Статус "Занят" - 2

Климов вышел из операционной уставшим и злым. Настолько, что в первое мгновенье мне даже стало не по себе: подумала, что в кои-то веки удача оставила самого талантливого врача нашего отделения. Случай был действительно тяжелым, а ещё и после того, как я напортачила, всякое могло случиться. 

Мужчина окинул меня хмурым взглядом и рухнул на небольшой диванчик в углу ординаторской. Закинул руки за голову и прикрыл глаза, пугая ещё больше. Я представила, что будет, если все действительно закончилось плохо. Как бы ни пыталась спорить с Ликой, да и с самой собой, цена моей ошибки действительно могла оказаться весьма высокой. И как в таком случае жить с этим дальше? 

– Вань… – позвала, чувствуя, как резко сел голос от волнения. Хотела подойти к Климову, но ноги сделались ватными, и я так и застыла у своего стола, не сводя глаз с мужчины. 

Он отозвался не сразу. Какое-то время сидел, не шевелясь и никак не реагируя на мои слова, так что показалось даже, будто не услышал. Но потом шумно выдохнул и открыл глаза. Наши взгляды встретились – и я потянула ртом воздух, которого стало катастрофически мало.

– Все плохо, да? Пациентка… – договорить не получилось: я словно вновь вернулась на свою первую операцию, когда чувствовала себя беспомощной неумехой, не способной ничего изменить. 

– Скоро должна очнуться после наркоза, – не меняя мрачного выражения лица, выдал Иван. – Прогноз благоприятный. Реабилитация, правда, много времени займёт, но с такой травмой это неизбежно, сама понимаешь. 

– Тогда почему ты… такой? – все тем же сиплым голосом уточнила я, нисколько не чувствуя облегчения. 

Он приподнял бровь. 

– Какой?

– Ну… – куда деваются слова, когда они так нужны? Ты пытаешься связать свои беспорядочные мысли, найти в них хоть какую-то логику, чтобы потом озвучить, но эта самая логика упрямо не находится. Мне ведь было нужно столько ему сказать! А я не могла. Ничегошеньки не могла выдавить, кроме этого банального «ну». 

Иван какое-то время смотрел на меня, очевидно прикидывая что-то в голове, а потом хмыкнул. Хоть и невесело, и выражение лица его почти не изменилось, но у меня немного отлегло от сердца. 

– Какой я должен быть, Ир, если любимая женщина мне не верит? И придумывает проблемы на пустом месте, вынося мозг? 

Про то, что беременность его Миланы – проблема на пустом месте, я бы поспорила. Но не сейчас, разумеется, когда-нибудь потом. Когда смятение в сердце уляжется, и я немного успокоюсь. И смогу говорить обо всем более-менее здраво. 

– Про твоё поведение на операции вообще молчу, – он скривился. – Честно говоря, мне очень хотелось прямо там как следует тебя встряхнуть. Чтобы мозги на место встали. Ты понимаешь, что могла угробить пациентку? О чем только вообще думала?

– О тебе, – пробормотала я, пытаясь улыбнуться. Получилось так себе. Особенно когда Иван и не подумал улыбнуться в ответ, а снова нахмурился. 

– Не смешно, Ир. Вот вообще. Не ожидал от тебя такого. Ладно бы Силина дурила и устраивала подобные истерики. Но ты?

Я закусила губу, борясь с вновь всколыхнувшейся внутри обидой. Хотелось совсем другого. Да, я была виновата, но так нуждалась сейчас в его понимании и тепле. Чтобы он не ругал, а стиснул в объятиях и сказал, что любит, несмотря ни на что. Что я нужна ему даже такая. Нервная, ошибающаяся и творящая совершеннейшую дичь. Все равно нужна. 

Но понимала и другое. Такая слабость – ни разу не решение проблемы. Ждать, что тебя пожалеют – проще всего. Что поймут и пойдут навстречу, особенно, если ты не прав. Но так нельзя. Неправильно. И когда два взрослых, разумных человека строят отношения, думать надо, в первую очередь, о другом. Не о себе и своих переживаниях. Потребительство вообще дурная вещь, а когда это касается любви – и подавно.

Я заставила себя проглотить комок обиды. Сделала несколько глубоких вдохов, помня о том, что этот нехитрый прием помогает успокоиться. Должен помогать. На самом деле легче не стало, но ответить мне все же удалось более ровным голосом.

– Если скажу, что постараюсь вести себя более адекватно в следующий раз, поверишь?

Климов задумчиво прищурился, потом усмехнулся и покачал головой.

– Не-а. А сама-то ты веришь своим словам?

Это был хороший повод разрядить обстановку. Начать шутить вслед за ним, а после и вовсе съехать с напряженной темы. Но я вдруг подумала о том, что действительно не верю сама себе. Хоть и понимаю прекрасно, как должна себя вести, понимаю и то, что сил на это у меня практически нет. И совсем не могу гарантировать, что в следующий раз смогу взвесить и оценить возможные последствия до того, как наговорю или наделаю глупостей.

В носу противно защипало, будто я резко втянула запах какого-то едкого лекарства, а глазам стало горячо. А когда дорожки слез предательски обожгли щеки, Иван шагнул ко мне. Сгреб в объятья, не давая ни малейшего шанса отстраниться.

– Эй, Ириш, ты чего это удумала? Дурочка моя, ну-ка перестань реветь! Мы со всем справимся! Поняла?