Пламя до неба

Министр снял пиджак, бросил его на песок и сел на край, пригласив Веру садиться рядом, она села, посмотрела на горизонт, потом на министра. Он очевидно нервничал, собираясь с силами, потом нарочито ироничным тоном заговорил:

— Сказочка в порядке бреда. Ваш... знакомый, с такими же татуировками и таким же телосложением, как у Василия, ушёл от вас не из-за ребёнка от другой женщины. Этого ребёнка вообще не было, и женщины, вероятно, тоже не было. Он не женился и не уезжал на войну, его просто отозвали. И он впарил вам легенду, в которую вы были готовы поверить.

— Ого, — нервно улыбнулась Вера, — продолжайте.

— Он не человек. И отправлен в ваш мир он был конкретно ради вас. Потому что вы — тоже не человек. Те, кто его отправил, об этом знали, вы имели для них ценность, они за вами следили, но потом он попался вам на глаза и перешёл черту. Сначала это было удобно, он мог следить за вами эффективнее, но потом вы слишком сблизились, и его командование решило его от вас убрать подальше.

— Впечатляющая у вас фантазия.

— Спасибо. Или это был не комплимент?

Она посмотрела на него, поняла, что он шутит, улыбнулась чисто из вежливости, но ничего не сказала. Он опять стал серьёзным и спросил:

— Вы можете каким-то образом опровергнуть мою теорию?

— Каким?

— Вы видели его медицинские документы?

— Нет.

— Вы знали его семью? Друзей? Хоть какую-то его связь с вашим миром? — Она промолчала, и он ответил сам, с крайне удовлетворённым видом: — Нет. Потому что он пришлый, у него нет там семьи, только легенда. И он эту легенду вам рассказал. А вы поверили.

Она продолжала молчать, потому что ответить было нечего — это звучало как бред, но доказать это она не могла. Министр помолчал, потом ровно сказал:

— Расскажите о нём подробнее.

Её этот приказной тон опять вернул в состояние глобального отрицания по всем фронтам, она подняла подбородок и пропела:

— А то что? Сюда придёт Кайрис? Или сразу я к ней?

Министр крепко зажмурился и отвернулся, она физически ощущала его дикое раздражение на грани желания её ударить, или закричать, или сделать что-то невероятно разрушительное без малейшего смысла, просто чтобы больше не испытывать эту разрушительную эмоцию внутри, вытолкнув её из себя наружу не важно как.

Это ощущалось странно, обычно она в подобной ситуации поспешила бы убраться подальше, это было базовым инстинктом самосохранения, который всегда работал одинаково, «чуешь злого мужика — беги». Но сейчас он не работал. Она его чуяла, она прекрасно всё понимала, но она не хотела заниматься самозащитой, она хотела заниматься саморазрушением. Его хотелось взбесить ещё сильнее. У этого желания не было логики, не было причин, она смотрела на это желание как будто со стороны, пытаясь понять, откуда оно.

«Они опять переделали амулеты. И опять криво. Но пытаться качнуть права ещё и в этой плоскости будет окончательно бесперспективно. Ладно, подождём. Так даже интереснее.»

Она посмотрела на него как на экспонат — бронзовый от солнца профиль на фоне мутно-синего неба. Горизонт тонул в дымке, солнце поднималось, министр дышал, так размеренно, как будто тренировался быть механизмом. Потом медленно открыл глаза и сказал ровно и чётко:

— Вера... Не хотите — не говорите. Мне просто интересно. Я не знаю, чего от этих гостей ожидать, поэтому собираю любую информацию. О них и о вас. Вы должны меня понять, вы тоже любопытны.

— Любопытство? — протянула она тоном «кому вы лечите», — это именно то, что вами движет?

— Да.

— Врёте.

Он помолчал и кивнул:

— Да.

Он не смотрел на неё, продолжая сидеть ровно и изучать песок где-то вдали, она покивала, усмехнулась и отвернулась. Потом жестом дирижёра подняла ладонь и положила министру на колено, мигом ощущая, что угадала правильно — амулет терял свой побочный эффект при физическом контакте.

— Что вы делаете?

Она усмехнулась с ностальгией — это был прекрасный вопрос, что-то из прошлой жизни, полной физических наслаждений при абсолютной душевной невовлечённости. Медленно повернув голову к министру, она ещё медленнее подняла взгляд от своей руки на его колене к его глазам, сделала абсолютно серьёзное лицо и сказала:

— Экспериментальным путём убеждаюсь, что вы опять переделали амулет против меня. И опять плохо.

Он отвёл глаза, она убрала руку, медленно отводя её всё дальше и внимательно прислушиваясь к ощущениям, злое равнодушие вернулось почти сразу, и желание поиграть на его нервах тоже вернулось. Но теперь она понимала, что оно ненастоящее. Попыталась заглянуть министру в глаза, чтобы хотя бы так понять, что с ним происходит, но не поняла — он выглядел каменным, настолько сильно, что были бы они в горах — он бы слился с пейзажем.

— Чего вы так боитесь, господин министр?

— Неизвестности, Вера. Её все боятся. А на меня её за эту ночь столько вылили, что я в ней тону. Мы знали, что существуют другие миры, это давно известно. Но мы были уверены, что прийти оттуда могут только Призванные. А теперь оттуда пришли наркоторговцы, спецотряды и долбаные вампиры, которые говорят на вашем языке и знают о вас больше, чем я.

— Так чего вы боитесь?

— Того, что они вернутся. Гораздо более подготовленные и осознающие, с кем им предстоит сражаться. Они действительно приходили подчищать грязь за своими, но встретили меня и увидели на мне ваше благословение. И теперь они знают, что вы здесь. Если они следили за вами в вашем мире, то там они вас потеряли. А теперь нашли здесь. Значит, они будут следить здесь. Дракон, управляющий вероятностями — это не я, это вы, Вера, и вы имеете для них значение. Они знают о вашей силе, у них есть понимание того, как это работает, а у меня нет, у меня ничего нет, я буду с ними сражаться карандашами, вы понимаете это?

Он посмотрел на неё прямо, с такой силой, что она отвела глаза, потом опять посмотрела и сказала предельно мягко:

— У вас богатая фантазия, и это не комплимент.

Он нахмурился и отвернулся, она посмотрела на свою ладонь и стала загибать пальцы:

— По факту, без фантазий и домыслов, что мы знаем? Первое — в ваш мир пришли контрабандисты из другого мира, торговали наркотиками, пока могли. Второе — за ними пришли силовики и покрошили их всех, нагло и шумно, как будто задерживаться в этом мире не собираются. Если бы ваши броненосцы туда не сунулись, вампиры бы доделали свои дела и ушли, закрыв портал с той стороны — то, что он был открыт, прокол их пограничников, это их слова. Третье — их язык похож на мой язык.

— Похож? — тихо уточнил он, она кивнула:

— Вы можете не слышать разницы, но я слышу, это не мой язык, я его тоже понимаю не идеально. Ваш цыньянский для меня звучит похоже на несколько разных языков моего мира, я на них не говорю, поэтому чисто так, как музыка. Милка подтвердила, кстати. Для неё тоже. Вы когда фильмы смотрели в моём телефоне, что-нибудь угадывали?

— Нет.

— Ладно, оставим пока этот вопрос. Дальше. У одного из вампиров татуировки в тех же местах, что и у человека, с которым я была знакома в моём мире. Что это доказывает? Ничего.