Моё сердце разбилось вдребезги. Рассыпалось пеплом. Я повертела в голове ещё пару вариантов, но они показались мне какими-то фальшивыми.

— Карина, что-то тебя беспокоит? — спросила моя репетиторша по английскому, когда я третий раз ответила невпопад.

— Простите, Вероника Сергеевна, — я виновато сложила руки на столе. — День плохой. Неделя. Год.

Правда, год отвратительный просто от и до. Сессия через два месяца. На колке тройбан.

— Всё отстой, — заключила я.

— Попробуй сформулировать это по-английски, — предложила Вероника Сергеевна, у которой я занималась языком. Единственная отдушина в море разочарования.

— Fuck my life, — предположила я.

Преподавательница вздохнула.

— Я понимаю, когда ты в институт готовилась и была сама не своя, а теперь-то что?

— Всё! Сил нет, — пожаловалась я. — В институте фигне учат. Никита с Настей у второго корпуса с утра целовались!

Ой, это я не собиралась рассказывать. Вероника Сергеевна приподняла бровь. Мы занимались уже два года с перерывами, и она как-то невольно оказалась в курсе моих душевных метаний.

— Вот что, — она поднялась и поставила чайник. — Сделаем небольшой перерыв и потом продолжим. Как раз отдам подарок.

Она сходила в комнату и вернулась с небольшим мешочком.

— В отпуске на Гоа наткнулась на такой амулет и сразу подумала о тебе.

Я вытряхнула содержимое мешочка на ладонь. Грубый кожаный ремешок и кулон в форме какой-то незнакомой мне буквы-закорюки. Не совсем в моём стиле.

— Говорят, проясняет сознание и побуждает в человеке искренность, позволяет лучше понять свои чувства и поделиться ими, — сказала Вероника Сергеевна, делая нам мятный чай. — Так что носи, не снимая.

Со вздохом я признала её правоту. Полгода страдать по Никите и ни слова ему не сказать — заметная нехватка честности. Амулет нырнул под оверсайз рубашку и сразу стал каким-то родным и привычным. Даже удалось спокойно позаниматься.

Выходя из подъезда, я достала телефон и задумалась. Душа требовала немедленно высказаться, излить свою боль в лаконичном посте. Про краши и разбитые сердца писать нельзя, потому что начнутся вопросы, а кто, а кого. Про Никиту писать глупо, когда он уже с кем-то замутил. Люди, которые год не могут рта открыть и позвать другого человека потусить, не имеют морального права на публичные признания постфактум.

Гадости про Настю ещё глупее, она нормальная сама по себе. Брала у меня конспекты пару раз и всё вовремя вернула.

Поэтому я запостила грустного котика, приписав «кто понял, тот понял», и сунула телефон в карман.

А хотелось просто любви. Чтобы кто-то обнял так, чтоб рёбра затрещали. Чтобы всякую ерунду на ухо шептали.

Желательно, конечно, чтобы это всё сделал Никита, но уже проехали.

Телефон завибрировал. Я спешно вытащила и глянула на экран. «Пойдём пожрём» — сообщала мне нотификация от Саши. Идеальное решение, конечно.

Мы встретились в ближайшей к институту бургерной. Честно говоря, нам обоим было ближе до ТЦ «Весна», но традиции есть традиции.

С Сашей мы познакомились ещё на подготовительных курсах. Поток абитуриентов оказался в тот год огромный, но именно Саша нашёл мой кошелёк и даже узнал по мелкой детской фотографии, которую я там хранила. На радостях я угостила его чизбургером с картошкой. Потом я как-то забыла пропуск, и он передал мне свой в толпе, и я опять проставлялась. Потом я прямо здесь объясняла ему как искать производные сложных функций.

В общем как-то так вышло, что в бургерную мы ходим как минимум раз в неделю. Сегодня Саша ждал меня у входа.

— Уже заказал, скоро сделают — сказал он мне вместо приветствия.

— Если картошечки по-деревенски не будет, ух я тогда.

— Что? — со смешком переспросила Саша, открывая передо мной дверь.

— Рыдать начну, — предположила я. Он только головой покачал.

Заказ мы забрали буквально минут через пять и сели с ним в самый дальний угол за столик на двоих.

— И чего у тебя случилось? — спросил он, пока я выбирала, начать ли мне с чизбургера или с картошки.

— Посчитала свои долги.

Саша скривился.

— И ведь ещё даже не конец семестра. Впереди как минимум несколько семинаров, практика по вёрстке и курсовая по материаловедению...

Я ела, слушала и на душе становилось как-то легче. И теплее. А, это амулет от ношения нагрелся.

Почему-то я об этом раньше не думала, но на самом деле Саша был в моём вкусе. Вполне стильный андеркат, тонкие симметричные черты лица, рост, опять же. Рассмотрела руки — широкие, с короткими округлыми ногтями и сразу почувствовала, как они обхватывают меня за талию. Я спешно подняла взгляд к его лицу и залипла на светло-серые глаза.

— А по органике в расписании уже коллоквиум проставили, — он понизил голос для драматичности, и это стало последней каплей. Интимная интонация и приятная низкая шероховатость разбудили во мне фантазии.

Вот он прижимает меня к стене, вжимается всем телом. Хотя зачем стена, тут есть такой замечательный стол. Он подхватывает меня, усаживает, сталкивая подносы и хватает за волосы, заставляя посмотреть наверх. Склоняется для поцелуя, и я подаюсь вперёд, но он удерживает меня, разглядывает почти в упор. Наши дыхания смешиваются. Жар в груди нарастает, и он наконец опрокидывает меня на стол, задирает свободную рубашку и сжимает. Или нет, лучше целует. Хотя там же лифчик.

— Ка-карина, ты меня слушаешь? — спросил вдруг Саша-не-из-воображения, а сидевший напротив меня. Я с некоторым трудом вынырнула в реальность. Щёки горели, бёдрах сами собой сжались, а грудь обжигал... амулет искренности?

— Блин, сори, отвлеклась, — смущённо ответила я, потому что врать умела в любом состоянии. — Ты когда про колок сказал, я принялась пересчитывать лабы и поняла, что мне надо три ещё защитить. Прости.

— Да ничего, — он выглядел каким-то взволнованным. Глаза блестят, весь сжался. — Я хотел тебя попросить принести мне воды.

— А? Допил уже? — я встрянула бумажный стаканчик и шорох льда стал мне ответом.

— Воды или шеф-лимонада, — он опустил взгляд в стол и мялся. — Просто прям в горле пересохло. И нога затекла, встать не могу, сидел с поджатой.

— Ой, размять? — радостно предложила я.

— Не-не надо! — Саша вскинул голову и посмотрел на меня диковато, задержался взглядом на губах. — Посижу и он... нога сама пройдёт.

Потом вдруг чуть нахмурился.

— Но погоди. Это же больно ужасно — разминать затёкшее.

— Да, — подтвердила я, вставая. — Поэтому мне сестра так делала. Будет тебе вода.

В очереди на кассу я подумала, что происходит нечто странное. Саша, конечно, вряд ли умеет подавать пальто, как в кино, но за водой девушку гонять — не в его стиле. Не заболел бы. В задумчивости я привычно покрутила между пальцами прохладный амулет. А показалось, нагрелся.

Когда я вернулась с водой, Саша уже вроде бы оклемался и даже собрал поднос.

— Спасибо, — он взял у меня воду и выхлестал сразу полбутылки. На меня смотреть почему-то избегал, — Сколько с меня?

— Дай подумать. Я шла, стояла в очереди в одиночестве. Услуга бесценна, — ответила я. В голове бродили всякие мыслишки. — Тебе придётся меня развлечь! Приготовить какой-нибудь сюрприз.

— Знаешь, Карина, не такой уж я тебе и друг, — сказал он невпопад, неожиданно останавливаясь.

— Чего? — я повернулась к нему.

— Я давно... сомневался. Но когда мы в среду вместе сидели, я вдруг представил как забрасываю тебя на стол и... и понял, что дружба — совсем не вариант.

Саша склонился ко мне и вдруг замер. Если он спросит разрешения и испортит момент, то я ему задам.

— Можно тебя поцеловать? — сказал он тем самым низким и интимным тоном, и в груди у меня ёкнуло. Я подняла к нему лицо, и он аккуратно коснулся губами моих. Я закрыла глаза и чуть пошатнулась, Саша придержал меня.