Счастье для Саши

Открытые уроки по русскому языку и математике были подготовлены у меня с особым вниманием и усердием. Как сказала вчера вечером мама, перечитав мои записи: «Они идеальны».

И всё равно я волновалась, что, впрочем, не помогало мне побороть сонливость, навалившуюся от бесконечно длинных и скучных отчетных уроков моей одногруппницы.

Потерев переносицу, пытаясь взбодриться и параллельно пряча зевоту, я посмотрела на бледную Женю, которая уже третий раз повторяла вопрос кучерявому светловолосому мальчику, а он просто молчал, стоя как истукан у своей парты.

Частая ошибка практикантов: на открытом уроке дать слово стеснительному ребенку, даже если он и поднял руку. Такой точно растеряется и зажмется. И возникнет вот такой вот затык.

В классе повисла звенящая тишина, кажется, я слышала, как колотится Женино сердце. Какое-то время она растеряно смотрела в свои записи, а потом слабым дрогнувшим голосом сказала:

— Садись, Игорь. Переходим к следующему вопросу…

И снова ошибка. Идет дальше, оставив вопрос без ответа.

Я тихо вздохнула и положила ручку на парту, но уловив боковым зрением взгляд Татьяны Николаевны, поспешила взять её снова.

Еще один обязательный момент практики: анализ урока коллеги-практиканта. Тут мне как-то придется выкручиваться, ведь Женя попросила меня не топить ее. Честно говоря, обещая ей это, я не думала, что открытый урок у моей одногруппницы получится настолько слабым.

Слева от меня с неестественно прямой спиной сидела Ида Петровна. Её поза, часто вздымающиеся покатые плечи и покрасневшие уши просто кричали о том, как ей хотелось помочь своей подопечной, но присутствие завуча школы и университетских преподавателей не давало такой возможности.

Наконец прозвенел звонок, и все мы, кажется, вздохнули с облегчением. Ну, уж я так точно!

— Уважаемые члены комиссии, — защебетала Татьяна Николаевна. — После перемены у нас с вами еще два открытых урока в 4 «Г», смотрим работу студентки Радовой Александры.

Вот тут всё внутри у меня ухнуло куда-то в бездну. Ладони моментально вспотели, а в висках глухо застучала кровь.

Я встала и поспешила выйти из класса, торопясь к своим.

Пока шли обязательные для посещения уроки в Женином 1 «А», Маргарита Васильевна занимала свое привычное место.

— Здравствуйте! Я пришла! — выпалила я с порога.

— Замечательно, — растягивая гласные, отозвалась моя наставница. На ней был ярко-красный брючный костюм с огромным белым цветком на левом лацкане. Бр-р-р… Что-то слишком она сегодня… Нарядная… — Дети готовы. На литературном чтении музыку слушали, так что все они в хорошем настроении.

Я благодарно кивнула, пытаясь улыбнуться. Но от волнения щеку свело, и получилась какая-то странная гримаса.

О большем я и просить свою строгую наставницу не смела.

— Маргарита Васильевна, спасибо вам за всё… И за строгость вашу…

— Александра, не нужно слов, — собирая свои вещи и освобождая мне учительский стол, прервала меня она. — Услышит кто-нибудь и решит, что ты задобрить меня перед открытыми уроками решила.

Я прикусила губу, а заодно и язык. Рядом со мной стояла Татьяна Николаевна, улыбаясь какой-то неприятной улыбкой.

— Ну, как тут наша Александра? — уточнила она у Маргариты.

— Сейчас всё увидите сами, — коротко ответила моя наставница. — С вашего позволения я бы хотела успеть выпить кофе перед открытыми уроками.

Она вышла из класса, а Татьяна Николаевна по-прежнему стояла рядом со мной, словно что-то хотела сказать. Улыбка сползла с её лица:

— Александра, я надеюсь, что обстоятельства личной жизни позволят тебе достойно отработать зачёт. Если что, то ты знай: я искренне тебе сочувствую, и всё же сильных поблажек не ожидай!

Я не сразу сообразила, о чем она говорит, видимо, замешательство отразилось на моём лице, потому что Татьяна Николаевна шепотом добавила:

— Все уже знают о том, что твой отец бросил семью и живет с Викторией Олеговной…

Кажется, мне стало нечем дышать, иначе как еще объяснить вдруг появившуюся тянущую боль в груди.

Папа? Живёт… С другой женщиной?..

Я не в состоянии была понять, с какой целью педагог заговорил о подобном со студенткой, но я точно была уверена, что эту женщину мои семейные обстоятельства не должны волновать.

До скрипа стиснув зубы, я холодно и равнодушно посмотрела на Татьяну Николаевну и абсолютно нейтральным голосом ответила:

— Извините, но конкретно вас это не касается. На среднем и крайнем правом ряду свободно по две парты. Остальные заняты учениками.

Я отвернулась, делая вид, что проверяю ноутбук и раскладываю на столе конспекты.

Женщина постояла рядом еще какое-то время и, наконец, отправилась на последнюю парту.

Лицо пылало, а зубы непроизвольно продолжали скрипеть.

Чёрт! Я только собралась еще раз поговорить с отцом обо всем произошедшем, а тут выясняется, что он, не скрываясь, живет припеваючи с ненавистной Викторией Олеговной!

Хотелось кричать. Или хотя бы закрыть лицо, или выйти из класса… Но тут была Татьяна Николаевна… Поступлю так — и она сразу поймет, насколько я задета. Ну уж нет! Что бы это ни было: уловка, чтобы выбить меня из колеи или ненужное сочувствие, но я не поддамся!

Неожиданно и громко зазвенел звонок. Я подняла повыше подбородок, встала из-за стола и натянула дежурную улыбку.

В кабинет неспеша заходили члены комиссии, с большим стаканом кофе процокала в конец класса Маргарита Васильевна, мышкой прошмыгнула Женя.

Когда все перестали шаркать ногами и, рассаживаясь, скрипеть стульями и партами, в классе наступила тишина.

Вот, Сашка! Теперь пора!

— Здравствуйте, ребята! — громко и четко сказала я, пробежавшись взглядом по ученикам. — Садитесь, пожалуйста. Мы начинаем…