Злодейки не плачут

— Моя, — ответил Холд.

 Наверное, мне стоило покраснеть. Я вспомнила, в каких местах меня опоясывала руническая вязь и неосознанно сложила руки на груди.

 — Значит, хотите сказать, что моя дочь пытается превратиться в дракона?

 — Боюсь, что так, — ответил ректор корпуса.

 Что?

 Что он сказал?

 Мне оставалась только хлопать ресницами и следить за тем, чтобы сердце не выпрыгнуло из груди. На лбу тут же выступила испарина, а руническая вязь под рубашкой засияла мягким светом.

 — Вам не стоит волноваться, юная госпожа Риар. Во всяком случае, пока. — Дракон позволил себе улыбнуться одними уголками губ. — Не могу не отметить, вы удивительно похожи на вашу бабушку, госпожу Элейн. Имел честь быть знаком с ней лично и сожалею вашей утрате.

 Бабушка ушла от нас лет пять назад. А ещё она была драконом. Я говорила так девочкам, но по правде, она была им лишь наполовину и прожила хоть и длинную, но вполне человеческую жизнь. Элейн не была способна превращаться или совершать частичный оборот, а отец — он взял всё от своего отца. Магия темных искажений текла в нас ледяным потоком и о капли крови дракона говорила лишь неспособность к бытовой магии.

 Всё, что они говорят это чушь. Я не смогла изобразить даже вежливого кивка в ответ, просто пялилась на всех по очереди. По лицу Холда — ничего не прочитать, Ругг — меня подбадривал, хотя я никогда не считала себя любимой студенткой. Отец — тут он был солидарен с Холдом, ноздри всё ещё едва подрагивали. Савьер явно испытывал облегчение оттого, что не ему нужно вести этот странный диалог, а рыжий профессор-дракон он с любопытством изучал меня. Кажется, он был восхищен тем, что происходило, и именно поэтому никак не мог найти удобной позы на стуле и всё время ерзал.

 — Чтобы объяснить, что происходит, давайте я начну сначала, — декан корпуса драконов один излучал полную уверенность и спокойное радушие. — Расскажу вам на примере полнокровного дракона. До десяти — тринадцати лет мы ведем вполне себе обычную человеческую жизнь. А во время первой перестройки организма впервые начинаем чувствовать в себе зверя. Драконы начинают проходить через этот период ещё в школьные годы. Он проходит у всех по-разному, у кого-то спокойнее, а кому-то удается испытать на себе все прелести этого процесса. У большинства увеличивается аппетит. Мы и так на него никогда не жалуемся, но до момента полного слияния, которое случается только к тридцати годам, аппетит, увы, не проходит. Вы должны были заменить, юная госпожа Риар, что драконы в столовую наведываются, минимум пять раз в день, причем за полным приемом пищи.

 Но ведь аппетит ещё не показатель, верно?

 Вслух я этого не сказала, а декан Вармс сделал вид, что не заметил. Он просто продолжал свой рассказ:

 — Из частых симптомов можно встретить неконтролируемое пламя. Это довольно опасно, поэтому мы даем специальные отвары, которые помогают избежать этого, а ещё используем заговоренные камни, которые оттягивают на себя часть всплесков. В общем, в обычных семьях — это стандартные моменты. Растущий зверь дает о себе знать и другими способами — улучшается острота зрения, обоняние, скорость и ловкость. И так происходит до первого полного оборота. Для каждого дракона — это и есть выпускной. Далее мы учимся управлять своим зверем, и для этого как раз существует корпус драконов. Что же касается, других случаев, то иногда оборот может и не случается. Зверь не набирает достаточной силы, но в таком случае остаются усиленные инстинкты. Если они высокоразвиты, то таких кадетов мы в том числе принимаем в ряды учащихся. Если же зверь не набрал силы, то можно выбрать для себя любую академию. Среди полнокровных такое иногда случается, для полукровок — почти что всегда.

 Теперь же он остановился, чтобы дать время осмыслить услышанное, но не слишком надолго, потому что буквально тут же продолжил:

 — Это действительно так, что чем тише кровь дракона — тем меньше шансов в том, что зверь проснется и войдет в силу. Однако иногда случаются исключения. Но вы и в этом случае уникальный случай, юная госпожа Риар.

 — Почему? — только и смогла выговорить я. Язык прилип к небу, и мне захотелось срочно промочить горло.

 — Вам ведь двадцать один год, если не ошибаюсь.

 Я кивнула.

 — Ваш зверь начал просыпаться довольно поздно, отсюда и уникальность. Давайте, чтобы сразу расставить все точки, я скажу, что вы не могли потерять контроль над магией искажений, в жилом корпусе ведь стоять магические глушилки. Верно, декан Савьер?