Сама невинность для магната

Алина

Две недели спустя

— Девчонки, как настроение с утра? — шутливым тоном спрашивает Рогов.

Он довольно милый, когда находится в женской компании. А с подчиненными зверь зверем, начиная от своих мастеров и заканчивая подсобниками. От его сленга, приправленного ядреным матом, уши в трубочку сворачиваются.

— Отличное, — отвечаем с Федоскиной в унисон.

— Вот и чудно. Сегодня поедем на новую стройплощадку, там только начаты работы. Посмотрите, как геодезисты размечают местность.

— Классно! Уже не терпится! — кивает Лерка.

Я молча соглашаюсь. Все бы ничего, но сегодня день не задался с самого утра.

Дома успела поругаться с мамой, которая снова доказывала, что я выбрала не ту специальность. По ее мнению, я должна была пойти по ее стопам и стать педагогом, а вовсе не инженером-строителем.

Сама она учитель со стажем, преподает русский язык и литературу. А еще маме не нравится Лера, уж не знаю почему. Она считает, что такие ничего не добиваются в жизни сами. Лера довольно способная, мне это хорошо известно. Но маме сложно что-то доказать. Вот только я не желаю в будущем прозябать в школе за мизерную зарплату, воспитывая всяких оболтусов. Хочу престижную работу и независимость от родственников, пусть для этого и придется вкалывать.

— Поедем только через час, пока у меня срочные дела, — слегка обламывает Рогов. — Кстати, где те ведомости, что я вам вчера давал?

— Сейчас отдам, мы все сделали, — подрывается Лера к полкам.

Во время практики мы обитаем в кабинете самого Рогова, нам принесли два лишних стула. Второй сотрудник, его коллега, имени которого я не запомнила, сейчас в отпуске. Все же на дворе лето! Тут бы на пляже лежать, но нет…

Каждый будний день мы до двух, а то и до трех часов находимся на практике. Пока доберешься домой, уже не до пляжа. А в выходные очередная поездка на дачу, где летом безвылазно торчит моя бабушка.

— Алина, а ты пока сгоняй в приемную, отнеси Ксюше эти объяснительные, — сует мне стопку бумаг Рогов.

Мне не очень хочется идти в приемную. Все это время я боюсь встречи с Германом Касаткиным, гендиректором и владельцем “Эталон-групп”.

Он пока не припоминал мне аварию, и все равно стараюсь обходить его за километр. Но отговорка не прокатит — мои страхи Рогов вряд ли поймет.

Беру объяснительные и выхожу из кабинета, направляясь к лифту. Взгляд падает на кофейный автомат. А я, как назло, дома даже кофе не попила!

Торопилась сбежать, чтобы не слушать мамины нравоучения.

Ничего ведь не случится, если я возьму себе стаканчик? Как раз по пути в приемную и выпью. До обеда слишком много времени, а башка пухнет от недосыпа, ведь вчера я допоздна читала книгу.

Положив бумаги на черный мигающий ящик, достаю купюру и засовываю в специальное отверстие. Провожу взглядом по названиям напитков.

Беру макиато. Дожидаюсь, пока стаканчик наполнится, вытаскиваю его из держателя. Под мышку засовываю документы.

Черт! Пока вожусь с аппаратом, у лифта собирается целая очередь.

Решаю не дожидаться и бреду к лестнице. Иначе весь этот час проторчу в холле, потом будет неудобно перед руководителем.

Поднимаюсь, делая маленькие глотки кофе, а сама читаю, что написано на верхней бумажке. Я, такой-то такой-то, в пятницу тринадцатого июля находился на объекте по адресу, — проматываю текст глазами, — и видел с крыши, как к воротам подъехал грузовик. К нему направился монтажник Изотов…

Это же по поводу аварии, что случилась позавчера на объекте, когда сломался и упал строительный кран, при этом зацепив одного из рабочих! Машинист тоже пострадал.

В компании такой скандал разгорелся! Поговаривали, это происки конкурентов перед крупным тендером, чтобы очернить репутацию “Эталон-групп”.

Но я не слишком во всем этом разбираюсь.

Спотыкаюсь на последней ступеньке, зачитавшись, стаканчик вылетает из рук и падает. Пластиковая крышка открывается, и весь мой кофе разливается по гладкой плитке прямо у лестничного марша.

Роняю бумаги от неожиданности, наклоняюсь, чтобы их поднять.

Мимо проходят длинные загорелые ноги, обутые в черные лабутены. А потом их обладательница в короткой юбке с истошным криком едет по полу с ускорением. Ноги взмывают вверх, раздается крик и звук падения, который повторяется несколько раз.

Плюх, плюх, плюх…

От понимания того, что всему причиной разлитый мною кофе, становится неловко. чувство вины охватывает с головой. Руки мелко дрожат, сжимая документы.

— С вами… все в порядке? — хрипло выдыхаю, бросившись вниз.

Девушка, которая только что проехалась по всем ступенькам, лежит на полу в странной позе. Ее лицо мне знакомо, но пока не до того. Она пытается подняться, но у нее не выходит. Подаю ей руку, на что она злобно шипит:

— Отвали, поняла?

Но самостоятельно встать у нее не получается.

На звуки сбегаются другие сотрудники. Кто-то вызывает неотложку.

Оказавшись в стороне, сглатываю комок в горле. До меня доходит, где я видела пострадавшую раньше. Это ведь Ксюша, секретарь гендиректора!

Именно ей я должна была отдать злополучные бумаги! А теперь кому?

Хочется подойти и извиниться, но Ксюшу уже уводят в один из кабинетов.

Ладно, потом.

Пожалуй, принесу-ка я эти документы попозже, когда все успокоятся. Заодно и объяснюсь. Хотя самой ой как неловко! Кажется, вокруг меня одни проблемы.

Возвращаюсь к Рогову. К счастью, он куда-то вышел. Кладу объяснительные в ящик стола, ничего не рассказывая.

А у самой на душе кошки скребут лапами. Длинными, когтистыми. И при этом истошно мяукают, припоминая неудачи, что преследуют меня с первого дня практики.

Чувство, будто вокруг сгущаются тучи.

***

После поездки на объект и обеденного перерыва наблюдаю, как Рогов мрачнеет при телефонном звонке. Он отходит к окну, чтобы поговорить. Вижу, нервничает, поэтому боюсь признаться в случившемся.

Лера сидит за его компьютером и разносит в таблицу материалы. Ей-то я как раз в обед рассказала о пролитом кофе, выслушав все охи и ахи.

— Алина, а ты отнесла объяснительные, которые я дал тебе утром? — вопрошает Рогов, неожиданно обращаясь ко мне.

Эмм. Опускаю глаза.

— Дело в том, что секретарши не было на месте. Она как раз… упала с лестницы. И я решила сделать это позже.

— Да мне плевать, что ты там себе нарешала! — взрывается наш руководитель. — Босс велел принести их еще утром, а они до сих пор не у него! Бегом наверх!

— А если Ксении не будет?

— Значит, сама отдай их Герману Назаровичу! Тебе понятно? — нависает надо мной грозовым облаком. — Пулей! Одна нога здесь — другая там.

Вообще-то мог бы и сам отнести, раз они так важны. Но спорить с ним бесполезно. И он еще не знает, по какой причине упала Ксюша…

Делать нечего. Снова направляюсь на верхний этаж, но на сей раз поднимаюсь на лифте.

В приемной пусто. Лишь тихо попискивает факс.

Я была тут однажды, но всего пару минут. Задерживаю взгляд на цветах, что расставлены по углам приемной. Рассматриваю кофемашину, шкафы с прозрачными стеклами, за которыми виднеются толстые папки — в основном белые, черные и красные, в тон отделки кабинета. Замечаю, что компьютер выключен. Выходит, секретарши нет на месте.

А вот это уже не есть хорошо.

Если снова вернусь с этими писульками к Рогову, он меня точно прибьет. Ну или, как минимум, не подпишет практику.

Так. Надо набраться смелости. Надеюсь, за прошедшие две недели босс уже забыл, как выглядит “виновница” инцидента на парковке.

Все будет хорошо.

Выдыхаю и стучу в дубовую дверь, на которой красуется золотая табличка “Генеральный директор Касаткин Герман Назарович”.

— Можно войти?

Пару секунд слушаю тишину.

— Входите, — раздается приятный низкий голос.

Осторожно заглядываю в кабинет. За широким столом из мореного дуба посреди респектабельной обстановки сидит тот самый шикарный мужчина.

Владелец компании, Герман Касаткин.