Маг особого назначения

Увидев меня, оборотень поднялся с лежанки и протянул, сладко потягиваясь:

— Что-то ты рано сегодня.

— Так получилось, — буркнул я, выкладывая на стол продукты. Оборотень, тронутый заботой, подскочил, засуетился, бросился помогать накрывать на стол.

— Что нового? — будто невзначай поинтересовался я, пристраивая на столе фляжку с вином.

— Да все по-старому, — ответил с набитым ртом оборотень. — Сегодня с утра доложил вожаку, что ночь прошла спокойно, без происшествий. Так ведь?

Вот шельма! Он еще и издевается! Сейчас я тебе покажу – без происшествий!

— Ну-ка, повремени с закуской, — скомандовал я. — У меня к тебе дело есть.

Оборотень, пожав плечами, поднялся из-за стола и вытянулся передо мной, кося голодным глазом на стол. Мол, давай потом поговорим, очень кушать хочется.

— Ты как себя ведешь? — задал я сакраментальный вопрос, вытянув оборотня плеткой, позаимствованной у Азара специально для воспитательных целей. Оборотень, не огрызаясь, увернулся, подставляя под удар спину и втягивая голову в плечи.

— Я тебя кормлю! — продолжил я экзекуцию. — Я тебя пою! Человека из тебя делаю, а ты на охраняемую мной территорию тайных соглядатаев подсылаешь?! Охоту на меня открыл?

— Да ты что?! — неподдельно возмутился оборотень, ловко уворачиваясь от очередного удара. — Зачем мне это надо?

— А кто ж тогда рыбохвостую ночью подослал? — задал я коварный вопрос.

— Никто, — хмуро ответил он. — Она сама, у неё свой какой-то интерес. К тебе. Я только одежду дал, не разгуливать же ей в чем мать родила.

Вот это новость. Чем я мог заинтересовать русалку? Наняли убрать меня? Так для этого ей нет нужды на берег выбираться, по окнам заглядывать. Я в море плескаюсь чуть ли ни каждый день, ей защекотать меня делов на две минуты, никто и сообразить ничего не успеет. Решат, что сыскарь погиб глупой и нелепой смертью из-за ноги, сведенной судорогой. А на суше у русалки нет шансов справиться со мной. Да и к чему такие сложности?

Я махнул рукой оборотню, настороженно следящему за выражением моего лица.

— Ладно, проехали. Извини, погорячился, сегодня ночка тяжелая выдалась.

Он, обиженно засопев, вернулся за стол, крепкие зубы вцепились в кусок хорошо прожаренного мяса. А пытливые глаза посматривают — что-то сыскарь еще выкинет?

— Имей в виду, — закрепил я наставление, чтобы порка не пропала даром. — Если ты меня продашь, я брошу все: друзей и врагов, жен и любовниц, но тебя из-под земли достану. Мучить не буду, просто убью как бешеную собаку и дело с концом. Ясно?

Оборотень молча кивнул, не прекращая работать челюстями. Наголодался, бедолага, на подножном корму, не бережет Скорпио кадры. Ничего, зато мы их прикормим…

Чтобы оборотень после жестокой несправедливой расправы не бросился в пропасть, я выпил с ним вина. Глазами пошарил по пещере. Чешуи радужной не видно, не успела рыбохвостая подняться, тоже, наверно, после ночных приключений отдыхает. Но то, что она в этой пещере частый гость, могу сказать точно: и постель рыбой пахнет, и в прошлый раз чешуйка на столе отсвечивала, пока оборотень, будто невзначай, не смахнул её на пол. Ну, да ладно, с этим еще успею разобраться. 

— Ты раньше кем был? — поинтересовался я, наблюдая, как оборотень жадно припал к фляжке с вином. Это хорошо, разговорчивее будет.

— Ты не поверишь, — горько усмехнулся он. — Егерем. По лесу бродил, браконьерам жизни не давал. В сторожке с женушкой молодой жили-радовались, не ведая, что беда сама на порог придет, звать не придется, — оборотень замолчал, отложив флягу в сторону. Глаза потемнели, будто туча черная небо закрыла. Задумчиво помолчав, оборотень продолжил: — Однажды человек приехал в лес, в сторожку постучался. Обычный вроде как человек, хоть и скользнуло что-то такое в глазах его, недоброе, да я внимания не обратил. «Чего надо?» спросил я незнакомца, а он мне: «Поохотиться желаю».

Голос оборотня стал глухим, видно, что воспоминания даются ему нелегко, но я внимательно, не перебивая, слушал и он, тяжело вздохнув, продолжил:

— Я тогда спросил, как положено: «А разрешение есть?». Тот бумагу показал, все путем оформлено. «На кого охотиться желаете?» А он мне «На волков. Причем, мне сказали, с вашей помощью можно парочку живьем взять». «Почему ж не взять… — отвечаю я, —…У меня в аккурат пара волчьих ям наготове, только приманку положить и пожалуйста вам волки, в целости и сохранности».

Оборотень схватил кружку и жадно отпил, глядя на занавес из плюща за моей спиной. Ветер колышет плющ и в прорехах попеременно мелькают то лазурь неба, то аквамарин океана, разделенные изумрудом парка.

— Поохотились мы, — продолжил оборотень, переведя дух. — Добыли волков, как он и просил, я уже и вознаграждение щедрое получил, и клетки на сани погрузили. Уже раскланялись с таинственным охотником, так и не назвавшим своё имя, да тут любавушка моя на крыльцо вышла за какой-то надобностью. А она у меня…, — задохнулся от боли оборотень, — … будто лебедушка белая… Была, — тоска, берущая за душу, мелькнула в серых глазах. Тяжкий вздох едва не разорвал рубаху на широкой груди.

— И что дальше? — тихо спросил я, в принципе обо всем уже догадавшись.

— Да мне бы, глупцу, прогнать её с глаз недобрых долой, а я распетушился перед гостем, давай представлять свою зазнобушку. «Жена моя, — говорю, — Хозяюшка». А он волком глянул на неё и воды испросил. Пока жена на колодец ходила, он выспрашивать давай, кто такая, давно ли живем, есть ли детки? И я, дурень, все как на духу выложил, это человеку то, который даже имени не сказал! Сам не пойму, что за затмение на меня тогда нашло. А этот злыдень воды испил и, вроде как прощаясь, обнял меня. Я еще удивился, не родня вроде, такие нежности. А сам чую, под лопатку что-то как кольнет, я и с ног свалился без памяти, услышал только напоследок, как жена заголосила! И все, как в омут провалился. Очнулся в клетке. Волки, зыркая на меня, в угол жмутся, подвывают от страха, но я внимания не обратил, к дверце кинулся, чтобы выбраться скорее. Попнулся засов отодвинуть, а вместо рук-то лапы волчьи. Заметался я, завыл, а толку…

Рассказ вновь прервался тяжким вздохом. В пещере повисла гнетущая тишина, подчеркнутая мерным шумом прибоя и криками вечно голодных чаек.

— Так ты и не узнал, что с женой случилось? — прервал я затянувшееся молчание. 

Оборотень замотал головой, отгоняя мрачные мысли.

— Ну почему же, узнал, — ответил он, глядя на меня с кривой усмешкой. — Я бежать пытался, больно житие оборотней мне не по нутру пришлось, уж лучше в лесу с волками жить. А мне весточку с птичьей почтой передали: «Вернись, или жена твоя из любимой игрушки хозяина превратится в забаву для стаи оборотней». Быстрее ветра я примчался назад. И только много позже узнал, что не далась она злыдню. Выбросилась в море из окна башни, в которую он заточил непокорную игрушку. С тех пор я живу ради одного – однажды добраться до горла мерзавца, разрушившего мою жизнь и погубившего мою любимую.

— А ты имя обидчика узнал?

— Да, — глухо ответил оборотень. — Это хозяин мой теперешний, Скорпио. Мне бы только подобраться к нему на расстояние броска, уж я бы ему…

— Доберемся, — тихо сказал я, удивляясь про себя превратностям судьбы. — Раз я за него взялся, доберемся, никуда не денется.

Огонек решимости загорелся в глазах оборотня. Сам того не желая, я внушил ему уверенность в успехе, теперь при всем желании не смогу пойти на попятный, при любом раскладе нужно будет идти до конца. Слишком много судеб сплелось в узел, который не разрубишь одним махом. 

Груз ответственности тяжкой ношей лёг на мои многострадальные плечи.