Серебряные крылья. Книга 2

Дана воспринимала данную затею весьма скептически. Поступление в балетную школу девочки тринадцати лет, которая у станка ни разу не стояла... возможно лишь в глупых подростковых мелодрамах. В настоящей жизни вероятность успеха стремится к нулю.

И готовиться к такому поступлению – пустая трата времени. Даже с учетом того, что это не Танийская Академия Классического Балета, а что-то вроде филиала их школы искусств. Но отказать девушка не смогла.

– Мне сказали, что шанс попасть в до-набор есть. Мне только нужно будет сдать экзерсисы и представить народно-характерный танец, -- Воодушевленно вещала Аделина. --  Номер с современной хореографией у меня уже есть.

– Ты понимаешь, во что ввязываешься? Ребенок, чтобы за столь короткий срок научиться хоть чему-то, придется себя ломать себя каждый день. Твоя растяжка оставляет желать лучшего. Какие-либо навыки отсутствуют.

– До августа еще полно времени, – беззаботно отмахнулась девочка. – Я справлюсь. Только покажите мне, как это делается.

-- Ты не понимаешь. Чтобы добиться хоть какого-то результата, тебе придется по три часа в день заниматься гимнастикой, причем, самостоятельно, часа два проводить у станка. И каждую свободную минуту работать над собой. Выполняя домашние задания, общаясь с друзьями. Постоянно делать упражнения.

-- Я справлюсь.

Такой разговор у Дианы произошел две недели назад с малышкой, которую привел к ней Ильдар. Ада жила где-то недалеко и, судя по всему дружила с ребятами из Миссии.

Вадим всецело поддержал такое времяпрепровождении жены. Хотя мужчина горячо одобрил бы любую ее затею. Лишь бы она хоть чем-то занималась. Дану с детства приучили работать. Желательно на пределе сил. Чтобы вечером отключаться раньше, чем голова коснется подушки. Программа реабилитации, скорректированная с учетом беременности, волонтерская работа с его воспитанницами и онлайн-курсы с этим не справлялись. Она даже вечером фонтанировала энергией, которую не знала, куда применить. Это не слишком хорошо сказывалось на ее настроении.

А вот мать Аделины его восторга не разделяла. Женщина уже во второй раз пришла к нему на работу с требованием прекратить всю эту ерунду.

– Вам не кажется, что данные просьбы вы должны адресовать своей дочери, а не мне?

– Или вашей жене?

– А вот этого делать не советую. Ей нельзя нервничать или расстраиваться. В ее положении – это неприемлемо.

– Поэтому я здесь, -- чопорно отозвалась посетительница. -- Не сомневаюсь, что, ваша супруга – чудесная женщина. И, конечно, она искренне полагает, будто делает доброе дело.

– Диана занимается с вашим ребенком по несколько часов в день. Бесплатно. При всем моем уважении, у вас вряд ли хватило бы средств нанять педагога подобного уровня. И, простите, я не совсем понимаю, что вас не устраивает?

– Вместо того, чтобы уделять время предметам, которые ей действительно могут пригодится в жизни, моя дочь погрузилась в мир иллюзий – вообразила, что станет балериной. А ваша жена ей потакает.

– У Аделины есть способности и недетская целеустремленность. Иначе Дана не стала бы с ней возиться. Открою вам секрет. Моя жена не от скуки начала помогать этому ребенку.

– Разве талант сейчас что-то решает? В школах искусств учатся дети обеспеченных родителей, у которых есть деньги на костюмы, дорогую танцевальную обувь, дополнительные занятия и поездки на разного рода конкурсы.

– Диана — сирота. Если вы, конечно не знали. У нее не было богатых родителей. Лишь талант.

– Но она же не чернокожая, как моя Адель.

– А это какое имеет значение? – в голосе мужчины прорезалась безнадежность. Он решительно не понимал эту женщину и ее логику. Неужели есть разница, какого цвета кожа у ребенка? В первую очередь смотрят ведь не на внешность, а на способности. К тому же Аду скорее можно было назвать мулаткой, чем чернокожей. Ее кожа имела лишь легкий шоколадный оттенок. Не более того.

– В балет предпочитают брать девушек с внешностью европейского типа. Ее, как и в прошлом году, просто не примут в ту школу под каким-нибудь надуманным предлогом. Все то, что она сейчас делает – совершенно бессмысленно. Я, хочу оградить ее от разочарования.

– Обрубая ей крылья на взлете? Лишая самой возможности попытаться изменить жизнь в лучшую сторону? Что с вами, черт возьми, не так? У меня в голове не укладывается, как из самых лучших побуждений можно поступать настолько подло? – Женщина ахнула, но Вадим вряд ли был способен остановиться, щадя ее чувства. – Этот мир состоит из разочарований. Оградить от них ребенка невозможно. Вы лишь можете научить ее справляться с ними. Использовать каждую возможность. Да, какая разница, поступит она в свою школу искусств или нет? То, чему может научить ее Диана, бесценно, само по себе. Моя жена заставит вашу дочь выработать походку и осанку, которой позавидуют многие девушки. Покажет на личном примере, что сдаваться и опускать руки нельзя даже тогда, когда весь мир против тебя. И, конечно, уроки этикета идут в обязательном комплекте. У балерины должны быть безукоризненные манеры.

-- Допустим, ей действительно пойдет на пользу общение с вашей женой, -- нехотя согласилась госпожа Лакрес. – Но ее постоянное пребывание в вашем доме… это неприемлемо.

-- Почему? Что вас смущает? Если Диане в радость возиться с чужим ребенком, я не против. Один или десять – без разницы.

-- Не это.

-- Тогда в чем же дело? Объясните, пожалуйста.

– Простите за прямоту. Однако, ходят разные слухи. О вас.

– Что? Я не совсем вас понимаю. То есть совсем не понимаю.

– Мне не хотелось бы предъявлять обвинения на основе, повторюсь, слухов. Но не на пустом же они месте они появились? Вы ведь женились на совсем юной девушке.

– То есть меня за то, что я, поступив, как честный человек, женился, записали в педофилы? Не спорю, Диана выглядит несколько младше своих сверстниц. Но не настолько, чтобы ее спутать с ребенком. Поймите, я люблю не девочек по моложе, а именно свою жену. И, простите за подробности, когда она оказалась в моей постели, ей уже исполнилось восемнадцать, и это произошло после нашей свадьбы.

– Поймите, дочь – единственное, что у меня есть. А береженого бог бережет.

Мужчина стиснул зубы. Оправдываться и доказывать, что-либо у него не было ни малейшего желания. Но и лишать Диану более или менее полезного занятия, а маленькую Аду даже мизерного шанса на исполнение своей мечты, ему не хотелось. Только выхода он из этой ситуации не видел.

-- Давайте посмотрим на ситуацию немного под другим углом. Вы ведь, в принципе, не против того, что моя жена дает Аделине уроки? Хорошо. Значит, ваша девочка может, как минимум, посещать занятия, которые проводит Диана для воспитанниц Миссии?

-- Да, -- осторожно ответила женщина. – Здесь она на виду. С другими детьми.

Вадим кивнул и продолжил немного задумчивым тоном:

-- Однако, если я правильно понял, вы не хотите, чтобы она много времени проводила в моем доме. Особенно в то время, когда там нахожусь я. А если бы в это время там находились вы?

-- Мне нужно работать. Себя и дочь я обеспечиваю сама.

-- Вы можете работать на меня. За одно присматривать за дочерью. Обещаю платить не меньше, чем вы получаете сейчас.

-- Кем работать? И, простите, с чего вдруг такая щедрость?

-- Нет, ну что вы. Никакой благотворительности, если вы об этом. Но я давно задумывался о домработнице. Не столько, для того, чтобы поддерживать в особняке порядок. Там все автоматизировано. Не хочу, чтобы Дана оставалась одна. Сейчас ей лучше находиться под постоянным присмотром. У нас есть возможность помочь друг другу. Вы успокоите свое сердце. Дочь ведь будет постоянно у вас перед глазами. А я буду спокойно работать, зная, что кто-то вызовет врача, если моей жене станет плохо. Да и совет взрослой опытной женщины ей лишним не будет. Она сейчас немного растеряна.