Вирник

Прошло не менее месяца с той памятной ночи в «Мортиферуме» и поцелуя Дариуса на балконе обсерватория, после которого я позорно сбежала. Но не потому, что боялась за свою добродетель (в моем возрасте это даже звучит смешно), а потому что мне причинило боль выражение его лица после этого. Судья отстранился со смесью удивления и сожаления, словно сам не ожидал от себя подобного поступка. Это очень сильно задело. Я не хочу поцелуев из жалости. Я уже достаточно взрослый самодостаточный человек, чтобы понимать, что отношения должны быть завязаны на обоюдной симпатии. И никак иначе. Никакое другое чувство, из всех известных человечеству, не в силах заменить любовь. В противном случае отношения обречены на провал.

Решив дать возможность Дариусу самостоятельно разобраться в том, чего он все-таки хочет, я ни словом, ни делом не напоминала о том, что случилось в тот вечер. И выходила на очередную смену в спокойном собранном и доброжелательном настроении. Кроме того, у меня была еще одна веская причина не зацикливаться на том поцелуе и имя ей – братья Люмье.

Уже месяц я почти ежедневно наведывалась в известный ночной клуб «Гадюка», о котором упоминал перед смертью Уро, выслеживая свою добычу. Смотрела, слушала, собирала информацию, которой было хоть отбавляй. Братья Люмье оказались фигурами видными и довольно известными в определенных кругах - торговцы живым товаром. Старший, тощий и долговязый Гару, занимался бизнесом: он находил и перепродавал молодых девушек в разные бордели города и его окрестностей. Его знали, как поставщика работоспособных не создающих проблем девиц. Каким образом он добивался от них такой покорности никто не решался у него спросить. Младший, жирный коротышка Мамона, извращенец и моральный урод, живущий исключительно за счет милости старшего брата, который обеспечивал его всем, от денег до молодых девиц, которых тот так любил. Хотя молодых – не совсем подходящее слово. Лучше сказать малолетних, потому что тем, кого приводил к нему Гару, редко бывало больше пятнадцати. Мало кто из них был в состоянии пережить «ночь любви» с Мамоной Люмье, а те «счастливчики», которым это все же каким-то чудом удавалось, после сразу же отправлялись работать в бордель.

За месяц своих наблюдений, я отметила, некоторые особенности поведения известных родственников. Например, старший Гару был странно привязан к младшему и любил его какой-то больной всепоглощающей любовью. Он никогда и ни в чем ему не отказывал, жестоко расправлялся с теми, кто посмел хотя бы криво посмотреть в сторону брата и, приводя ему новую девушку для развлечения, всегда задерживался, чтобы убедиться, что Мамоне все нравится и он ни в чем более не нуждается. На забавы этого садиста Гару реагировал со странным умилением и всегда скрупулезно заметал следы, если объект страсти вдруг не доживал до утра.

У младшего тоже имелись кое-какие особенности, помимо очевидных. Мамона очень боялся змей, судя по всему, страдая глубокой герпетофобией[1], не выносил даже их изображения. Как-то раз Гару отрезал руку до локтя одному из официантов обслуживающих Мамону, только за то, что у того была татуировка с изображением змеи на запястье. Истязать свои жертвы младший Люмье предпочитал с помощью разномастных колюще-режущих инструментов, стремясь продлить пытки и увеличить страдания.

В очередной раз наблюдая, как Мамона лениво просматривает снимки, заботливо оставленные на столе старшим братом, подыскивая для себя очередную игрушку, я была сосредоточена и спокойна. Мерзавец еще не подозревал, что доживает свои последние часы. Взглянув на фото той, которую выбрал его роковой жребий, лишь кивнула и тут же растворилась, под громкий сальный хохот жирного борова. Смейся пока можешь, ты даже не представляешь, что тебя ждет.

Ночной клуб «Гадюка» довольное известное и очень популярное, в определенных кругах, место в городе. О нем я слышала еще при жизни. Все грязные незаконные делишки принято было обтяпывать именно здесь. Воротилы криминального бизнеса часто выбирали клуб в качестве места переговоров, если опасались быть кем-то подслушанными или схваченными с поличным. В «Гадюке» подобного можно было не опасаться, поскольку случайных людей здесь просто быть не могло. Абсолютно все, от официанта до пиджейки[2] в импровизированной клетке, в той или иной степени были связаны с криминалом, а значит кровно заинтересованы в процветании клуба.

Я взглянула на часы – было около десяти вечера. Очередную девушку Мамоне доставят не раньше двенадцати, а до того времени он будет обжираться деликатесами в вип-ложе. У меня есть достаточно времени, чтобы подготовиться и устроить ему и его мерзкому братцу незабываемую ночь.

Гару пока нигде не было видно, но я не сомневалась, что он непременно явится, чтобы лично проконтролировать, как обслужили его дорогого родственника. Дойдя до номера, который обычно снимали для Мамоны, я скользнула немного вправо, к неприметной на первый взгляд двери, полностью сливавшейся со стеной. Внутри была узкая темная комната, буквально метр в ширину. С единственным стулом посредине и огромным темным стеклом во всю стену, через которое прекрасно просматривалась соседняя комната. Этот уголок был спроектирован хозяином клуба специально для вуайеристов[3] и приносил ему немалый доход. Со стороны спальни стекло выглядело как обычное огромное зеркало во всю стену, так что пары бывавшие там, зачастую даже не знали, что за ними кто-то может наблюдать.

Старший Люмье часто пользовался этой комнатой, с интересом разглядывая сквозь стекло как развлекается его братец. Сегодня он наверняка зайдет сюда снова. Что ж, на этот раз его ждут незабываемые впечатления. Когда все было готово, невидимая я осталась ждать в комнатке.

В начале первого, секретная дверка легко приоткрылась и на пороге показался длинный худой мужчина с петушиными глазами и темной козлиной бородкой – Гару. Он бесшумно скользнул к стулу и тихонько сел. В мгновение ока я материализовалась из угла и практически налетела на него, заставив мужчину схватиться за деревянные подлокотники от неожиданности. Воспользовавшись его кратким замешательством, я плотнее прижала его ладони к дереву. Строительный клей схватывался за какие-то доли секунды, честь и хвала техническому прогрессу. Не прошло и двух минут, как мужчина оказался плотно приклеенным к стулу.

Как говорят в народе, хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается, но я ведь врач, а не мясник и должна позаботиться, чтобы моему пациенту было максимально комфортно во время процедуры. Длинная тонкая игла вошла в вену с первого раза. И это практически в нулевой видимости. Вот что значат годы тренировок! Мутно-белый раствор экстракта болиголова и обезболивающего уже начал свое путешествие по организму. Смерть не придет к нему сразу, она будет забирать его по кусочку, совершенно безболезненно. Один за другим внутренние органы будут прекращать свою работу. Когда перестанет биться сердце, наступит клиническая смерть и через несколько минут умрет мозг. Разумеется, если он не скончается от горя раньше. Я специально колола в подколенную впадину, чтобы у моего почетного гостя была возможность досмотреть предлагаемый спектакль до конца.

- Здравствуй, Гару, - поздоровалась я, появившись перед ним в своем обычном облике.

- Кто ты и что тебе надо? – дернулся было он, но тут же зашипел от боли. Кожа приклеилась к дереву намертво.