Богиня Мокошь, Айка и ничей колодец

       Аромат под высоким сосновым пологом от трав и смолы стоял такой густой, что хоть ножом режь. Жара! Полуденная летняя жара. Хотя сегодня никто из трех подружек задушевных не проспал и со сбором малины все управились достойно рано. Да только по пути обратно у дальних выпасов девушки наткнулись на цельную поляну спелой земляники. Вот там и задержались. А сейчас просто валялись в тенёчке на сухой, прожаренной жарой, хвое. Лениво млели от безветрия и от земляники обильно съеденной, всего в полуверсте от веси, что проглядывалась уже в низине у реки.

       Три задушевные подружки. Однако, нам более остальных в этой истории интересна лишь одна – худая и большеглазая дочь пасечника Звяги, Айка. Девушка сметливая и работящая, да только, по мнению ее батюшки, с одним большим изъяном – грамотой владеет. Спасибо за то поясное бродяге, что лето по хозяйству помогал, пока мать Айки после родов очередных и тяжких отходила. Кто б знал?! Сначала бродяга тот, потом первый выезд Айки на большую ярмарку, где все порядочные девки леденцы да ленты себе покупали, а она купила книжку! Мокошь – радетельница! Разве девки тем живут богатством? И книга то, тьфу! «Витязь Сокол и его любимая Орлица». Еще раз трижды тьфу с высокого крыльца!

       Вот с тех пор и повелось – как ярмарка, так книжка. А пару месячин назад почтенный пасечник, вдруг, начал замечать, как Айка по вечерам книжки свои пакостные уж вслух на кухоньке читает двум сестренкам младшим, тетке своей, вдовице скромной, и матери родной! И после раза третьего решение, единственно верное накрыло – замуж! Подальше от родни! Ну вы, конечно, догадались - замуж только Айку.

- А ты уже сарафан свой вышила на свадьбу?

- Ась?.. Конечно, - встрепенулась Айка, будто от укола в сердце. И дрёму всю обеденную словно бы рукой с нее сняло.

Велея справная вслед за пытливой конопатой Жезей на локте подскочила:

- Да не верю! Да кто ж отдаст за неумеху-лоботряса Войку? Всего и достоинств у него – табун отцовский. Но, и то пока отца, а не его.

- А я вот слышала, девчата, - тайно прошептала Жезя, - что можно попросить об нашем об женском счастье саму Мокошь за просто так. И она поможет. Были случаи.

- И что?

- И как?

Остатки сна со всех будто рукой сняло. И подружки еще немного посидели, пошептались доверительно «об нашем об женском». Ну а чего? На выданье все трое. И Айка – первая из них. Значит, беззаботная пора скорейшенько пройдет.

      Как только солнце щедрое сменилось в небе на ленивую и тощую луну, в веси Купавной поселилась стрекотунья-ночь. Но, ненадолго. Летом ночи, что травинки в мае. Поспешаем! Так себя Айка тормошила. Когда в темноте спускалась по крутым ступенькам с чердака. Когда в сенях руками шарила, ища дверную громоздкую задвижку. Уж и доверил ее батюшка строгать младшому Олерку. Да у него ручонки еще - клешни крабёнка. Но, ведь старался. И девица, уже стоя на крыльце, вздохнула. Она точно знала – из Олерка то жених получится не то, что Войка, неумеха-лоботряс. И повезет же кому-то… Вольна сила! Мокошь-пресвятая прядильщица судьбы! Вздохнула еще раз и, подхватив подол рубашки, начала тихохонько спускаться по крыльцу.

      Колодец брошенный за огородами, о коем говорила знающая Жеся, видно было по сломленному молнией в прошлой године журавлю. А больше и никак. Да и журавель этот вполне возможно не заметить вовсе. Но, Айка место знала. Поэтому шагала, вскидывая высоко колени, и промочив все ноги в обильной травяной росе. Ну, а подошла когда, на миг задумалась, потом кивнула своим мыслям, будто бы решаясь сразу в черный створ нырнуть.

- Богиня Мокошь, - створ ей отозвался словно бы далеким «б-бульк», Айка прислушалась. – Богиня? – тишина. Ну, ладно. – Слёзно вопрошаю. Батюшка замуж выдает за Войку, лодыря, сына старшого нашего разводчика коней. А он еще годины две назад за нами бегал, да по-козьи блеял. Да разве ж это муж? Защитник? Друг? Богиня Мокошь, я прошу тебя и обещаю: спаси и сохрани от этого посмешища, я умного хочу. Буду любить его и уважать, ну и детишки, - тут Айка, вдруг, зарделась. – Пять или семь. Я обещаю, буду самой лучшей женой и матерью, подругой и… того. Ну, когда вдвоем, ни-ни! Не постесняюсь, не сбегу. И пусть он некрасивый будет, да только добрый и умный. Мокошь, я тебя прошу. И вот тебе подарок.

Из руки девичьей старое веретено взлетело, ударилось о створ в беспроглядной той ничейной темноте. И через миг Айке послышалось оттуда толи «Ой!», а толи плеск воды и заунывное чье-то бубненье… Айка не стала ждать – она уже вовсю неслась вдоль огородов прочь.

     Смотрины жениховского хозяйства в веси Купавной проходили традиционно знатно. Принимающая сторона сначала хозяйством хвасталась, потом не скупилась за столом, убеждая родственников будущих, что в дом их дочь придет богатый и хороший. Вот и сейчас за столы все сели сразу утром после сенокоса. И начали общаться за холодненьким кваском. Это потом уже польется в чарки мужикам ядреная горилка. Бабам – сливовка местная. Да разносолы свежие глаза зарадуют, да мясо, да пироги с начинками на вкус любой и цвет. Ешь, пей и убеждайся – дочь твоя тут никогда не пропадет. А что? В веси Купавной, нет, а у соседей были случаи – невесту в доме жениховском тут же оставляли. Преисполнялись доверием, значит.

      Айка, будь ей воля, дом этот хлебосольный стороной бы обошла. Но, вот сидела рядом с то и дело распускавшим руки Войкой. Он лез к ней под столом она его по пальцам ложкой била. А потом не выдержала, подхватила нож. И жених вмиг присмирел. Лишь засопел обиженно, оттопырив нижнюю губу. Козел он и есть козел. Ох, Вольна сила! Мокошь-пресвятая ты прядильщица судьбы!

- Ну что, сходила ночью?

Велея родственницей Войки дальней приходилась. Поэтому приглашена была с отцом и прыгнула на стул рядом с невестой, как только мать ее на кухню с бабами ушла. Айка вздохнула так проникновенно, что жених ее смутился:

- Сходила.

Подруга закивала важно:

- Ага. Что подарила?

- Веретено.

- Веретено?!

- Да тихо ты.

Велея даже побледнела:

- Айка, что ж нам Жезя говорила? Дарить надо лишь пряжу Мокоши, да и ту хорошую. А ты веретено.

А что теперь? Былого точно не исправишь. Мокошь обидится? Подарок не оценит? Подумает, что девка издевается, мол мало я еще добра ее семье пряду?.. Ох, сейчас бы птичкой в небо улететь отсюда. Айка с тоской взглянула в чистое окно. Но, вместо неба там увидела двух седоков, слезающих с коней.

       Отец у Войки ростом славным вышел и чувствовал себя, ну дюже важным. Коней своих любил и выгодно всегда их продавал. И потому из-за стола степенно встал, когда гостей в окно увидел: ну, подумаешь, явились. Да и жених, вскочив, за ним побёг.

      Но, не прошло и четверти часа, как все они вернулись. И отец, и сын и гости – витязи молодой красивый с пожилым, но бодрым. В доме все затихли.

- Айка, сдвинься, - буркнул весевой конеразводчик. – Там княже наш сядет с воеводой.

Ну, и пожалуйста. А кто ж из них тут княже? Кто же воевода?

- Спасибо за приглашение!

- Вам спасибо, княже!

Значит, княже - златокудрый, молодой.

     И время потянулось словно облака без ветра. Однако, гости постепенно развязали языки. Один лишь князь не принимал участия в распитии, и пригубил лишь за здоровье молодых. А Айка всё сидела рядом с ним, едва плечом касаясь. И каждое касание мучилась вопросом: грех это или не грех. Покуда князь к ней сам не повернулся: