Принцесса для врага

Мы ехали по дороге, по обеим сторонам которой раскинулись поля. Весна постепенно брала верх: мир оживал, просыпались животные, вернулись птицы, пробивалась нежно-зеленая травка. Я любила весну, ведь это время цветов, ярких красок и надежды.

Меня прижимал к себе суровый горенец, ставший моим мужем, и я не питала иллюзий, что наша супружеская жизнь будет счастливой. Мы ехали по обочине. А по центру дороги шла колонна женщин. Среди них действительно было очень мало юных, больше зрелых. Может быть, вдовы или старые девы. С такими семьи прощались без особой печали. Ведь они считались нахлебницами, а то, что им приходилось с утра до ночи стирать, мыть, готовить, нянчить детей, это не считалось большой заслугой.

Я невольно вздохнула, сожалея о мужском пренебрежении. Мне очень хотелось расспросить Харна, какую судьбу он приготовил для пленниц, но боялась вызвать недовольство. Ведь он ни разу не обратился ко мне с тех пор, как мы тронулись в путь.

– О чем так тяжко вздыхаешь, принцесса? – с ехидцей спросил мой муж. И я даже обрадовалась этой его насмешке.

– Повелитель, скажите, а зачем вам женщины? Что вы будете с ними делать?

Мужчина склонился к моему уху, и я услышала, как он потянул носом, будто нюхает меня. Впрочем, по всей видимости, именно это он и делал: вдыхал аромат моих волос. Мой организм неожиданно откликнулся на этот знак внимания, сердце застучало быстрее, к щекам прилила кровь. Внутри меня будто что-то вспыхнуло и одновременно заледенело. Не знаю, почувствовал ли муж мое смятение, но когда заговорил, голос его был осипшим:

– Я награжу лучших своих воинов ими.

До меня не сразу дошел смысл сказанных им слов. Я слишком увлеклась своими ощущениями. Но когда поняла, о чем он говорит, то не смогла сдержать возмущения:

– Вы жестокий тиран! Они не кубки и не медали, чтобы награждать ими храбрецов за верную службу.

Мужчина за моей спиной усмехнулся, а я отчетливо представила его ухмылку:

– Я знаю… Женщины смогут поменять своего защитника через месяц, если у него не получится расположить ее к себе.

– Что?! – удивленно переспросила я, честно говоря, я не поняла ни слова из того, что мне сказал Харн.

Мужчина вновь склонился ко мне и тихо пояснил, спровоцировав толпу мурашек прогуляться по моей коже:

– В Горении женщина имеет право с четырнадцати лет брать себе защитника. Что происходит в их доме, общества не касается, но через месяц она имеет право уйти, а он не имеет права ее преследовать. Но если у них все хорошо, то рано или поздно женщина должна согласиться стать женой.
– Я удивлена, что вы, такие грозные воины, позволяете своим девушкам такие вольности...
– У нас их не хватает, принцесса. Поэтому мы их не похищаем и не принуждаем, стража зорко следит за этим. Выбирают всегда они.
– Почему у вас мало женщин? Тяжелые условия?  – спросила я с искренним интересом. В Цветинии все жили в мире с соседями, мужчины никогда... почти никогда не позволяли себе силой доказывать свою правоту, но легкое превосходство к слабому полу нет-нет да проскакивало в их суждениях.
– Да, принцесса, тяжелые условия, – неохотно откликнулся Харн.

– А сразу девушка не может стать женой? – продолжила я удивляться чужим традициям.

– Может, но зачем? Все мужчины умеют ухаживать. А вот как он поведет себя в быту, неизвестно. Не знаю, как цветинки, а горенки очень мудрые и предпочитают испытать мужчину в деле, а не верить нам на слово.

– То есть верить вам на слово нельзя? – пришла моя очередь насмешничать.

Харн, продолжая держать одной рукой поводья, второй обхватил меня поперек талии и прижал к себе, с жаром зашептав на ухо:

– Разве я давал тебе повод сомневаться во мне?

– Нет… – пискнула я в панике, ведь практически он поймал меня в капкан. С лошади падать совершенно не хотелось, но и допустить, чтобы меня тискали, как дворовую девку на глазах у всех, я тоже не могла, поэтому брякнула первое, что пришло мне в голову:

– А по вашим обычаям ты мой защитник или муж?

Железная рука Харна вжала меня в его тело с еще большей силой, и он буквально прорычал мне в ухо:

– Я твой муж! И даже не мечтай о другом!

Еще и мочку прикусил, отчего кровь в моих жилах вскипела и понеслась словно горный ручей, смывая все мысли из сознания. Честь, достоинство – что это за набор букв? Спас верный страх, заставив выдохнуть:

– Отпусти!

И он отпустил. Снова обеими руками взялся за поводья, а я смогла сесть прямо и перестала чувствовать спиной, как стучит в его груди сердце. Между нами повисло напряжение. И чем ниже опускалось солнце, тем оно чувствовалось отчетливее.

Мне достался очень молчаливый муж. За весь день он больше ни разу ко мне не обратился. Перебрасывался иногда с генералом Шерлом командами во время коротких остановок на перекус. Его уверенный тон и низкий голос пробуждал во мне противоречивые чувства. С одной стороны, Харн был первым мужчиной, который заставлял мой организм так реагировать, вызывая в груди и внизу живота непонятное томление. С другой, он был таким резким, это пугало меня.

Моя мама умерла во время родов. Воспитанием юной принцессы занималась гувернантка, мудрая и взрослая женщина, которая обучала меня не только этикету и грамоте, но и щедро делилась со мной житейским опытом. На мой наивный вопрос, откуда берутся дети, она ответила не сразу, только в пятнадцать лет я узнала подробности. В том числе и про боль в первый раз. Я очень боялась, что муж, грубый и жестокий воин, растерзает мое тело, как бы я ни старалась следовать совету гувернантки расслабиться. Поэтому когда он в полумраке крикнул «Останавливаемся! Разбить лагерь!», я чуть не свалилась с лошади. Мои пальцы вмиг заледенели и перестали меня слушаться, воздух застрял в груди, и я никак не могла вытолкнуть его, чтобы снова вдохнуть.

Харн тем временем легко спрыгнул с лошади, будто не ехал весь день практически без остановок. Оказавшись на земле, он поднял ко мне руки, предлагая помощь, но, видимо, заметил ужас на моем лице. Закатив глаза, он дернул меня за подол и, когда я начала падать, уверенно подхватил.

– Ты выглядишь так, будто тебя сейчас будет жрать чудовище, – сердито заметил мужчина.

Я не знала, что ему ответить, ведь именно так я и думала. Он тяжело вздохнул и, продолжая держать на руках, потащил в лес.

«Неужели он собрался консумировать наш брак прямо в лесной чаще?» – ужаснулась я, мечтая упасть в обморок или, на худой конец, хотя бы свалиться на землю, лишь бы оказаться подальше от этого мужчины, но меня крепко держали…
Удалившись от остальных так, что я перестала слышать разговоры спутников, Харн поставил меня на мягкий мох.
– Тебе нужно уединиться. Я подожду тебя здесь недалеко.
И действительно скрылся за серыми стволами деревьев. Я выдохнула с облегчением и тут же поняла, что облегчиться мне нужно не только мысленно.
Не успела я оправить платье после важного дела, как тут же услышала:
– Принцесса, если ты закончила, давай прогуляемся к озеру. Тут рядом.
Озеро! Вода! Я радостно откликнулась:
– С удовольствием…
Не успела я и пары шагов сделать в направлении мужского голоса, как он уже был рядом и взял меня под локоть.
– Купаться сейчас пока холодно, но вода удивительно чистая. Если решишься, сможешь освежиться, – сказал спокойно Харн.
Я мечтала смыть усталость хотя бы с ног, но не хотела намочить платье. А раздеваться при муже опасалась. Он снова будто мысли мои прочел и серьезно сказал:
– Ты можешь меня не бояться. Я же не зверь, чтобы набрасываться на тебя в лесу. Нам установят палатку, там мы и проведем ночь.
Чтобы не представлять, что же мы будем делать в этой палатке, я спросила:
– А остальные?
– Остальные будут спать у костров. Мы не знали, сможем ли получить желаемое. Наш отряд был скорее разведывательным. Поэтому мы взяли с собой только самое необходимое – еду. Пока твой отец искал для нас женщин, мои люди пополнили наши запасы, докупили одеял и нашли один шатер для нас с тобой.

Я готова была съязвить, что безмерно счастлива их предусмотрительности, но Харн вывел меня к озеру, и его вид вытеснил из моей головы все посторонние мысли. Оно было почти идеальной круглой формы, в его зеркальной глади отражались голые деревья, будто водяные чудовища, растопырившие свои щупальца. Еще и туман над водой стоял. Купаться расхотелось.
Муж заметил мой страх и усмехнулся:
– Кажется, мне в жены досталась самая трусливая принцесса. Твоя вторая сущность, случайно, не заяц?
– Я человек, а оборотней не существует! – буркнула я и с удивлением проследила, как Харн скинул с себя тяжелую кольчугу и бросил ее со звоном на мягкий береговой песок. Затем скинул рубашку и стащил кожаные штаны.
Полностью обнаженный он устремился в воду, поднимая столбы брызг и весело посмеиваясь, будто мальчишка.
Собрав разбросанную им одежду, я присела на кольчугу и стала наблюдать за мужчиной. Он то нырял, то радостно выпрыгивал из воды, отфыркиваясь и довольно потягиваясь. Его суровое лицо расслабилось, а глаза сверкали неподдельным счастьем так заразительно, что мне тоже захотелось окунуться в холодные воды, тем более муж поднял рябь на озере, и деревья-чудища отступили. Да и выглядел мой горенец непобедимым, рядом с ним меня не пугали туман и его тайны. Упругие мышцы спины и рук мужа ходили ходуном под смуглой кожей, невольно привлекая мое внимание. Еще и эти капли так маняще сбегали по скульптурному прессу вниз…
– Ну же, принцесса, искупайся со мной. Сбрось усталость трудного дня, – широко улыбнувшись, позвал меня Харн.
– Хорошо. Только ты отвернись… – попросила я.
– Еще чего! – нагло усмехнулся мужчина, – Ты моя жена, и я хочу посмотреть, какая конфетка скрывается под фантиком!
От возмущения я даже не нашлась что сказать. Гордо задрав подбородок, я разулась и, приподняв подол, походила по воде вдоль берега, ни разу не посмотрев на мужа. Но признаться, не только девичья скромность помешала мне раздеться перед ним. Я стеснялась своего тела. Обидные слова Люсьена горечью осели в моем мозгу. Я тощая и плоская. Кому может такая понравиться?
«Может, нужно было раздеться, пусть бы посмотрел на меня, может, и не приставал бы ко мне с консумацией», – размышляла я, с наслаждением ощущая ледяную воду голыми ступнями, проваливаясь в мягкий песочек. Усталость тут же смыло, захотелось улыбаться. Неожиданно меня подхватили мужские руки и вынесли на берег.
– Не переохладись. Заболеешь еще, – буркнул Харн и, отойдя от меня, стал торопливо одеваться.
Но я все равно успела убедиться, что сложен он как бог с картин древних художников. Кольчугу Харн надевать не стал. Резко развернулся ко мне и заметил, что я за ним наблюдаю. Покраснела как зрелый томат от смущения, а увидев его  самодовольную ухмылку, и от злости.
– Пойдем ужинать, принцесса, – издевательским тоном позвал муж и, взяв меня за руку, повел в сторону лагеря.
Его воины, хоть их было всего двадцать шесть, успели поставить нам палатку поодаль от десяти больших костров, вокруг которых уже сидели уставшие женщины. Трое крупных горенцев жарили на вертелах куропаток, а еще трое раздавали хлеб и бурдюки с водой.
За весь день я пару раз пила и съела пирожок с картошкой и луком. Их горенцы явно купили у нас на базаре. Учуяв аромат жареного мяса, мой желудок громко заурчал, что привело меня в легкое замешательство. Вообще-то, в Цветинии редко едят мясо, мы любим овощи, крупы, фрукты. Наши кухарки знают рецепты наверно тысячи каш, каждая из которых невероятно вкусная. Я, как принцесса, могла заказать себе любое блюдо в любой момент, но вот мяса мне не хотелось никогда. Это первый раз мой организм отреагировал так бурно на запах жареной дичи.
Харн усадил меня к одному из костров, рядом со мной оказались Нати, генерал Шерл, естественно, мой муж, несколько его подчиненных и даже пленницы. Из чего я поняла, что у правителей Горении не принято держать дистанцию с народом.
– Добрый вечер! Всем приятного аппетита, – сказала я и улыбнулась молоденькой девушке, что сидела напротив. Пробегая по окружающим меня лицам глазами, я заметила, что она с любопытством рассматривала меня, мне тоже стало интересно узнать о ней, отец часто отчитывал меня за то, что я слишком панибратски отношусь к людям, но сейчас отца рядом не было, и я спросила, – Как тебя зовут?
– Глория, – смутившись, откликнулась девушка. Она была миленькой с копной светло-русых волос, мне показалось, что она моя ровесница. Но я не удивилась, почему ее отправили в плен к горенцам, правый глаз девушки слегка косил. Цветинцы слишком много внимания уделяли внешней красоте, забывая о внутренней. Люсьен тому яркое подтверждение.
Стоило мне почти с комфортом устроиться на стволе поваленного дерева, как Харн принес мне куропатку, завернутую в несколько листов папоротника.
– И тебе приятного аппетита! – усмехнулся он и уселся рядом. Пока я хлопала ресницами, соображая, что мне делать с целой куропаткой без тарелки, ножа и вилки, он уже разорвал свою пополам и, оторвав зубами внушительный кусок, стал с аппетитом пережевывать пищу.
Заметив, что я так и сижу в обнимку со своим внушительным пайком, Харн недовольно положил свою порцию на колени и, забрав мою птичку, методично принялся отрывать от нее крылья и лапы, расчленив тушку, он вернул мне все это в руки и продолжил трапезу.
Я с недоумением осмотрелась. Генерал Шерл протянул Нати половину куропатки, и та с удовольствием обгладывала ей косточки, воины жевали сосредоточенно и выглядели все очень довольными. Даже маленькая цветинка аккуратно отрывала от крылышка мясо и отправляла его себе в рот.
– Ешь, принцесса, силы тебе еще понадобятся, – шепнул мне в ухо Харн и сердито зыркнул, будто я нарушаю его приказ.
Вздохнув, я откусила мяса и начала тщательно пережевывать. К моему удивлению, куропатка оказалась очень вкусной. Я умяла две ноги и одно крыло, остальное с готовностью доел мой муж. Покончив с едой, он куда-то ушел, а я с интересом рассматривала окружающих. Мужчины проявляли внимание и заботу к пленницам. Никто не кричал и не понукал, наоборот, женщин кормили, поили, проводили в лес по десять человек.
Цветинки уже не выглядели перепуганными и несчастными, какими были еще утром.
Неожиданно появился Харн и без лишних церемоний подхватил меня на руки, заявив:
– Тебе пора отдыхать!
И понес меня в наш с ним шатер…
Сказать, что я перепугалась, ничего не сказать. Кажется, все мое тело от напряжения одеревенело. Харн почувствовал и мягко попытался меня успокоить:
– Лави, ты же разумная принцесса и сама согласилась стать моей женой ради брата и мира. Это достойный поступок с твоей стороны. Я обещаю тебе, что буду очень осторожным. Ты мне веришь?
– Нет. Ты грозный и жестокий… – вырвалось у меня, договаривала я почти неслышно.
Муж как раз внес меня в палатку. Там было совершенно темно, и я перестала его видеть, но почувствовала, как его руки после моих слов сжали меня чуть крепче, больно сдавив ребра и колени. Я вскрикнула. Харн тут же поставил меня на пол и обхватил за плечи.
– Я должен быть жестким, потому что отвечаю за свой народ и за воинов, которых веду в бой. Их смерть будет на моей совести, я не хочу отягощать ее. Но ты, Лави, моя жена, мой тыл. Я хочу, чтобы мы были счастливы. Скажи, что мне сделать, чтобы ты мне поверила? – приглушенно заговорил мой муж.
Он стоял близко, я чувствовала его дыхание на своем лице, его руки дарили тепло, хоть и отбирали свободу. Мне очень хотелось ему верить... Верить, что счастье возможно. И я рискнула:
– Харн, я очень хочу быть счастливой и не отказываюсь стать твоей женой… Я просто прошу дать мне время.
Мои глаза уже привыкли к мраку, и я видела, как сверкают в темноте белки его глаз. На секунду они исчезли, мужчина выдохнул и сдавленно произнес:
– Прости, но времени я дать тебе не могу. Завтра мы пересечем границу с Горенией, и ты не должна оставаться девственницей. Это слишком опасно. Мы не можем так рисковать.
– Почему? – опешила я, – Ты боишься, что если мы не консумируем брак, я передумаю? Сбегу с братом?
Харн сжал мои плечи и сердито проговорил:
– Даже если ты надеешься сбежать с ним, у тебя ничего не получится. И ты не можешь оставаться девственницей, раздевайся!
 Мои плечи выпустили, и я услышала, как он стягивает с себя рубашку и штаны. Я послушно начала расстегивать платье. Пуговицы были сзади, и я не могла дотянуться до нижних. Пальцы дрожали, и выходило из рук вон плохо. Неожиданно мои руки отвели в стороны, и мужчина пророкотал совсем рядом:
– Я помогу.
Не смогла справиться с волнением, от звука его голоса вздрогнула. Кажется, он рассердился еще больше, стащил с меня платье, так и не расстегнув до конца, терпения не хватило. Потому что этим должна заниматься служанка!
Почувствовала, как по ногам скользнул прохладный ветерок, или это мои нервы расшалились. Я ведь впервые оказалась в одной рубашке перед мужчиной, а чужая рука уже потянулась к ее вороту, чтобы расслабить завязки и раздеть меня окончательно. Я схватила его руку своими дрожащими заледеневшими пальцами. Он попытался скинуть их.
– Я сама, – выдавила из себя, пытаясь выиграть мгновения.
Харн отступил. Я услышала, как он сделал шаг назад, давая мне возможность выдохнуть и собраться с мыслями. Но что толку от мыслей? Я послушно сняла рубашку и порадовалась, что в палатке темно. Он хотя бы не увидит, какая тощая доходяга ему досталась в жены…
– Ты прекрасна, – прохрипел муж рядом.
Я инстинктивно попыталась прикрыть себя руками.
«Как он может видеть? Единственное, что он может различить, это силуэт. У меня ведь белая кожа. Он сказал это просто так, чтобы успокоить…» – размышляла я, вглядываясь в темноту, в надежде увидеть его, ведь врага лучше видеть, чтобы быть готовой к атаке. Все мои нервные окончания были оголены и взъерошены, будто у ежа, на которого напала глупая лиса, но я понимала, что сделать ничего не смогу и не буду. Он мой муж, и я должна лечь с ним в постель. Это моя обязанность! Но того, что произошло дальше, я никак не ожидала…