Призраки Чарусы

Последний день июля выдался пасмурным. Небо хмурилось, кутаясь в косматые облака, и время от времени бросало на землю подслеповатые взгляды тусклым солнечным оком. Воздух пропитался ароматом цветущей полыни, издеваясь над аллергиками и напоминая об Ирме с ее курениями от злых духов, которые тоже оказались профанацией.

Несмотря на скорбные события минувшего дня, Влада впервые за эти недели спала спокойно. Во сне к ней не приходили лопающиеся тетки, не кружились призраки, маня за собой вглубь болота. Никто не скребся по углам и не царапал окно. Она вообще спала без сновидений и, когда прозвенел будильник, готова была обнять мир - до того светлым и добрым он казался.

Мысли о предательстве Тима, о выдумке Никиты и о рассказе Любаши Влада старалась гнать прочь. На сегодня ей хватит переживаний, связанных с похоронами. Странное дело, но еще позавчера земля уходила из-под ног. Тим едва пришел в сознание, и хотелось молить всех богов о защите, чтобы поймать за хвост ускользающую птицу счастья. Но после исповеди Тимофея, после того, как всё тайное стало явным, а маски сняты, внутри что-то оборвалось. Прямо у сердца за грудиной, перемотанной бинтами. Кошмары и чудеса оказались мишурой, разноцветными фантиками для низких людских поступков. 

Собираясь на кладбище, Влада не думала о своих страхах. Единственное, чего ей хотелось - это увидеть стыд в глазах бывших друзей, ткнуть их носом в жирный кладбищенский чернозем, чтобы они поняли: Тим их сдал, пусть стоя на грани жизни и смерти, но перешагнул он ее, облегчив свою душу признанием. Да, он замарал себя их многоходовыми интригами, которые превратили жизнь Влады в кошмар лишь для того, чтобы потешить чувство собственного достоинства Никиты, однако понял, что они все натворили, и раскаялся. 

Выбранное с вечера черное платье с гипюровыми рукавами, удачно скрывающее синяки и ссадины, висело на спинке стула. Туфли-лодочки стояли рядом на полу. От черной шляпки Влада решила отказаться и вместо нее прихватила зонт-трость. Такой подходит и при жаркой погоде, и в дождливый день.

С макияжем пришлось повозиться. Не так-то легко было замазать кровоподтеки на лице и пришлось битый час колдовать с кремами, тенями и корректорами. Но в итоге чудо свершилось. Из зеркала в коридоре, на Владу смотрела немного бледная девушка с длинными ресницами и очаровательной улыбкой.

- Так-то, твари! 

Влада подмигнула себе и уже хотела выйти, когда на глаза ей попался крестик, висящий на углу рамы. Девушка нахмурилась: она не могла вспомнить, крестильный он или тот, что купила мама. Наконец подумав, что сам по себе крест неплохо смотрится на черной ткани платья, подхватила цепочку и решительно застегнула ее на шее. Влада еще раз оглядела себя и осталась довольна увиденным, но тут заметила одну странность: в зеркале почему-то не отражался крестик. Девушка похолодела и провела рукой по шее. Витая нить цепочки оказалась на месте, да и сам крест отчетливо серебрился поверх платья. Влада снова бросила взгляд в зеркало и с облегчением вздохнула, увидев там крестик.

«Наверное, померещилось», - подумала она, подхватила зонт и вышла из дома.

Восточное кладбище являлось относительно новым местом захоронений. Не попадались здесь надломленные колонны, не смущали полумраком таинственные склепы, даже скорбящих ангелов и то было не найти. Имелось, конечно, несколько скульптурных надгробий, и даже пара капличек, но всё новодел, потому что хоронить здесь стали в середине шестидесятых.

Поскольку церемонии прощания в панихидном зале не проводились, Влада, как и рассчитывала, ближе к трем часам появилась в воротах нового некрополя. В местном цветочном ларьке она отказалась от венка или искусственных цветов и приобрела классические гвоздики. Два цветка насыщенного бордового цвета напоминали ей запекшуюся кровь. С этими мыслями она зашла на территорию городского кладбища.

Над головой с надрывным карканьем кружили вороны. Среди зеленой листвы лип и тополей взгляд выхватывал сухие ветви, кривыми когтями царапающие небо. Разросшиеся кусты сирени и акаций скрывали гранитные стелы почти полностью.

- День добрый, - поздоровалась Влада со сторожем, и тот меланхолично кивнул в ответ. От мужичка за километр разило чесноком. Да, разговор следовало закруглить побыстрее. - Не подскажете, Тимофея Сазонова где хоронят?

Сторож скрылся в своем домике, и Владе послышался звук откупориваемой бутылки. Может, этим и объяснялось спокойствие на лице кладбищенского смотрителя.

«Сейчас примет сто грамм и забудет про меня», - с досадой подумала Влада.

Тем не менее чуть погодя мужчина выглянул в окошко и сиплым, простуженным голосом окликнул ее:

- Девушка, второй квартал, по левую сторону, там рядом обелиск с самолетиком, мимо не пройдете.

Влада благодарно улыбнулась и развернулась, чтобы уйти, но сторож ее окрикнул:

- Вы бы не ходили одна – неспокойно нынче.

- Я не из пугливых, - сообщила Влада, - да и день на дворе. 

Не дожидаясь, когда пьянчужка придумает еще поводы для разговора, она пошла в указанном направлении.

Сторож за ее спиной только покачал головой. Затем вынул из-за пазухи головку чеснока, чмокнул ее и, спрятав обратно, еще раз открыл бутыль с самодельной этикеткой «Святая вода». Полил из нее себе на макушку, брызнул по всем углам домика, снаружи и изнутри, и запер дверь.

Шагая по главной дороге, идущей через всё кладбище, Влада поглядывала на левую сторону, стараясь не пропустить нужный поворот. Ее внимание привлекли двое попрошаек, которые, спотыкаясь, бродили среди могил – видимо, собирали еду, оставленную родственниками для помина душ усопших.

Влада поморщилась: даже на первый небрежный взгляд женщина выглядела запущенной. Грязные, спутанные волосы вызвали отвращение, а когда-то светлое платье покрывали пятна грязи. Второй персонаж выглядел не лучше: мужчина в кепке, кургузом пиджаке и серых брюках, одна штанина которых порвалась почти до колена, обнажив голую щиколотку – видимо, ботинки бродяга надевал без носок.

- Кар! – раздался хриплый крик за спиной Влады. 

Она резко обернулась и увидела крупного ворона, сидящего на массивном надгробье из белого мрамора, которое, словно монстр, таращило на нее сразу пять эмалевых глазков с фотографиями.

- Кар, - повторил ворон, он крутил головой, как бы разглядывая ее.

- Вот отъелся, на кладбище то! - нахмурилась Влада. - А ну кыш! – она махнула зонтиком, но птица проигнорировала ее. Вместо того чтобы улететь, он лишь повернул к ней голову так, что стал виден левый глаз, подернутый белым налетом.

- Он еще и больной, - брезгливо сморщилась Влада. - Чудо, а не птичка!

В этот момент среди зелени мелькнул обелиск, увенчанный шпилем, наверху которого застыл взмывающий ввысь самолет. Выкинув побирушек и птицу из головы, Влада свернула с основной дороги и пошла по узкой тропе, огибая оградки, которые высовывались из своего ряда, словно плохо припаркованные автомобили.

Впереди раздались голоса, и девушка, прибавив шаг, вышла на небольшой клочок земли, еще не заключенный в кованые объятия забора. Посередине чернела яма, а свежая, рыхлая земля, сваленная рядом в кучу, будто впитывала одинокие солнечные лучи, насыщая ими земляных червей, копошащихся среди комков.

К горлу поступила тошнота, но Влада совладала с ней и поискала взглядом знакомые лица. К ее удивлению, ни Никиты, ни его свиты на похоронах не оказалось. Рядом с открытым гробом, установленном на козлах, стояли пожилые мужчина и женщина – видимо, приемные родители Тима. Женщина тихо плакала, то и дело промокая глаза белым платком. Мужчина крепился, но было видно, что внешнее спокойствие дается ему с трудом. Неподалеку, опираясь на лопаты, курили двое рабочих, в любой миг готовые начать погребение.