Сбежавшая истинная дракона

— И куда моя невестушка собралась на ночь глядя с сумкой, м? — голос Гари звучал уверенно и с издевкой. Он стоял передо мной, перегораживая путь к свободе, а за его спиной, как зловещая тень, маячила фигура моей матери.

— Гари, ты... что ты тут делаешь? — я пыталась скрыть свою растерянность и страх, но мой голос дрожал.

— Да вот, пришёл за своей будущей женой. А она, смотрю, сбежать решила. Неужели я так плохо себя показал? — его слова были полны насмешки, и я почувствовала, как во мне нарастает гнев.

— Ты изменил мне, Гари! — я уже не пыталась сдерживать свои эмоции.

— О, дорогая, так это всего лишь мелочи. Все мужчины так делают. Ты ещё молода и не понимаешь этих вещей, — он ухмыльнулся, а мама за его спиной лишь презрительно фыркнула.

— Это не «мелочи», Гари! Это предательство! — мои слова звучали отчаянно.

— Ну ладно, ладно, не надо драматизировать. Пойдем домой, все обсудим, — он протянул ко мне руку, но я отшатнулась.

Нас разделяла хлипкая калитка. Свет от старого фонаря освещал нас троих. И даже сейчас я видела, насколько мы из разных миров. А я же, как дурочка, верила в силу любви и что статус ничто. На самом же деле между нами просто социальная пропасть, овраг, гигантский каньон!

Так зачем я ему? Почему он не отпускает меня?

Барон был высоким и стройным мужчиной, чья осанка говорила о его благородном происхождении и уверенности в себе. Его светлые волосы были аккуратно уложены, придавая его облику аристократический лоск.

Лицо Гари было вытянутым, с резкими, но привлекательными чертами: высокими скулами, проницательными светло-голубыми глазами, которые словно пронзали насквозь, и тонкими губами, склонными к иронической усмешке.

Его кожа была бледной, что лишь подчёркивало контраст с тёмной одеждой и придавало ему особого очарования. На его руке блестел перстень с гербом семьи, символизируя его высокое положение и наследственное право.

Невооруженным взглядом я видела, что одежда Гари сшита из самых дорогих материалов. Пиджак из тонкого, но прочного шелка с легким блеском.

Белая рубашка, застёгнутая до самого верха, была безупречно выглажена, а на шее красовался дорогой платок, завязанный аккуратным узлом. Его брюки идеально сидели на худощавой стройной фигуре. На его ногах блестели кожаные ботинки, отполированные до зеркального блеска.

Я по сравнению с ним была замарашкой, особенно сейчас после того как выбралась из погреба.

Рядом с Гари стояла моя мать в своем дешевом, но лучшем платье в ее гардеробе, которое, в отличие от наряда Гари, выглядело скромно и даже немного потрепанным временем. Платье было простого кроя, из недорогой ткани, которая уже успела немного выцвести и потерять свой первоначальный цвет. На ткани были видны следы многократных стирок.

— Я не пойду с тобой! И не хочу, чтобы ты или мама решали за меня! Я сама выберу свой путь, — я почти кричала, хотя и тряслась от страха.

— Да перестань, Эвелина. Все уже решено. Ты станешь моей женой, нравится тебе это или нет. А твоя мамочка здесь, чтобы убедиться, что ты не сделаешь глупостей, — Гари говорил спокойно, но в его голосе чувствовалась угроза.

— Я ненавижу тебя, Гари. И никогда не смогу простить тебе это, — я с трудом сдерживала слезы, чувствуя себя бессильной перед ним.

— О, дорогая, со временем ты простишь. А потом появятся дети и ты полностью посвятишь себя их воспитанию. А теперь пойдем, не стоит томить нашего барона, — мама, стоя за Гари, говорила с фальшивой нежностью. Теперь-то я слышала это. Даже заметила в ее глазах холод и расчет.

— Нет, я не пойду с вами! — мой голос был полон решимости, несмотря на дрожь в коленях. Я отступила назад, стараясь удержать дистанцию между нами.

— Эвелина, не будь глупой. Все уже решено, — Гари сделал шаг вперед, пытаясь схватить меня за руку, но я отскочила еще дальше.

Он распахнул калитку, что помешала ему меня схватить с такой силой, что та просто повисла на петлях.

— Я не ваша собственность! И уж точно не вещь! — я почувствовала, как гнев наполняет меня силой. — Мне не нужна жизнь, в которой за меня все решают другие.

— Дочь, не усложняй. Ты не понимаешь, это для твоего же блага. Нет лучше участи для женщины чем брак и дети, — мама попыталась приблизиться ко мне, но я отступила еще дальше.

— Для моего блага? Продать меня человеку, который не уважает меня и изменяет при первой же возможности? — я почти кричала, каждое слово было пропитано болью и разочарованием. Откуда только взялся голос, я ведь думала, что сорвала его.

Но нет… Это все отчаяние которое накрывало меня плотным одеялом.

— Эвелина, ты переходишь все границы. Подерзила и хватит. Знай свое место, — Гари смотрел на меня с пренебрежением, словно я была непослушным ребенком.

А ведь я думала, что он любит меня. А что если это я себе только придумала?

— Я не собака.

А потом я резко повернулась и побежала в сторону заросшего сада. Позади дома был покосившийся забор. Толкни и повалится сам.

И это был мой единственный шанс убежать.

Гари и мама попытались догнать меня. В спину летели окрики, но я бежала вперед, путаясь в подоле длинного платья.

Гари позади матерился, как сапожник, а не как аристократ с благородной кровью.

Еще бы, куда ему бегать в его дорогой одежде по бурелому, в потемках. Но я недооценила его.

В спину что-то ударило. Да так сильно, что дух вышибло из груди, и я полетела вперед в высокую траву. Лишь руки, вытянутые вперед, спасли мое лицо. Сумка упала рядом.

Тело жгло. Я закричала от боли. Слезы покатились градом. Он применил ко мне заклинание.

Боевое.

А потом подхватил под руки и вздернул меня, сверкая злобным оскалом. Я плакала. Мама хмуро взирала на нас и переводила взгляд болотных глаз с меня на Гари.

— Отпустите меня… Я лучше умру, чем стану чьей-то вещью, — мои слова были полны отчаяния, я шептала их. — Зачем я тебе…

— Люблю тебя… не могу, — пренебрежительно бросил Гари и встряхнул меня, как тряпичную куклу. Я заскулила от боли.

— Я обращусь в полицию. Ты не можешь себя так вести. Ты… ты… — я хныкала и давилась словами, делала то, что могла в этой ситуации. — Они арестуют тебя за то, что ты со мной сделал… Ты… ударил меня, ты… изуродовал мои волосы.

Гари закинул голову к звездному небу и лишь зло рассмеялся в ответ. Его смех звучал насмешливо и презрительно.

— В полицию, говоришь? И что ты им скажешь? Что твой жених, аристократ, обрезал тебе волосы против твоей воли? — его глаза сверкали издевкой.

Моя мама тоже смеялась, поддерживая злорадство Гари.

— Да кто поверит нищебродке, которую даже собственная мать продала? — его слова были как удар ножом по сердцу. — Дорогая теща. Скажите, ваша дочь родилась с какими волосами? 

— Черными, как смоль, — припечатала мама. 

— Но как? Нет, мама… — захрипела я. А Гари снова встряхнул меня. Жжение на спине никак не проходило. Было больно. — Почему ты врешь? Тебе не поверят.