Дефективная

Сашипас подписал нужные бумаги и упорхнул, не простившись. В это время хмурый воспитатель показывал девушкам помещения. Тут оказалось вполне сносно, спали по четыре человека в комнате. На их прежнем месте в спальнях стояло по десять коек.

Мари швырнула рюкзак в шкафчик, получила чистую одежду и полотенце. Их проводили в душевую, позже направили в столовую на ужин. Неулыбчивая и тощая воспитательница неизменно сопровождала их, по пути рассказывая, где и что находится.

— А учатся тут как? — решилась спросить Мари, когда шли в столовую.

— Во вторую смену. К двум часам привозят учителей. На первом этаже, кроме столовой и актового зала, оборудовано несколько классов, — ответила женщина.

Мари подумала, что ничего нового не услышала, директора обычных колледжей не принимают их в свои стены. Причина банальна, родители любимых отпрысков против.

Наконец-то, пришли в столовую, она оказалась светлой и просторной с добротными столиками на четверых. Ели с теми, с кем и жили. Воспитательница быстро подвела их забрать еду на стойке раздачи и рассадила всех на свои места. Мари робко уселась на стул, приветствуя девушек. Они поздоровались и дружелюбно улыбнулись.

Обратно в спальню Мари шла уже с девчонками и отвечала на вопросы. В комнате сослалась на усталость. Как только легла на кровать, сразу провалилась в сон.

Утром Гезал разбудил стук двери. Пришла воспитательница и бесцеремонно сдёрнула одеяло в ноги.

— Вставай, лежебока, все проснулись. Твоих подружек уже приняли, теперь твоя очередь, — сказала женщина грубым каркающим голосом.

Говор женщины резал слух, обычно у них более нежный голос, здесь было впечатление, что та вечно простужена.

— Доброе утро, миссис Йоркс. Что значит приняли? — заволновалась Мари, напяливая одежду.

— Не беспокойся, обычный медосмотр. Даю десять минут на утренние процедуры. Помыться не забудь, — ухмыльнулась тётка.

— Зачем? Мы перед Новым годом медосмотр проходили, — дрожащим голосом произнесла Гезал, расчёсывая волосы.

— Меньше слов, больше дела, рыжик. С тобой тут никто цацкаться не будет. Запомни, тебе говорят, ты выполняешь. А если что-то пойдёт не так, то отхватишь плетей, — буркнула воспитательница, беспардонно открыв шкафчик Мари.

Противная тётка начала рыться в верхней одежде и рюкзаке. Нашла телефон и спрятала в карман брюк.

— Эй, это моё отдайте! — подбежав к тётке, Мари вцепилась в её руку.

Надзирательница оттолкнула девушку с такой силой, что та чуть не пропахала носом дощатый пол.

— Воспитанницам не положены телефоны! Отдадут, когда вытурят за ворота! Живо подмываться, рыжая, пока не отхватила люлей! — рыкнула Йоркс на всю комнату.

Мари расширила глаза от ужаса. Куда она попала? Это что, тюрьма для сирот? Решив не нарываться на неприятности, Гезал подхватила висевшее на спинке кровати полотенце, взяла зубную щётку и ринулась в душевую.

Оставив всё на лавке, девушка зашла в уборную, а потом вернулась и быстро приняла душ. Сердце отстукивало тревожно. Зачем нужен этот медосмотр?

Прежде у Мари брали анализы и смотрели на специальном аппарате все органы. Гинеколога она проходила формально, та знала, что Гезал девственница и жалела её. Дотрагивалась палочкой, чтобы взять мазок и всего лишь. Что будет сейчас? С таким отношением как у этой воспитательницы, а проще сказать надзирательницы, пощады не будет.

Йоркс никуда не ушла, ждала, когда Мари почистит зубы.

— Оставь всё тут, на лавке, позже заберёшь. Идём в медпункт, — нервно скомандовала Йоркс, десять минут явно прошли.

Гезал поплелась за надзирательницей и очутилась перед дверями с надписью медпункт. Открыв дверь, Йоркс подтолкнула застывшую на пороге Мари в кабинет.

— Доктор Ами, я её привела. Мари Гезал собственной персоной.

Мари проморгалась. Было слегка непривычно, очутиться в абсолютно белой комнате. Даже костюм на женщине враче — белый.

— Можешь идти, попозже девушка сама в столовую придёт, — доктор глянула строгим взглядом на Йоркс.

Надзирательница ничего не ответила, поспешив удалиться.

— Ну, чего ты в дверях застыла? Проходи, не бойся, я тебя не съем, — елейным голосом пропела женщина и встала из-за стола.

Мари испуганно отскочила, когда та подошла к двери. Оказалось, она закрыла её на замок, а ключ положила в карман форменной рубахи. После ласково обхватила Мари за плечи, подвела к столу, усадила на стул.

Первым делом врач взяла кровь из пальца. Потом велела раздеться донага, а сама поставила пробирку в какой-то прибор. Мари сняла с себя одежду и застыла испуганно, прикрыв грудь и пах ладонями. Она заметила, что на столе у врача лежит её медицинский планшет.

Ами повернулась и посмотрела насмешливо, подошла и стала разминать пальцами грудь.

— Значит — синдром Карсанера? Мужчины у тебя уже были, Мари? — спросила Ами деловито.

— Н-нет. Я девственница, — заикнулась девушка.

— Это хорошо, — пропела себе под нос врач, продолжая холодными руками ощупывать тело. — Ладони от паха убери, чего стыдиться, мы же обе женщины.

Мари неохотно подчинилась, зажмурив глаза, но не видеть — не значит не ощущать. Её бесцеремонно облапали. После этого женщина понюхала крючковатым носом шею.

— Замечательно: фиалка и розмарин. Вкусный запах, — мурлыкнула она. — У тебя хоть эротические сны бывают, дефективная?

— Бывают, но это не ваше дело! — крикнула Гезал злобно.

Неожиданно рука Ами просвистела в воздухе и ладонь больно ударила по щеке.

— Ещё раз просмеёшь рот открыть, когда не просят, и я прикажу выпороть розгами! — рявкнула врач. — Твоё дело подчиняться и помалкивать! Рот будешь открывать, когда клиент попросит член облизать! Встань прямо, руки от паха убери!

По ладоням сильно ударили какой-то тонкой палкой. Мари вскрикнула от боли. Доктор лишь глазками, пуговками сверкнула и выдала усмешку на лице. Потом она стала фотографировать на телефон.

Через минуту Ами, угрожая расправой, заставил Гезал залезть на кушетку и встать на четвереньки.

— Великолепно, — удовлетворённо проурчала врач.

Мари всхлипнула, по лицу заструились слёзы. Её унизили, влепили пощёчину. Зачем всё это? К чему такие откровенные снимки? Ей было противно, мерзко и страшно.

Велели одеваться. Гезал дрожащими руками принялась натягивать одежду, глядя, как гадская врачиха мажет пальцем по стеклу.

— Ума не приложу, что мой брат будет делать с тобой? Из-за синдрома ты очень узкая. Ещё и особых дней не предвидится. Впрочем, пусть разбирается сам. Моё дело доложить, что ты здорова. Кровь чистая.

— Это вы о чём? Что вы хотите сказать? Ваш брат насилует сирот? Я в полицию заявлю, — сказала Мари, но голос был дрожащий, а лицо испуганным.

— Хах, ты сначала выйди отсюда. Ещё ни одна сиротка не сбегала. Проверки из области раз в пять лет, а местный представитель опеки, наш брат. Меценаты и попечители, что вкладывают сюда деньги, любят сладких девственниц. Тебе уже девятнадцать лет, давненько пора иметь мужчину.

Мари слушала это, и её изрядно потряхивало. Они сделали из приюта-колледжа бордель?! Стало до ужаса жутко, а врачиха снова подошла и встала рядом. Провела рукой по волосам и щеке. Гезал не отстранилась, впадая в ступор.