам) и имел нас и в хвост, и в гриву. Изощрённо так, с выдумкой подходил к делу и с огоньком.

– Близится конец месяца! – орал он, фонтанируя слюной, оскорблениями и угрозами. – Премии лишу, бакланы! Чтобы план по раскрываемости был выполнен! – и, немного подумав, добавил: – И перевыполнен!

– Это как? – совершенно не вовремя встрял Ромка. Он у нас ещё молодой, зелёный, как незрелый кислый виноград, но хваткий, подаёт надежды, что однажды станет вполне приличным следаком. Но сейчас влез ой как некстати, за что отхватит люлей в кабинете от меня и ребят.

А пока я лишь слегка (так, что Ромашка подпрыгнул и зашипел от боли) наступил ему на ногу. А чего он лезет к Авсейкову? Это же теперь надолго! А был шанс, что полковник уже проорался и распустит нас по делам, но теперь надежды нет, не в ближайший час точно.

– Да кАком кверху! – громыхнуло в кабинете. – Сами убьётесь! А коллеги по отделу будут это дело раскручивать! Мне нужен десяток раскрытых дел в месяц, ясно?! Три жмурика всплыли на Канонерке! Три!!! А вы тут штаны просиживаете! Живо на место! Чтоб каждую песчинку перетрясли, но раскрыли это дело! Вечером доложить!

Мы недружным строем прошелестели, что нам всё ясно, и всё-таки были выпущены на волю.

– Котёночкин, задержись! – гаркнуло начальство, когда я был уже почти в коридоре, одной ногой, так сказать, на свободе.

Рядом заржали коллеги, которые вот уже лет пять неадекватно реагировали на мою фамилию. Молодая секретарша Зоенька тоже хихикнула, Ромка засвистел известную всем мелодию из «Семнадцати мгновений весны», Сашка громким шепотом, так что услышали все в коридоре, выдал:

– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!

– Клоуны! – бросил коллегам и вернулся в кабинет к начальству.

– Клим, присядь. Это на пару минут, – бросил Глеб Анатольевич.

В целом мужик он неплохой, нервный и дерганный, но не злобный, не самый глупый, не упырь какой-нибудь. В карьере своей упёрся в потолок, потому что все нужные знакомства у него уже закончились, все связи использовались. Он, может, и хотел бы прыгнуть выше, да никак не выходило. Так, скорее всего, и просидит над нами до пенсии и ещё пару лет после выхода.

Я же в своих далеко идущих планах метил на его место лет через пять-семь или ещё куда повыше, в городское управление. Что мне тут в районе размениваться?! Авсейков мои амбиции понимал и за них меня очень не любил. Но сделать ничего не мог: как ни крути, я лучший сотрудник района! У меня отличная раскрываемость, показатели на высоте, пятерка по сдаче нормативов. Вот недавно повысили до руководителя следственного отдела Главного следственного управления Кировского района города Санкт-Петербурга. Звучит?

– Тобой тут служба безопасности интересовалась. Досье запрашивала, – Глеб Анатольевич театрально закатил глаза и дёрнул вверх подбородком. Как будто не на вышестоящее начальство указывал, а на самого Господа Бога. – Ничего не хочешь мне сказать? – шеф прищурил свои и без того небольшие глазки, отчего стал похож на отлично откормленного хряка, каких моя тётка в деревне резала к зиме на сало.

– Даже не представляю, зачем им понадобился. А что вообще сказали-то? – я мысленно начал прикидывать, по каким делам могло что всплыть, чтобы мною заинтересовались. Вот так сходу ничего путного не вспоминалось.

– А то они докладывают?! Затребовали личное дело. Молча. Своего человека в СБ у меня нет, узнать не у кого, – Авсейков побарабанил пухлыми пальцами по столу. – Подумай, что у тебя и где плохо зарыто. И зарой получше или сам иди к ним сдавайся. Потому что ребята там как бульдоги, если вцепятся, не выпустят. Понял меня? – ещё один недобрый взгляд из-под бровей. – Ступай.

И опять окликнул в дверях склеротик-параноик:

– Консультанта к тебе сегодня пришлют. Бабу! С ней обычно в соседнем районе нянькаются. Но в этот раз тебе фортануло. Это по тем всплывшим жмурикам. Ты с этой бабой поаккуратнее. Я поузнавал, она дура дотошная. Кто и откуда – непонятно, но с полномочиями. Ты мужик красивый, удовлетвори её, чтоб не мешалась под ногами. Теперь иди!

И я пошел. Офигевший до состояния выпавшего осадка. Уточнять, как именно удовлетворять дуру-бабу, не стал, чтобы не получить чёткую инструкцию. А так всегда есть шанс скосить под дурачка.

В кабинете по-быстрому раздал своим архаровцам задания и, прихватив Романа с Саньком, умотал на Канонерский.

На песчаном берегу, омываемом серыми водами залива, на отгороженном лентами пяточке обнаружились три трупа, мужских; один наш эксперт – женщина плюс участковый и дежурный. За лентами в отдалении кучковались зеваки, на бревне сидел мужчина с собакой подмышкой. Рядом с ним курил врач из скорой.

– Свидетель? – спросил у дежурного, подходя ближе и рассматривая трупы.

– Он их нашел. С собакой гулял. Нас вызвал и скорую. Но врачам тут делать нечего, а ему давление сбивали. Теперь ребята ждут, когда трупы забрать можно будет.

Я кивнул, расклад понятен.

– Ромчик, Саня, побеседуйте-ка с теми баранами, что столпились. Если никто ничего не знает, гоните в шею. Нечего тут глазеть, не в театре.

А сам направился к нашему патологоанатому Елизавете Кирилловне Смирновой, в миру и обиходе, Лизке-трупорезке. Это не я придумал. Какой-то весельчак до меня обозвал, а кличка взяла и прижилась. Хотя Лизка – нормальная девица, ну насколько может быть нормальной девушка тридцати лет, работа которой заключается во вскрытии трупов. Но если закрыть на эти нюансы глаза, то фигурка у Лизаветы хорошая, в постели нескучно. Было дело пару раз.

– Привет, Лизонька. Ну что тут у нас? – подошёл ближе и присел рядом с ползающей по песку девушкой.

– Привет, Климушка, – отрываясь от изучения подошвы одного тела, пропела она. – Трупы у нас, трупы.

– Это ясно. А какие? Криминальные?

– А вот это ещё не ясно. Утопли. Все трое. На берег их вынесло приливом. Следов волочения нет. Хотя, сам видишь, натоптали здесь.

Я окинул взглядом уйму следов на влажном песке, как слоны топтались, ей-богу. Хотя борозд от волочения точно нет. Следов от автомобильных протекторов тоже не видно.

***

– Хоть время примерное скажи, свидетелей же надо как-то опрашивать.

– Вскрытие покажет, Климушка. Приходи завтра, – Лиза была фанатично предана своему делу и до безобразия дотошна.

– Может, я сегодня заскочу? – я поиграл бровями, намекая на что-то большее! А потом вспомнил про слова шефа, про бабу, подосланную, и её ублажение. И что-то мне расхотелось. Всё расхотелось. Настрой пропал.

– А, может, и сегодня, Климушка. Часиков в пять заскочи. Буду ждать, – Лизавета так многообещающе улыбнулась, что настроение снова поползло понемногу вверх. Я согласно кивнул и отошёл к участковому.

– Что с документами?

– Паспорта у всех троих на месте. Намокли малость, но читаемы, – патрульный, молодой паренёк, выдал мне три пакета с документами. – Права там же. У одного машина припаркована на въезде. Скорее всего, все вместе приехали. Ключи, – мне в руки лёг третий герметичный пакет.

– Машину не открывали?

– Никак нет. Не было указаний.

– Хорошо. Вещи какие-нибудь при них? Вокруг? Предметы странные?

– Из вещей – только одежда на них, часы у одного на руке. Водонепроницаемые, в них утонул. Сумка, предположительно, погибших. В ней три полотенца и три каремата рядом. Вокруг никаких следов. Мусор разве что. Но он тут повсюду.