Слишком много молчания

Через полтора часа Костя уже переговорил со всеми бабушками в подъезде с четвертого до первого этажа. Как он и предполагал, никто в ту злополучную ночь ничего не видел, хотя многие и жаловались ему на бессонницу, а кроме того, на здоровье, дорогие лекарства и вообще на жизнь. Но жаловались не все. Некоторые даже хвастались успехами своих детей и внуков, а Тамара Ивановна со второго этажа, услышав, что Костя не может нигде найти свою девушку, стала вдруг рассказывать о своей внучке Юленьке – выпускнице университета, умнице и красавице, увлекающейся спортом и строящей головокружительную карьеру. Всем радовала внучка бабушку, но лишь одно у ее бесценной девочки не клеилось – личная жизнь. А Юля – девушка порядочная и с кем попало связываться не станет, утверждала Тамара Ивановна. И она такая добрая и заботливая, что вот и в эту субботу в честь праздника приедет навестить бабушку. И Костя обязательно должен ей сказать, какой пирог он хочет попробовать, тогда Юля именно такой и испечет, ведь у нее настоящий талант к кулинарии.

Косте пришлось на ходу придумывать, что в выходные у него очень срочная и важная работа, и как ни приятно ему приглашение, но в эти праздники он занят.

Теперь ему осталось лишь подняться на пятый этаж и поговорить с бабой Тоней. Вечный страж общественного порядка, несмотря на преклонный возраст, она все еще несла крест старшего по дому. Сейчас, когда ЖЭКи сменили более расторопные управляющие компании, ей уже не приходилось созывать собрания жильцов и подписывать коллективные обращения о ремонте ветхой крыши или протекающих в подвале трубах. Казалось, она таяла вместе с уходящей эпохой. Все реже ее ослабевший голос слышали соседи. Но старожилы дома еще помнили ее полную фигуру и собранные в пучок седые волосы, ее строгий взгляд и резкий голос, словно с небес призывающий с балкона пятого этажа к порядку какого-нибудь сорванца, а то и взрослого.

Кнопка звонка скрипнула, но самого звонка Костя не услышал. Тогда он замер, прислушался и еще раз с силой нажал на звонок. Опять ничего не услышав, он постучал и стал вглядываться в светлую точку в центре дверного глазка. Через минуту точка вздрогнула, поколебалась и исчезла. Кто-то смотрел через глазок. Смотрел долго. Наконец-то в глазке снова появилось мельтешение, но дверь не открыли. Костя поднял было руку, чтобы снова постучать, но замер, постоял немного и передумал. Услышал, как хлопнула дверь парадной, и пошел вниз.

Шаги снизу доносились тяжелые, но достаточно энергичные и быстрые. Серия шагов – человек идет по лестничному пролету, пауза – проходит по площадке. Опять серия шагов – значит, он уже на втором этаже. Костя спустился к своей квартире и стал прислушиваться, надеясь понять, где остановится пришедший, и сообразить, кто бы это мог быть. Вот уже стало слышно, как шаги приблизились к третьему этажу, вот они уже там. И опять шаги – значит, поднимается выше, на четвертый этаж. В этот момент Костя подумал, что будет как-то неловко, когда незнакомец, а может, даже хуже – сосед, поднимется и обнаружит его, затаившегося здесь, но прятаться было некуда, а идея греметь замком и стараться успеть заскочить незамеченным в квартиру показалась совсем уж ребячеством.

Да и, собственно, зачем это делать? Костя хотел узнать, кто пришел, чтобы поговорить с ним, и вот сейчас и узнает. И поговорит.

И вот над перилами появилась голова. Это оказался Максим – внук бабы Люды. Четыре года назад он появился из ниоткуда и поселился у бабушки. Баба Люда всем говорила, что внук только-только пришел из армии, отслужив по контракту три года. Однако худощавый вид, затравленный взгляд и специфическая манера говорить сразу навели соседей на мысль о том, что парень не демобилизовался, а освободился. Со временем он освоился, с соседями стал более общителен, а подвыпив, становился особо словоохотлив, но в разговорах беспрестанно жаловался на тяжелую судьбу и несправедливость жизни, злился, переходил на ругань. Если кто спрашивал у него о службе, в ответ он лишь рассказывал бородатые армейские анекдоты, иногда пытаясь выдать их за реальные происшествия. Чем занимался – никто не знал. Иной раз днями болтался без дела во дворе, иной раз пропадал на неделю-другую. Однажды он пропал почти на месяц, и соседи начали было шептаться, что, наверное, опять «подписал контракт» лет на пять. Но вскоре Максим нашелся и от бабы Люды все узнали, что у него появилась зазноба. С тех пор он начал жить на два дома, а в последнее время и вовсе стал у бабушки редким гостем.

Косте он, похоже, завидовал, считал его баловнем судьбы. Вот и сейчас, увидев Костю, Максим резко отдернул правую руку с пакетом за спину, но, узнав соседа, скривил рот в улыбке.

С левой стороны за верхним клыком у него не хватало зуба, отчего улыбка его больше походила на волчий оскал, но вечно бегающие глаза и сутулость понижали ранг этого сходства до шакала или гиены.

– О! Золотая молодежь, привет! Что это ты тут ныкаешься? Что не на работе?

– Привет. Приболел малость. Взял отпуск на недельку, – Костя был разочарован, от Максима не приходилось ждать ничего толкового.

– Если приболел – лечись, – философски заметил Максим. – А если в отпуске – чего дома сидеть, когда дача простаивает? Взял бы мясца, винца да подружку свою и вперед – закрывать сезон. А то, вон, сегодня уже снег обещали. Или у тебя теплая дача? Зимой ездишь? Может, на новый год?

Косте не понравились вопросы Максима. Мало ли что у такого типа может быть на уме.

– Это у родителей дача. Я там не появляюсь, – скупо отмеряя слова, ответил Костя.

– Зря. По-любому дачка-то шикарная. Где-нибудь, поди, у реки или хотя бы на озере. Или, может, у вас там свой бассейн есть? Ты машину-то не купил?

– Нет, мне как-то без надобности, – продолжал держать оборону Костя. Ему уже не терпелось, чтобы Максим скорее скрылся за дверью бабкиной квартиры, но тот все продолжал:

– Вас, богатых, хрен поймешь. Батя, вон, твой тоже на корыте старом все ездит, зато с айфоном. Купил бы себе уже тачку нормальную, пацанскую. Бэху, что ли. А то, походу, у него айфон дороже машины стоит.

– У меня отец принципиально не пользуется айфоном, – Костя не понимал, о чем говорит Максим, – у него всю жизнь андроид.

– Ага, точно. Айфон же он на дачу увез, – иронизировал Максим, – вместе со всем барахлом. Ничего так у вас все кучеряво. Мне прямо интересно.

– А когда ты отца моего видел? – Косте тоже стало интересно.

Максим поднял глаза кверху и наморщил лоб.

– Получается, в субботу. Я проснулся рано, чую: курить охота, аж уши опухли. Думаю: утро, выходной – подышу в подъезде в окошко, пока никто не ходит. Стою, значит, на площадке, смолю. Слышу: вроде дверь кто-то открыл, я на пару ступенек поднялся, вижу – это твой батя чемодан выносит. Вынес, поставил на площадке. Дверь закрывает, а сам по сторонам все зыркает. Не знал бы, что это ваша хата, – подумал бы, что он ее обносит. Он уже спускаться начал, когда меня увидел. А добра, видать, напихал полный чемодан – еле тащит. Поздоровались. Он сказал, что на дачу барахло старое везет. И тут слышу: айфон звонит. Батя твой хлоп-хлоп себя по карманам, а я прислушался – звонок-то из чемодана, – Максим осклабился своей шакальей улыбкой, – нормально вы айфоны на дачу свозите! Ты, Костян, если что, батю так больше не напрягай – мне скажи, я в один момент все утилизирую. А дача – она ж не мусорка, чтобы туда все свозить. На даче отдыхать надо.