Мой (не)любимый дракон

Тьма, назойливо мельтешившая перед глазами, будто кто-то вымазал холст моего сознания чёрной краской, в какой-то момент схлынула, распадаясь на клочья. Расползлась по углам и впиталась в камень. Теперь я отчётливо видела перед собой Крейна, крепко удерживавшего меня за руку. Маг быстро шёл по пустынной галерее, наполняя её гулким эхом шагов. Волоча меня за собой, словно любимую игрушку на верёвочке. Паровозик там или машинку. Упёрлась хмельным взглядом в герцогский хвост, перехваченный тёмной лентой, мечтая основательно его проредить и чтобы наконец остановился.

Не хвост, а герцог.

Куда это он меня тащит?

— Пустите. Мне больно. — По плану должна была угрожающе завопить, но звуки, сорвавшиеся с губ, больше походили на писк несчастного комара, над которым занесли мухобойку.

Проклятье! Да что со мной такое?!

Блейтиан обернулся. В глазах, в сумраке казавшихся чернее ночи, в выражении его лица с хищно заострившимися чертами промелькнули удивление, досада, раздражение.

Мужчина нахмурился и бросил, ускоряя шаг:

— Нам надо поговорить.

— Если так хочется разговаривать, вернёмся в зал. И говорите там, сколько влезет.

Но уже не со мной, а с Герхильдом, которому я обязательно настучу на этого беспардонного солдафона! Только хорошо бы сначала избавиться от его железной хватки.

Запястье болезненно ныло, саднило, будто в том месте, где сейчас сжимались пальцы Крейна, Снежок прежде вырисовывал своими коготками снежинки.

— Да пусти ты меня! — всё-таки прорезался голос, хоть и не с первой попытки.

Это незначительное усилие — закричать во всё горло — стоило мне остатков энергии. Рывок, меня протащило по полу, и вот я уже в какой-то комнате. Вроде бы стою, хотя на самом деле очень хочется лечь, и никак не пойму, то ли в глазах снова мутнеет от того, что со мной обращаются, как с марионеткой: дёргают бесцеремонно, не думая, что мне и без того плохо. То ли всё из-за позабытой брошки, а может, из-за выпитого лишнего на празднике или чёрт знает чего ещё. В этом змеином логове всё возможно: и отравят, не моргнув глазом, и магией укокошат за милую душу.

Я повисла в руках прихвостня Хентебесира, чувствуя себя всё той же игрушкой, только теперь уже без верёвочки. Ядовитая горечь парфюма, смешавшись с терпким запахом алкоголя, заставила поморщиться.

Ещё одно различие между Крейном и Лёшей — муж на дух не переносит крепкие напитки. В то время как герцог, да и все прихлебатели в темнодольской своре, не знают меры в распитии горячительного.

Впрочем, Его Светлость не выглядел пьяным. Твёрдая походка, цепкий колючий взгляд. Он казался скорее опьянённым. Не вином — похотью, долго сдерживаемым желанием. Которое, не успели за нами захлопнуться створки, принялся тут же утолять.

Губы мага ужалили поцелуем, будто пчела ядовитым укусом. Первые мгновения даже не поняла, что вообще происходит: настолько неожиданным оказался коварный выпад. Мерзавец и не думал останавливаться и прекращать исследовать мой рот, вызывая у меня рвотные позывы. Не знаю, откуда только взялись силы: прикусив негодяю губу (пусть скажет спасибо, что язык не оттяпала), отчаянно ударила его в грудь.

Вырвалась, отскочив. Блейтиан зашипел, как потревоженная кобра. Сплюнув кровавый сгусток, вытер сползшую по подбородку каплю. В полумраке кровь больше походила на дёготь. А может, у таких как он, она действительно чёрная.

Я отшатнулась, встретившись с магом взглядом. Его — был страшным, безумным. Опасным.

— Ну и где же обещанная мне покорная и податливая алиана?

— Совсем охренел? — вырвалось возмущённое. — Когда это я тебе что-то обещала?!

Я выпала в осадок. На какую-то долю секунды даже бояться перестала, почувствовав себя актрисой в театре абсурда. Нет, он точно свихнулся.

Паника вернулась, петлёй перехватив горло, когда Крейн, премерзко скалясь, двинулся в мою сторону. От внезапно опрокинувшейся на меня слабости окружающая обстановка снова поплыла.

Немалых усилий стоило выдавить угрозу:

— Держись от меня подальше, урод. Тронешь — и больше никогда не увидишь своё чёртово Темнодолье!

Наверное, в тот момент луна вышла из-за туч. Косые лучи, проникнув в комнату, будто прожектором высветили Крейна. Его перекошенное злобой лицо, жёсткий прищур глаз. Брови, сомкнувшиеся на переносице, и жуткий оскал, от которого у меня затряслись поджилки. И душа, уже давно отправившаяся отдыхать в пятки.

Нет, никакие они с Лёшей не двойники. Два совершенно разных человека, пусть и лицо одно на двоих. Лицо, на которое я теперь не могла смотреть без содрогания.

— Значит, не хочешь упрощать мне задачу?

Я продолжала отступать, пока не поняла, что пятиться больше некуда. Плечи царапнул холодный, будто ощерившийся льдом, камень, сознание — сталь в голосе мага.

— Не хочешь, — ответил сам себе, противно ухмыляясь. — Придётся сделать так, чтобы захотела. Я, девочка, не привык к отказам.

Метнулся — отскочить не успела. Губы — горячие, влажные, липкие — будто вросли в шею. Хватка у маньяка было железной. Казалось, меня вот-вот расплющит стальным прессом. Крик оборвался: широкая ладонь впечаталась в губы. Попытка цапнуть гада за пальцы закончилась яростным рыком и пощёчиной, унизительным клеймом ожёгшей щёку.

— Ты не алиана. Ты — заносчивая шлюха! Маленькая избалованная дрянь. А с шлюхами и дрянями я не церемонюсь!

От осознания того, что сейчас должно произойти, тело пронзило ледяной дрожью. Солёная пелена застлала глаза. Я почти не видела искажённое яростью, безумным голодом лицо, зато прекрасно слышала полный ненормального вожделения шёпот и то, как рвётся, превращаясь в жалкие лоскуты, жемчужная парча. Чувствуя жадные прикосновения к бёдрам, к груди, больно сминаемой этим одержимым.

По-другому его и не назовёшь. Безумец.

Демон.

Кричать не пыталась — пальцы удавкой сдавили шею. У меня и дышать получалось с переменным успехом, не то что звать на помощь. И тело, извиваясь ужом, слабело, постепенно признавая поражение. Сопротивляясь, я только ещё больше распаляла Крейна. Но и сдаться не могла. Царапалась, вырывалась, пока ещё были силы.

Тошнотворные прикосновения — я чувствовала их повсюду. Цеплялась за них сознанием, несмотря на то что было противно. Понимала, если отпущу, убегу сейчас из реальности, потом пробуждаться уже точно не захочу.

Разъярённое шипение заглушило все остальные звуки: бессвязный шёпот ублюдка, мои судорожные всхлипы. А потом оглушило и меня — истошным воплем Крейна, пытавшегося содрать с лица Снежка.

Я привалилась к стене, тяжело дыша. Зажмурилась, ослеплённая холодным светом, лучом прорезавшим клубившийся вокруг мрак. Оглушённая шумом голосов, ворвавшихся в помещение.

Отодрать кьёрда от Крейна удалось не сразу. К тому моменту, как мой маленький, но такой храбрый защитник грозным изваянием застыл у моих ног, оставив в покое корчащегося на полу мага, я уже немного пришла в себя и даже попыталась прикрыть тряпочками, в которые превратился лиф платья, то, что не предназначалось для всеобщего внимания.

По приказу Герхильда, снежным вихрем ворвавшегося в комнату — эту камеру пыток, один из стражников накинул мне на плечи свою синюю куртку. На нём она смотрелась как рокерская косуха, обильно обшитая металлическими пряжками, блестевшими в объявшем помещение магическом сиянии. Мне же целомудренно прикрывала бёдра, всё ещё горевшие от грубых посягательств этого покусанного урода.