Лекарь короля драконов

Эйден, медленно поводя пальцем по краю стакана, заговорил глухо, словно каждое слово давалось с трудом:

— Моя мать погибла на позднем сроке беременности. Придворный маг тогда сумел сохранить ребёнка, но девочка родилась очень слабой. Её звали Лианна. Она была слепой, но мир видела через ауры. С самого детства Лианна тянулась к огню, словно мотылёк к пламени. И Амброзий стал для неё таким огнём. Он соблазнил её, обвил вокруг пальца.

Эйден поднял на меня взгляд, в котором сверкнула доля гнева, но больше вины.

— Феникс думал, что отец согласится на брак, чтобы избежать позора, но прогадал. Есть вещи, в которых король непреклонен. После родов сестра покинула мир. Амброзий не проявил ни капли чувств к ребёнку. Оставил Макса как ненужную вещь.

Я сжала кулаки, чувствуя, как по венам растекается то ли ярость, то ли жалость.

— Макс… Его так зовут? — тихо спросила я.

Эйден кивнул.

— Я нашёл ему кормилицу. Он рос при дворце, но был замкнутым и молчаливым, почти ни с кем не контактировал. Я пытался быть рядом, хотя знал, что отец велел держать его подальше. Макс тянулся к Амброзию, даже не понимая, что тот не видит в нём сына. Глупо было позволять им видеться. Но мне казалось, что мальчику нужно хотя бы что-то, за что можно держаться.

Он провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть непрошеные эмоции.

— А теперь этот «малыш», как ты его назвала, отравил двух человек. Помогал предателю, который никогда ничего для него не сделал. Отец был прав — с такими, как Амброзий, нельзя быть мягким.

Я, тяжело выдохнув, покачала головой:

— Несчастный ребёнок. Ему просто не хватило тепла, Эйден.

Эйден резко поднялся, словно эти слова ударили больнее, чем всё, что я могла сказать.

— Тепла? — в его голосе звучала горечь. — Я пытался. Видимо, этого было недостаточно. Неважно, за свою мягкотелость я поплатился. Как быть с Максом? А если отец решит и его заточить в темницу?

Я вздохнула. Похоже, в этом весь Эйден. Старается быть непроницаемым, спокойным, равнодушным, но в душе желает всем добра. Потому у него в свите однорукий камердинер, одноногий мажордом, громила Юджин, который сущее дитя, сын предателя. За каждым своя история.

—Ты не мягкотелый, — с улыбкой сказала я, протягивая ему руки, — не ругай себя.

Эйден сел на край кровати, позволяя себя обнять. Я больше ничего не говорила, он тоже. Просто через несколько минут меня сморил сон, а Эйден, похоже, всерьез решил не оставлять меня одну ни на минуту.

Утром нас обоих разбудил настойчивый стук в дверь. Я приоткрыла глаза и увидела, как Эйден поднял голову с подушки, прислушиваясь.

— Войдите, — произнес он хрипловатым от сна голосом.

Дверь слегка приоткрылась, и в проеме показался Юджин. Его массивная фигура заполняла почти весь дверной проем, а в руках он держал несколько платьев и расческу.

— Простите, генерал, дама, — промямлил он, стараясь говорить тише. — Там вашество ждет на завтраке. Жан передал вещи даме Эллиане.

— На завтрак? — удивился Эйден.

— Король?! — пискнула я.

Мы переглянулись. Честно говоря, ни к какому завтраку мы готовы не были. От усталости мы уснули, как были! Я с ужасом поняла, что сок от стеблей плюща въелся в ткань, а местами не засох, а остался липким. На подоле, кажется, были пятна от крови. На шее наверняка синяки. Эйден пах гарью, камзол смялся, черные волосы спутались.

— Эм… передай, что мы сейчас…

Эйден вскочил с кровати, забрал вещи у Юджина и вытолкал растерявшегося здоровяка за дверь.

— Отец не любит, когда опаздывают.

— Формально он нам времени не назначал, — я с трудом поднялась, чувствуя, что буду хромать еще неделю.

Эйден  повесил платья на стул, положил расческу и направился к шкафу доставать свой мундир. Я заметила, как аккуратно он был развешан, каждая деталь на своем месте.

— У тебя совсем скоро будет шанс сказать ему это в лицо.

Я подошла к стулу, посмотрела на предложенные наряды. Одно из них сразу привлекло мое внимание: изящное, с тонкой вышивкой и переливающейся тканью. Я провела пальцами по мягкому материалу, и сердце сжалось. По изяществу и красоте я без труда поняла, что его сшил Амброзий.

— Что-то не так? — спросил Эйден, заметив мое замешательство.

Я подняла на него взгляд.

— Я не могу надеть это платье, — тихо сказала я, — а это не подходит.

Второе платье было пошито из старого шерстяного сукна. Я заносила его так, что местами ткань свалялась в катышки. Агата шутила, что в нем можно милостыню просить. Теперь не до смеха.

— Как я появлюсь перед твоим отцом в этом?

— Это ты себя еще в зеркало не видела, — улыбнулся Эйден.