Навья царевна. Василиса

- Вот-вот. – оценив кислую мину царевича пропела его собеседница. – Так и тут выйдет. Она уж раз оказала себе дурную услугу, когда не в своё дело влезла, решив власть над царским родом поиметь. Теперь оставшимися зубами скрежещет. Изо всех сил силиться, как было всё вернуть. Да только не думай, что ради блага других старается, ради себя любимой. Молодость да силу свою обратно хочет. И ради этого на многое готова. Например, стращать тебя.
- Так зачем ей это делать, раз я сам к ней приду? Да, и чем застращать она меня сможет. Семью она мою вряд ли тронет. Батюшка уж об этом позаботился. А Василиса с ней в хороших отношениях.
- Дабы побудить тебя к деяниям ей нужным. Семью, говоришь, не тронет? А семья у тебя уж другая, мальчик мой. Не отец с матерью, а жёнка твоя. Заметь, этой же ведьмой выращенная и обученная. От наставницы своей девица подвоха ждать не будет, чем хитрая старуха и воспользуется. Конечно, к воспитаннице своей Яга привязана, вредить ей не захочет, да всё одно сгубит. А ты за ней следом отправишься, загубив на корню все надежды старой карги. Ведь тот рок, что над тобой довлеет, всё в хаос превращает, любые планы чужие прахом пойдут. И так с каждым царевичем. Четыре века уж хозяйка колдовского леса пытается исправить результат своей жадности, с каждым годом дряхлея и теряя силу. Ещё пару столетий и вовсе никчемной станет, а ежели это произойдёт, то конец не за горами. Лишь ты имеешь власть всё исправить, а покуда иные пытаться будут, то им несдобровать.
Царевич чертыхнулся. Вот уж и вправду злой рок. И не скрыться от него, и не вывернуться из его оков. Отчего на него всё свалилось?
- А третий путь?
- Третий? Самый сложный, самый трудный и самый опасный. Для того чтобы обыграть предписанную тебе всеми смерть, ты должен сам взять судьбу в свои руки. Оттого я тебе здесь не помощница. – виновато всплеснув руками, ответила женщина. – Не ведом он мне. Сам его будешь прокладывать.
- Не понимаю я что-то, нянюшка, а где тот, что в конце к мирной жизни меня приведёт? – слегка растерявшись от свалившихся на него известий, переспросил Иван.
- Так это он и есть, мальчик мой. Поступки мне твои на нём не ведомы, но и гибели я твоей не вижу.
Мужчина нахмурился ещё сильней, стащил с себя шапку, и зарылся руками в волосы. Отчаянно пытался собрать воедино все те сведения, которые ему сейчас выдали, и те, которые он раньше раздобыл.
- Вроде складно говоришь ты, нянюшка, но я всё равно в толк взять не могу, разве сейчас я не сам свою судьбу творю?
Вещунья на это странно усмехнулась, с нескрываемой печалью, и, вздохнув, спросила:
- Ой, ли? Сам ли ты захотел колдуном великим стать, али царица с царём тебе это в голову вложили? Тебе самому хотелось во дворце целый день ошиваться, али просто удобнее так, рядом с матушкой и батюшкой? Сам ли ты на пару лет отсрочил смерть свою, али супружница твоя подсуетилась да убедила к Яге идти за знаниями? Когда в последнее время ты сам принимал решения? Ты сам-то знаешь, чего хочешь? Али иные за тебя всегда решают, чего тебе делать и хотеть надобно?
В словах няньки крылась истина, как бы Иван не хотел этого признавать. Ему всегда важно было соответствовать ожиданиям отца, матери да общественности, что его окружала. Хотел ли он чего-то? Пожалуй, желаний было много, однако ни одно не соответствовало его статусу царевича. Отчего он их упорно давил и поступал, как следовало поступать, а не как ему хотелось. Наверное, поэтому с ним и случилась подобная оказия, что несмотря на все его верные действия, он всё равно оказался в дураках. Причём в прямом смысле этого слова. Иван-дурак – именно так его величали и в царских палатах, и среди народа. Однако ради благого дела, ради родных он и дураком согласен был быть.
Пожалуй, впервые, когда ему захотелось всё поменять, то это после той судьбоносной встречи на болоте с Василисой. Нет, вначале, он даже посмеялся про себя. И вправду, лягушку говорящую отхватил, но с его славой сейчас, так кто ему ещё подойдёт? А так даже ладно будет. Жена слёзы лить не будет, что за убого замуж вышла. Ему-то не знать, как слухи мнение о человеке меняют. Его даже братья как ребёнка оберегали.
Однако он запамятовал, что боги с детства любили над ним подшучивать. И когда суженная его, стрелой найденная, обернулась, то Иван обомлел. И то, что супружница его ведьмой оказалась, его вообще мало трогало. Он это так, мельком отметил. Ну да, ведьма, зато какая! Глаз не отвести, слово не сказать. С норовом девица ему досталась, плевать она хотела на любое мнение, всегда своё имела. Восторг, а не жена.
И вот тогда ему впервые в душу закралось сомнение, которое впоследствии переросло в яростное желание отстоять своё. То, что родители его жену не примут или же примут плохо, было ясно как день. Да только вот в этом случае он дураком быть не хотел. Ежели девицу такую упустит, то до конца жизни себя корить будет. Да, они ритуалом связаны. Но разве это в супружестве главное? Не будет же он при каждой ссоре вязью на руке трясти? Нет, тут иное важно – чувства. А они быстро остыть могут, ежели вечный раздор между его родичами и супругой будет.
Поэтому над вопросом няньки, чего бы он желал, думалось ему недолго. Ответ пришёл сразу – Василису он желал. До безумия желал. Жизнь с ней хотел разделить. Да только вот судьба-злодейка ему столь много препон подкинула, что хоть за голову хватайся.