Ты будешь моим, милый!

Два года назад

Ну вот и все, похоже, моя жизнь подошла к концу. Тело налилось тяжестью, даже пальцем пошевелить не получалось, а легкие горели из-за нехватки воздуха. Из-под полуопущенных ресниц я смотрела на голубое летнее небо, на котором не было ни единого белого росчерка облаков, и вдруг в поле зрения появилась мужская фигура. 

Даже ангел спустился, чтобы проводить меня к чертогам райских кущ. И такой красивый. Вот если бы в храме такие лица на картинах были, все девки в деревне ходили бы молиться. 

Ангел склонился надо мной, позволяя разглядеть свои невероятно яркие синие глаза, которые он зачем-то прикрыл, и пока я недоумевала, поступил весьма жестоко, сжав мне нос, а другой рукой он задрал мой подбородок и прижался своими губами к моим.

Этот поцелуй был как глоток чистого воздуха, как сладость спелой клубники в жаркий день, как…

А потом меня вырвало водой, и я наконец пришла в себя. 

— Милая леди, что с вами случилось? — Обеспокоенный бархатистый голос проник в мое сознание.

Продолжая отхаркиваться, я начала крутить головой из стороны в сторону, чтобы понять, что за леди здесь пострадала вместе со мной. Никого не оказалось. И тут до меня дошло. Леди — это я! Ангел не только красив, но и учтив, и добр.

— Вам все еще плохо? — обеспокоенно спросил он, вновь оказываясь прямо передо мной. Ух ты, у него такие белые волосы, на свету прям сияют. И мягкие даже на вид. А на ощупь… хм, еще мягче. Ангел мягко взял мою ладошку в свою руку и отвел от волос. — Девушка, вы меня хорошо видите?

— Д-да, — хрипло из-за боли в горле ответила я.

— Отлично. Значит, и слышите, раз ответили. Почему вы оказались в воде? Утопиться захотели?

— Нет, как вы могли подумать такое, — попыталась возмутиться я, но получилось лишь не очень внятно прохрипеть. Ноги все еще отказывались слушаться, поэтому я продолжала валяться на траве у берега Вонючки — речки в пяти километрах от деревни, по нелепому стечению обстоятельств в водах которой я сегодня оказалась. 

— И правда, как я мог… — усмехнулся он, помогая мне сесть.

Я не сразу поняла, о чем он говорит, пока не вспомнила, как выгляжу в данный момент. И я рассказала, как все происходило в этот злополучный день. Ну почти все, некоторые детали решила опустить.

Неприятности начались с утра. Собравшись за водой к колодцу, я прихватила два ведра и вышла за калитку. Напротив, через дорогу, стояла запряженная телега, груженная сеном, а у заднего колеса жалобно блеял маленький белый козлик, застрявший между деревянными спицами колеса. Как он туда засунул голову, а главное — зачем, было непонятно, но мне жаль стало беднягу, так что решила помочь.

Ни соседа, ни его сына поблизости не наблюдалось, так что я смело приблизилась к малышу. 

— Тише, сейчас тебе помогу, — ласково проговорила я, склоняясь над колесом. Для удобства перекинула волосы на плечо и, встав на четвереньки, залезла наполовину под телегу, чтобы видеть мордочку малыша. 

Возилась долго. Солнце сверху припекало, и пот стекал по лицу, а волосы растрепались еще сильнее. Наконец мне удалось удачно повернуть голову козленка и, чуть нажав, освободить его из плена. Громко заблеяв, малыш ускакал, оставляя меня одну. 

Попятившись, я хотела уже встать, но на полпути резкая боль остановила меня. Спасая беднягу, я сама оказалась пленницей чертова колеса: пока я крутилась под телегой, волосы намотались на ступицу. Осложнялось дело тем, что волосы у меня были волнистыми и очень длинными, и сейчас напоминали клубок, который нужно было скорее распутывать. 

Вернувшись обратно на четвереньки и тихо проклиная свою доброту, я постаралась освободиться, но, кажется, только сильнее затянула волосы.

— М-м-м, какой вид. Узнаю эту тощую задницу. Санька, ты чего там позабыла? — Огромная лапища легла мне на попу, чуть сжав ее. 

Войко Жарвис, соседский сынок. Ну все, мне хана. Пнув пару раз назад ногой, я куда-то попала, после чего Войко охнул, убрал руку с моего тела и присел рядом, смотря на меня и широко улыбаясь. 

— Саньк, давай я тебе помогу, а ты со мной гулять пойдешь? — предложил он, придурковато улыбаясь.

— Ни за что!

Войко Жарвис, двадцатилетний сын Ворбада Жарвиса, довольно знаменитого кузнеца в нашей округе, телосложением пошел в папу и был одним из немногих, кто возвышался надо мной (а это непросто при моих ста восьмидесяти сантиметрах). С раннего детства он шпынял меня, а пять лет назад внезапно изменил тактику и теперь проходу не давал, норовя облапать. То веник из цветов принесет, то с отцом в гости придет и весь вечер глаза лупит. И не сбежать на улицу — он следом идет.

А там свои беды. Войко парень видный, высокий, плечистый, красотой не обделен, если верить девкам деревенским. Волосы черные, глаза зеленые, нос чуть кривоват (а не стоило в навоз меня пихать, когда мне было десять), но это только добавляло ему мужественности. А еще в нем была магия, и он собирался отправиться в город, чтобы пройти обучение на элитного телохранителя. В общем, фигура весьма завидная. А потому поклонниц у него было много, и главной среди них считалась дочка старосты, которая и личиком мила, и фигуриста весьма. Характер, правда, имела вредный, но кто ж на это будет смотреть, когда перед глазами пышная грудь мелькает.

Не то что я — длинная, тощая, ни груди, ни попы, еще и конопатая. Лишь волосы были на зависть всем — ниже пятой точки, густые, волнистые, насыщенного рыжего цвета.

И вот сейчас моя гордость в заложниках у телеги. А рядом Войко, которому я ни за что не хочу быть должной. 

— Ну давай, соглашайся, не обижу тебя.

— Ага, все детство обижал, а тут вдруг «не обижу».

— Нашла что вспомнить. Сейчас-то мы с тобой повзрослели. Тебе уже восемнадцать, засиделась в девках.

— Не поняла… — Это на что он намекает?

— Эх, экая ты непонятливая, — посетовал Войко, резво возвращая свою лапу на мою попу и начиная наглаживать ее. — Соглашайся, и я тебе все расскажу и обязательно покажу.

— Ничего мне от тебя не нужно.

Не знаю, что он там хотел мне показать, но надо было поскорее бежать. Взгляд упал на нож, который Войко всегда носил на поясе. Дальше действовала быстро: наклонилась чуть вперед, сколько позволяла длина волос, привлекая внимание парня, пристально смотрела ему в глаза, пока рукой шарила по талии. Зрачки его глаз удивленно расширились, после чего Войко похабно улыбнулся и с силой сжал руку на моей попе. Наконец нащупала нож и, откинувшись назад, полоснула по хвосту, разрезая его у самой ленты, державшей волосы собранными. Обрезала сбоку, поэтому одна сторона оказалась короче другой, плюс без тяжести волосы из волн превратились в кучеряшки и теперь торчали во все стороны.

— Дура, ты что натворила?! — завопил Войко, с ужасом глядя то на намотанный ком волос на колесе, то на мою короткую стрижку.

— Ничего, — пожала я плечами вставая. А у самой глаза на мокром месте, ведь волосы я с двенадцати лет отращивала. Нужно было поскорее ретироваться, пока он не заметил моей слабости, и поэтому я схватила ведра и почти побежала к колодцу. — Извини, но мне нужно воды набрать. И так задержалась здесь.

Дома мне еще влетело от бабушки, после чего она подровняла обкорнала волосы совсем коротко, и я стала похожей на рыжий одуванчик. Отсидеться дома все равно не получилось бы, поэтому, когда после обеда соседские девчонки позвали с собой в лес, я решила пойти.