Последний сон

Женя

Дороги были почти пустыми, лишь изредка мимо проезжали машины с громкой музыкой. До дома ехать было недалеко, потому что Варя жила почти в центре, довольно близко к “Стекляшкам” — высотки с панорамными окнами, — где и располагалась моя квартира. На самом деле это был пентхаус, но название мне казалось слишком вычурным, от него веет фальшивостью и лицемерием. 

Я мчался по трассе под трек KALEO — Break My Baby, негромко играющей в машине. Мне нравилась скорость, поэтому я чаще ездил на байке, но сейчас он в сервисе —  клапаны затянуты слишком туго и могут прогореть, да и воздушный фильтр заодно поменяют. На машине я тоже любил гонять, но это случалось редко и обычно в компании друзей. Хотя не всех я могу таковыми назвать, многие были просто коллегами, с которыми приходилось общаться. Близких друзей у меня двое — мой брат и Дима, автосервису которого я как раз и доверяю своего двухколесного малыша. 

Я быстро доехал до дома, припарковался и поднялся на свой пятидесятый этаж. Квартира освещена лунным светом, проникающим через панорамные окна на первом этаже. Все пространство окрашено в серебристый цвет, отчего становится неуютно. 

Тело до сих пор было в напряжении от встречи с чертовым Матвеем Морозовым. Я изо всех сил старался не попадаться ему на глаза, остаться незамеченным, хотя это довольно сложно, когда ты владеешь одними из лучших приватных и закрытых мест в городе, как раз для таких снобов. Мороз влиятельный человек с кучей бизнесов и недвижимостью, но он постоянно крутится в кругах, которые мне отвратительны. Дурь, девочки и музыка — вот его страсть. А мне почти до всего из этого нет дела. Кроме музыки, конечно, из-за которой он меня и заметил. Долгое время никто не знал, что владелец столь претенциозных и элитных заведений — двадцатичетырехлетний музыкант. Но одна оговорка моего юриста, павшего в объятия журналистки, как я стал заметен для всех “крутых” людей. К слову, он больше не работает на меня. 

Морозу нельзя отказывать, уж слишком злопамятным он был. Еще и Варю позвал, придурок. Но я не пущу Веснушку со мной, ей не надо быть на подобных вечеринках, которые хоть и называют частными, но слово “приватность” на этих мероприятиях часто является синонимом к слову “доступность”. Пару раз я выступал на частных вечеринках, тогда я только открыл первый клуб и еще оставался за кулисами, поэтому обо мне знали, как о профессиональном диджее, который умеет держать язык за зубами. Да и не мог жить без искусства мелодии и звука, хватался за любые заказы, где была возможность продолжать пробовать себя.

Стоя у окна, из которого открывается завораживающий вид на город, я утонул в мыслях, думая, как можно увильнуть от Морозова. Тишину прервал звонок. 

— Да, — нехотя ответил я. 

— Ты уже уехал? — сквозь музыку послышался голос Славы, управляющего “Орхидеи”. 

— Да, а что? 

— Тебя просто искали, а в остальном все в порядке.

— Кто искал? — я нахмурился. 

— Люди Морозова. Хотели убедиться, что ты придешь на какую-то вечеринку. 

— Черт, — выругался я. 

— Когда ты успел втереться ему в доверие? Вы вроде даже не пересекались, — рассуждает Слава, но мне нет до его вопросов дела. 

— Это все? — я перебиваю его. 

— Да. 

Я отключился. Злость ползла змеей по венам. Чтобы успокоиться, я пошел в душ. Стоя под холодными струями, чувства и эмоции притупляются, а голова становится легче. 

Телефон почти сел, поэтому я поставил его на зарядку. На часах уже была половина четвертого ночи. Я упал на огромную холодную кровать. Но сон никак не приходил ко мне, зато образ Вари так и стоял перед глазами. Воспоминания так легко всплыли в сознании.

Тем летом, когда впервые встретил невнимательную Варю, я и не думал, что она станет для меня заевшей пластинкой. 

Сначала она была именно такой — раздражающей, надоедливой, заевшей пластинкой. В нашу первую встречу она, витая у себя в мыслях, шагнула прямо мне под колеса. Ну надо же! Я ведь чуть ее не сбил, и сам в итоге упал. Тогда Варя казалась наивной дурочкой с надутыми от возмущениями губами, что меня развеселило. 

Я автоматически пробежался по ней глазами, но запал не сразу. Она была не в моем вкусе. Мне нравились женственные и хрупкие длинноволосые блондинки, может еще рыженькие. Куколки, одним словом. А у Вари были короткие волосы непонятного русого цвета, а простая повседневная одежда делала ее почти неотличимой от толпы прохожих. Сейчас, конечно, глядя на ее локоны, я замечаю, как они ей идут — карамельный оттенок идеально подходит ее выразительным зеленым глазам. 

В общем, тогда мне было откровенно плевать на нее. Ну, встретил какую-то глупую девчонку, и что такого. Но на следующий день уже Варя решила подвергнуть опасности мою жизнь, вылетев из отеля со скоростью света и вписавшись в меня. На этот раз на ней было воздушное белое платье, открывающее ее ключицы и подчеркивающее красивую белизну кожи. Она светилась, прямо как ангел. Я то думал, что она серая мышка — тише воды, ниже травы — вся из себя скромная и неприметная. Но ее выражение лица и слова в мою сторону дали мне понять, что дерзости ей не занимать. Сам не знаю, как так вышло, но прозвище само собой вылетело из меня. Облачко. Белое и пушистое, но способное разразиться оглушающим громом. 

Я был уверен, что мы больше не пересечемся, хотя всегда считал цифру три магическим числом. И волшебство произошло. 

Следующим утром я как обычно поехал кататься на велике под ритмичную музыку, погрузившись в море свежих звучаний. Спустя час мой желудок обозначил свою пустоту громким урчанием, поэтому я зашел в первую попавшуюся кофейню, чтобы немного перекусить. Заказал лимонад, тосты с лососем и авокадо и направился искать свободный столик. Такой оказался один, в углу зала. На гладкой поверхности лежала тетрадь. Приблизившись, я понял, что это ежедневник. Любопытство сыграло свое, и, открыв первую страницу, я улыбнулся. «Собственность запутавшейся в себе девушке, которая ничего не смыслит в жизни». Я перевел взгляд на другую страницу, но та была перечеркнута, хотя слова все же были различимы. Какая-то ненормальная решила вылить весь свой гнев в ежедневник, не стесняясь выражений. 

Уже собравшись закрыть этот матерный словарь и отдать его работникам кофейни, я зацепился за одно слово: «Облачко». Проследив за цепочкой повествования, я понял, что «двухколесным идиотом» был я, а гневным владельцем этого дневника — Варя. Так у меня оказался ее ежедневник, который, разумеется, я пролистал. Мне казалось это забавным — узнать, что творится в голове у этой наглой девчонки. 

Первая страница пропитана злостью и негодованием, вторая — попытка собрать мысли в кучу, а третья рассказывала о сомнениях. Варя писала о своих опасениях, связанных с будущем. О том, как ей тяжело шагнуть навстречу самой себе, и, что ей до сих пор страшно осознавать свое желание стать писателем. На этих словах я опешил. Мне не нравилось, что теперь я знаю чужие секреты, как будто сую нос в чужие дела. Хотя так оно и было.  

Но, прочитав частичку ее истории, я был не в силах забыть о Варе. Это как, прочитав полкниги и сжившись с персонажами, случайно оставить ее в поезде, так и не дочитав до конца.

Я вернулся в отель, в котором остановился на несколько дней. В этом не было необходимости, потому что у меня было целых два варианта для жилья — дом родителей и квартира брата. Но им я сказал, что приеду позже, поэтому решил немного побыть сам по себе в городе, где вырос. На ресепшене я спросил, в каком номере живет некая “Варвара”, и надеялся, что Варь в отеле немного. Конечно же, мне не сказали. Но я передал ежедневник работнику отеля, и тот пообещал, что передаст владелице.