Желание

 Отсидев еле-еле четыре пары, я медленно побрела в сторону дома, чуть ли не засыпая на ходу. Усталость накрыла меня, как тяжелое одеяло, и каждый шаг давался с трудом. Я жила с родителями и сестрой в двухкомнатной квартире в старом доме, который уже давно числился как аварийный. Этот дом, казалось, был свидетелем многих событий, и теперь он стоял в забытьи, обремененный тяжестью своих воспоминаний. Его стены, некогда гордые и крепкие, теперь обветшали, покрыты трещинами, как глубокие морщины на лице мудреца. Каждый сгиб, каждый изъян — это история, полная боли и радости, которую он хранил в своем сердце.

Крыша, некогда защищавшая от непогоды, теперь склонилась, как усталый старец, с трудом сдерживая дождевые слезы, что стекали по его обветренному лицу. Окна, загороженные пылью и паутиной, казались закрытыми глазами, которые не могли больше видеть мир, но все еще слышали шепот прошлого — смех детей, крики радости и звуки прощаний.

Каждая доска пола, скрипнувшая под ногами, словно вздыхала, напоминая о тех мгновениях, когда этот дом был полон жизни. Но сейчас он оставался только тенью самого себя, словно проклятый свидетель, который видел, как радость уступала место горечи, а счастье — печали. Он пропитан воспоминаниями, как хорошее вино, оставленное на солнце, и его запах — смесь ржавчины и слез — витает в воздухе, закутывая все вокруг в мрак былых страстей.

Этот дом больше не просто строение; он стал символом утраченной надежды, живым памятником тому, что когда-то было, и теперь лишь ждет, когда кто-то вновь даст ему шанс на новую жизнь.

Люди, живущие в нем, уже не надеются на его ремонт и с нетерпением ждут момента переселения, но никто не торопится предоставить им новое жилье в обмен на старое. А впрочем, нам ловить все равно нечего, у нас-то жилье съёмное. 

Поднявшись к себе на этаж, я услышала ужасную ругань, доносившуюся из нашей квартиры. Внутри меня что-то оборвалось, нутром предчувствуя беду. Подойдя к двери, я застыла. Хозяин нашей съемной квартиры отчитывал моих родителей за неуплату, его голос звучал агрессивно и угрожающе. Отец же пытался оправдаться, мол, в скором времени всё отдаст. Я медленно вошла, и тут из комнаты выбежала Лика, моя старшая сестра. В её руках находилась моя маленькая жестяная коробочка, когда-то давно в ней были самые вкусные леденцы, купленные отцом в мой первый день учебы в школе. На память об этом дне я сохранила ее, сделав своей копилкой.

— Вот возьмите. Это всё, что у нас есть. — сказала она, передавая хозяину квартиры пару тысяч, аккуратно сложенных из моих накоплений. Я остолбенела. Внутри меня что-то оборвалось, я впала в ступор, что не могла сдвинуться с места, не осознавая до конца, что происходит.

Тот тут же стих, расплываясь в довольной улыбке, увидев перед собой приличную сумму денег.

— Вооот... это уже другое дело, — проговорил он, быстро забирая мои сбережения и, довольный, направляясь к выходу. Закрыв за собой дверь, он оставил нас в тишине, которая давила на уши.

Я же совершенно в шокированном состоянии в течение минуты не могла отвести взгляд с только что закрытой входной двери. Чувство обиды переполняло меня. В голове вертелась одна мысль: «Меня обокрала собственная семья».

Медленно повернувшись, мой взгляд метался по лицам родителей и сестры, словно искала виноватого среди них. Буквально испепеляла взглядом всех, я с осуждением заглядывая каждому в глаза.

— Ну что ты пожираешь нас своими глазами, пока ты с нами живешь, деньги общие. — Первая не выдержала Лика, её голос звучал осуждающе и недовольным тоном.

Тогда меня накрыло. Злость и ярость — всё кипело внутри меня, я буквально их возненавидела.

— Как ты посмела отдать мои деньги? Я разве вам не помогаю? — выпалила я, из глаз брызнули слезы. — Да я каждый раз отдаю часть своей зарплаты на наше существование!

— Доченька, Полиночка, мы всё тебе отдадим, — начала успокаивать меня мать, торопясь прижать к себе. Но в тот момент я чувствовала, что меня душит эта забота, как удав.

С ненавистью я оттолкнула ее от себя. На тот момент они мне казались сборищем жалких людей.

— Вы? Отдадите? Ну не смеши меня. Ты же мать! — с упреком. — Как ты могла так низко опуститься и обокрасть собственную дочь?

— Совсем с катушек слетела, — с этими словами отец влепил мне пощечину. — Как ты с родителями разговариваешь, соплячка малолетняя. Я почувствовала, как раскаленная волна боли накрыла меня.

— Раз вы не можете себя содержать себя, зачем вообще родили нас? Ненавижу, всех вас ненавижу, — прокричав в их сторону, я выбежала из квартиры, хлопнув дверью... За спиной оставалась глухая тишина, в которой словно звенело эхо моих слов.

На улице воздух был свежим, но он не мог развеять ту горечь, которую я чувствовала в душе. Я шла по знакомым улицам, но они вдруг стали чужими, как и моя семья. В голове стучали мысли, и я не понимала, как же так произошло, что кровные люди стали для меня предателями.

*******