Личная ученица Огненного лорда 2

Алентор, лорд Огня

На вопросе о родителях взгляд Евы потух, и это оказалось неожиданно больно. Даже мелькнула мысль отступить, махнуть на всё рукой, но я не мог.

Уж слишком странно повела себя директриса Иллария – с появлением Евы в приюте точно связана какая-то тайна. Возможно не опасная, но я не люблю находиться в неведении. Я должен знать.

Второй момент был важнее – если чокнутая Данаралия права, и Ева действительно та, о чьём появлении она болтала, то рано или поздно Еве придётся познакомиться с представителями огненного народа. У сородичей возникнут вопросы, и мне категорически не хочется, чтобы расследованием занимался кто-то кроме меня.

Ну и последнее, личное – мне важно понять, кто она и откуда. Хочу. Для меня это весомо.

Самой Еве подобная информация тоже может пригодиться, а раз так…

– В нашей памяти сохраняется абсолютно всё, – сказал я. – Воспоминания, особенно ранние, могут быть скрыты, вымещены другими, но они никуда не делись.

– Даже младенческие? – в голосе Евы прозвучало сомнение.

– Верно. До них можно достучаться, и это несложно, если понимать как.

Тут взгляд монашки полыхнул огнём. Она напоминала человека, который что-то забыл, но отчаянно желает вспомнить.

Я порадовался:

– Твоё желание – это уже половина дела.

Девушка медленно кивнула.

– Закрой глаза и представь, что тебе один день от роду. Для начала попробуй пофантазировать на эту тему – как бы это могло быть?

Фантазия раскачивает память, помогает разуму настроиться. Это первично. Затем можно пойти глубже, нащупав пласт настоящих воспоминаний. Главное – хотеть.

Ева выполнила указание, но, когда её глаза закрылись, я застыл изваянием. Слишком красивая, слишком притягательная – внутри поднимался новый ураган. Только бури допускать нельзя, иначе сорвусь и ничего не получится. Ева – это тот случай, когда нужно держать себя в руках.

Я не просто смотрел – я любовался! В какой-то момент напрочь забыв о том, что нужно давать инструкции. А очнувшись, выдохнул:

– Теперь попробуй пройти вперёд. Представь, что тебе не один день, а месяц.

Выражение лица Евы и до этого было не самым спокойным, а теперь в нём проявилось напряжение.

– Что-то не так? – спросил я.

– Всё не так, – пробормотала адептка.

– В каком смысле?

– Я даже фантазировать на эту тему не могу!

Она распахнула глаза, а я опять поплыл. Пусть на несколько секунд, но всё-таки. Эти ресницы, эти волосы, губы…

Ева поколебалась, прежде чем объяснить:

– Упираюсь в стекло. Оно плотное, совершенно непробиваемое.

Стекло? Занятно. На уровне первичной подстройки никаких стёкол быть не должно.

– Стекло – это самый распространённый образ восприятия собственных ментальных блоков, – сказал я. Ева не удивилась.

Мне же стало ещё интереснее. Блок? Почему Ева не удивлена?

– Попробуй продавить, – предложил я.

Ева поморщилась и призналась:

– Мигрень начинается.

Вот как? И кто же так постарался?

– Очень странно. – Подумав, я сказал: – В таком случае вариант один – нужно пробовать снова и снова. Не доводя себя до сильной боли, постепенно. Когда научишься хотя бы фантазировать, сможем пойти дальше. При должном упорстве этот блок рано или поздно уйдёт.

Ева посмотрела с сомнением и задала до неожиданного здравый вопрос:

– Это не опасно? Вдруг за стеклом скрыто такое, от чего мои мозги сплавятся?

– Блоки, которые несут прямую угрозу жизни или ментальному здоровью, никогда не открываются. При попытке их взлома подключается инстинкт самосохранения, а он сильнее любой магии. В данном случае – сильнее всего.

– Ясно, – пробормотала она.

Я же зачем-то добавил:

– Второй вариант нерушимых блоков – это добровольная кровная клятва. Но, будучи младенцем, принести такую ты точно не могла.

Ева посмотрела так, словно о подобной тонкости клятв и не знала.

– Полагаете кто-то заблокировал мою память? Но кто и зачем?

Хорошие вопросы. Ответы на них мне тоже хотелось бы знать.

– Надо выяснить, – отозвался я. – Если блокировка не несёт прямой угрозы жизни, то способ её вскрыть точно есть.

Тут я всё-таки перешёл в состояние концентрации, и настроение стало ещё более хмурым. Блок, о котором говорила адептка, просматривался только на «третьем», самом глубоком уровне концентрации. Захотелось кого-нибудь испепелить.

Зато вспышка злости ненадолго отвлекла от ощущения девичьей ауры… Но стоило вернуться в реальность, опять посмотреть на Еву, как меня накрыло с головой.

Встречу пора заканчивать, иначе сорвусь. Начну действовать вопреки здравому смыслу, приличиям и логике. Причём трусиками в этот раз точно не ограничусь, а подобный напор может привести к провалу. Ведь с точки зрения магии Ева одна из нас.

Оболочка человеческая, зато всё остальное…

По магии Ева чистокровная огневичка, со всеми вытекающими. А с огневичками так нельзя. Нет и ещё раз нет.

Кое-как усмирив желание притянуть адептку к себе, накрывая губы поцелуем и вдыхая её умопомрачительный запах, я сказал:

– Что ж, на сегодня всё. Ты можешь идти.

К моей потаённой радости, Ева поднималась с лавки не так уж резво. Будто не очень-то и хотела уходить.

Этот момент вызвал лёгкую улыбку – кажется, я действую правильно. Ну а раз так…

– Кстати, – окликнул я. – Раз ты такая трудолюбивая и настаиваешь на собственных, лично заработанных деньгах, для тебя есть работа.

Видимо зря сказал – флёр очарования сразу развеялся, Ева посмотрела остро и с подозрением. Будто почуяла подвох.

Подвох этот не то чтобы был, но…

– Работа несложная, но требует кропотливости и внимания. Оплата, полагаю, будет не меньше, чем предлагал Тариус. Кстати, сколько он тебе платил?

– Один золотой в неделю, – помедлив ответила Ева, и моё лицо непроизвольно вытянулось.

Сколько? И за эти деньги она была готова по два часа в день рыться в бумажках? Ещё и сопротивлялась, когда я запретил?

– Что-то не так? – Ева насупилась, а наше общение как-то очень неожиданно и легко свернуло к ссоре.

Я пребывал в недоумении и даже негодовании. Монашка тоже собиралась негодовать.

И ладно я, со мной всё ясно, но она-то? Работать за один золотой, когда можно щёлкнуть пальцами, и к твоим ногам упадёт весь мир? Явный перебор с независимостью. Стремление к свободе на уровне бреда.

Рассказать кому из наших…

Да ладно наши! Сказать той же прожжённой Иргиль! Вот уж…

Впрочем, хватит. Не важно.