Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Подкидыши Улья

Броневик катил в составе колонны. Связанные пленники все еще не пришли в себя. Когда машина подпрыгивала на выбоинах, их тела подбрасывало, и они катались по салону. Череп и Вандал, похожие как братья-близнецы, одетые в одинаковые кожаные куртки, ставили на них ноги, как на подставку, и травили друг другу анекдоты. Рядом с собой на лавку они усадили Нику. Уже больно им не хотелось, чтоб ее мордашка пострадала от такой трясучки, как-никак оба уже настроили себе планов на ее тело.

Бутыль пересел в салон к Щеглу и трепался с ним о произошедшем с бригадой Игнатыча.

– Да я тебе говорю, зажрались они, в натуре, вот и расслабились. Все знают, что у Игнатыча самая халява была, – в десятый раз завел свою пластинку Бутыль, одетый в черную безрукавку и с «М4» на коленях.

– Слушай, завали уже трещалку, чо ты меня грузишь? Как говорила моя бабка, завидуешь, завидуй молча. Там теперь пять вакансий – вали. Кто тебя держит?

– Возьму и свалю.

– Вот и вали, задолбал в натуре.

В этот миг над машиной пролетел беспилотник.

– Гляди, – сказал Бутыль, – птички летают низко, значит Лагерь близко.

– Угу. Вон уже и тухлые на горизонте всплыли.

Из-за поворота на дорогу выехали возвращавшиеся из рейда с Тухлянки две «буханки» и ГАЗ-66. Спустя еще час колонна проехала первый заслон и начала маневрировать меж минных полей. Машина с раненым Игнатычем обогнала все остальные, водитель вдавил педаль до упора и авто быстро скрылось из виду. На втором блокпосту осталась вся крупная техника, вперед двинулись лишь машины с пленниками.

Командира группы сопровождения звали Маршал. Бывший прапор отличался крепким телосложением и крутым нравом, поэтому подчиненные его боялись. На первый взгляд он производил впечатление тупого солдафона, но это было отнюдь не так. Он один из немногих среди муров, кто умел думать и видел дальше своего носа. Именно таких людей нынешний главарь ставил на руководящие должности. Маршал, как и связанные люди в кузове «черепахи», когда-то прибыл в Лагерь в качестве пленника.

Он был начальником охраны у некого Хана. Но после его смерти началась кровопролитная борьба за власть. Маршал сумел подавить междоусобную бойню и взял бразды правления в свои руки. Но ему недолго удалось пробыть главой стаба, муры воспользовались ситуацией и напали на ослабленное воинство Маршала. Как он позже узнал, сделали они это по наводке Барабаса.

Впрочем, командир группы сопровождения ни капли не жалел о случившемся. Он быстро растет по карьерной лестнице. Так что грех жаловаться. Вот только инцидент с Игнатычем не давал ему покоя. Что-то было в этом деле не так. Ведь придуманная им с Барабасом схема ни разу не давала сбоя. А вот теперь Маршалу приходилось подбирать в голове слова для отчета перед начальником.

Бронемашина подъехала к главным воротам и скрипнула тормозами, муры повыскакивали наружу. Высоченные толстые стены окружали Лагерь со всех сторон. Мощные створки ворот медленно распахнулись.

– Морф, буди гостей. Кабан, проследи, чтоб все чисто было. Этих, с «черепахи», с остальными не смешивай. Их еще допрашивать будут, – раздал указания Маршал.

– Все будет чики-пуки! – козырнул в ответ Кабан, Маршал лишь тяжело вздохнул, закрыл глаза и потер лоб ладонью, маскируя под этот жест традиционный фейспалм, и направился искать начальство. Ему предстоял нелегкий разговор.

Пленников выволокли на улицу, обыскали и уложили в рядок. Морф сцепил пальцы в замок и развернул руки ладонями к лежащим штабелями людям, костяшки хрустнули, а мур часто задышал, а затем сжал руки в кулаки, и его лицо исказила гримаса гнева, он выглядел как накачивающий себя перед боем адреналином боец.

Пулеметчик на башне поправил ленту и навел дуло на лежащих людей. Муры разошлись веером и взяли пленников на прицел.

Жертвы заворочались и начали приходить в себя. Крестный первый разлепил глаза и, сходу оценив ситуацию, прикинул тактику поведения. Он подполз к Нике и Тафгаю и быстро заговорил, так чтоб слышно было только им:

– Прикидываемся шлангами. Говорим, что муры первые рыпнулись, к Нике приставали, поэтому мы их завалили.

Еще не пришедшие в себя до конца спутники с трудом разобрали слова Крестного, но все же общий смысл сказанного до них дошел.

Кабан вышел вперед и начал орать:

– Тишину словили! Кто рот откроет, по хребту получит. Кто дернется, того сразу в расход пустим! Без лишних телодвижений, делайте чо говорят и тогда останетесь в живых.

Всех, кто ехал в «черепахе» согнали отдельно, а остальных пинками и затрещинами сбили в общую кучу. Перед воротами обе группы заставили выстроиться в цепочку и разрезали путы на ногах.

– Ничего не бойся, в итоге все будет хорошо, – шепнул Крестный на ухо Нике. Это действие не прошло мимо конвоира, толстого лысого мужика, и рейдер схлопотал прикладом промеж лопаток. Он стиснул зубы, чтобы не застонать, и рухнул на колени.

Тафгай помог ему подняться и недобро зыркнул на мура. Ему очень хотелось пойти в последний и решительный. Одно движение и путы лопнут, а автомат урода окажется в его руках. Можно успеть натворить дел. Удерживало его от этого шага только невозмутимое спокойствие Крестного. Наставник пока не планировал умирать, а значит, надежда есть. Поэтому Тафгай лишь презрительно сплюнул в сторону конвоира и, гордо подняв подбородок, зашагал вслед за Крестным.

– Смотрите, какой важный курица, – засмеялся лысый.

– По крайней мере не петух, как ты, – буркнул Тафгай в ответ.

Мур замахнулся прикладом целясь в висок рейдера, но здоровяк предусмотрительно сделал шаг назад, конвоир, не встретив сопротивления, по инерции пролетел мимо и запнулся о заботливо выставленный сапог Тафгая. Лысый грохнулся в грязь, а рейдер насвистывая классическую «я здесь не при делах», переступил через тело и пошел дальше как ни в чем не бывало.

Остальные муры заржали. Раскрасневшийся конвоир вскочил и уткнул «калашников» в грудь здоровяку. Тафгай спокойно выдержал его взгляд и, насмешливо глядя в ответ, загнул вверх ствол автомата. Разъяренный толстяк выхватил из кобуры пистолет, но его руку перехватил Кабан.

– Осади, – спокойно сказал он.

– Кабан, чо за беспредел, в натуре? Ты видел чо он сделал? Таких борзых сразу обламывать надо! – замахал руками оскорбленный мур.

– Так-то оно так, только ты башку включи. Товар бабок стоит. Если ты его грохнешь, сам будешь потом перед Маршалом ответ держать.

– Ну, сука, мы с тобой еще не закончили! – пригрозил Тафгаю мур и, не с первого раза попав в кобуру, убрал пистолет.

– Не нарывайся. Лишнее это, – шепнул Крестный. Тафгай лишь смиренно кивнул.

Во внутреннем дворе стаба их ждали трое сидящих за длинным столом человек. Первый слева, низкий загорелый коренастый мужик в полувоенной форме, Гном, как окрестил его у себя в голове Крестный, недобро мазнул взглядом по пленникам и выкрикнул:

– Бригада?

– Макарова, – выйдя вперед, отозвался один из муров. Высокий широкоплечий и с бородой до груди.

Третий из заседающих, худощавый, в прямоугольных очках, похожий на типичного офисного клерка, парнишка записал имя в графе какого-то формуляра.

– Количество? – продолжил допытываться Гном.

– Четверо, – клерк снова сделал пометку.

– Давай по одному, – скомандовал мужик.

Бородач подтолкнул к столу первых четырех пленников.

Стоящий впереди парень был голый по пояс и с разбитой головой.

– Возраст? – спросил Гном.

– 24. – сказал он с явным волнением в голосе.

– Как давно в Улье?

– Три месяца.

– Все верно, – подтвердил сидящий между Гномом и клерком мужик, одетый в черные джинсы и черную рубашку.

– Имя?

– Индеец.

– Какой у тебя дар?

– Вижу в темноте, – ментат покачал головой, Гном лишь кивнул бородачу и тот врезал парню носком ботинка под колено. Пленник упал, а Гном подался вперед, навалившись на стол, и, буравя его взглядом, сказал: