Альберт

«Немного странная моя история. Но если уж так повелось – расскажу её до конца»

Нет. Не то. Всё не то. Он пытался писать, описать то, что произошло с ним тогда, когда время остановилось, шесть лет назад, превратив мир в отвратительный фарс. Но не мог.

Альберт Дарроуз вздохнул и отложил перо. Видимо больший дурак, чем он, придумал, что надо написать о своём горе и тогда оно станет меньше. Не станет. Это точно, как точно и то, что никогда ему не измениться и не стать таким, каким Камелия мечтала видеть своего мужа. А у него сердце ведь живое в груди. Оно готово разорваться при мысли о ней.

Он сидел подперев голову руками. Нескладный, сутулый, некрасивый. Волосы – то ли цвета спелой соломы, то ли светло-рыжие торчали во все стороны, когда он нервничал и лежали ровно, если у него на душе было мирно. Маленькая бородка, худое лицо и глаза. Честные. Они светились, преображая его лицо. Он казался себе почти стариком. Хотя ему едва исполнилось тридцать восемь. Несколько морщинок уже избороздили лоб. И ещё пара седых волос. Мелочь. Подумаешь. Седые волосы. Их почти не видно. Но Камелию бы это не устроило.

Он вздохнул и потёр пальцем лоб, потом прищурился и снова взялся за перо. Вечерело. Издалека доносился рожок пастуха, созывавшего коров домой. Он специально уехал сюда, в родной Галиас, как только оправился от раны. 

Насмешка судьбы то, что он выжил, не иначе. Он искал смерти на кинварских границах. Но даже она убежала от него. А ещё боль с годами не становилась меньше, как он не надеялся. Он не умел общаться с людьми, а сейчас и вовсе стал дикарём. Как она сказала? Камни и книги? Все свои камни, песню которых он когда-то умел слышать, он выкинул, а книги давно стали живыми, единственными друзьями. Родная сестра умерла и не было ни единого человека, который бы вспомнил о нём.

Альберт взъерошил волосы и вздохнул. Порыв ветра заставил взметнуться занавески на окне и затушил свечи. Надвигалась буря.

Дженни

- Госпожа, надвигается буря, - кучер заглянул в экипаж. В его голосе слышалась тревога.

Дженни вздохнула. До Альвенбурка почти трое суток пути. Двое из них она проехала на почтовом дилижансе. Дальше дилижанс не идёт. Всё-таки Альвенбурк та ещё провинция. Поэтому ей пришлось нанять извозчика на последние деньги. Брат обещал, конечно, оплатить дорогу. Но она отдаст ему всё до последнего сольдинга, как только устроится на работу и получит первую зарплату.

Дженни даже не думала, понравится она детям или нет, и понравятся ли они ей. Она просто понимала, что обязана удержаться на этой работе. Потому что другую без связей она не найдёт и потому что брату она уже обязана слишком многим и ещё большим быть обязана не хотела.

Буря… В этих краях буря означала проливной дождь с грозой и сильным ветром летом или снежный буран зимой. Рядом были Кинварские горы. Кинвар. Проклятая страна. Вот говорят они и давали такую странную погоду – то бури, сметающие всё на своём пути, то солнце и лёгкий ветерок.

Она ни разу не попадала в бурю и даже представить не могла, что та застанет её в пути.

- И что делать? – Вопрос повис в воздухе. Ветер уже свистел так, что Дженни не уверена была, услышит ли её кучер вообще.

- Не знаю, госпожа. Мы слишком далеко от приличного жилья. Здесь, конечно, деревеньки есть возле дороги. Дак, вот даже туда мы не доберёмся, коли дождь польёт. Но можно, конечно, попробовать.

- Поступайте, как считаете нужным, - ответила она. Но её ответ потонул в свисте ветра. Экипаж качало из стороны в сторону. Лошади ржали.

Дженни держалась за ручку возле сидения, бледная как мел. Под свист ветра она услышала какой-то грохот, скрип, потом странный стук. Лошади вдруг рванули. Экипаж понесло. Потом закрутило. Он несколько раз перевернулся, раздался треск,  и всё потонуло в шуме дождя. 

И последняя мысль в ускользающем сознании. Как хорошо. Она наконец-то встретится с Альбертом.