Свадьбы не будет, Светлый!

Когда зачарованный экипаж подъехал к особняку Даркморов, настроение у меня улучшилось настолько, что я мурлыкала себе под нос мою любимую колыбельную. “В темном лесу колдунья живет, маленьких деток на ужин там ждет. Никто из детишек, кто в дом к ней попал, не вышел потом, как бы он ни кричал”.

Чудесная мелодия.

Я предвкушала, как Лайтвуд объявит о том, что передумал жениться, прокручивала в голове миллион вариантов будущего.

Попросит отдать кольцо.

Напишет гневное письмо.

Пришлет к воротам Даркмора вооруженный отряд.

Объявит войну!

Ни один светлый не стерпит того, что его семья оказалась в опасности.

А семья Лайтвуда — оказалась. 

Устроенный Бенджамином с моей подачи “бах!” на втором этаже, беготня по крыше, разъяренная Ребекка, испуганная Лили… еще более испуганный Сэмюэль.

Подклад под дверью спальни Лайтвуда, который вот-вот даст о себе знать.

Скоро ему будет не до женитьбы.

Солнце катилось к закату, все вокруг казалось желтым, как будто отлитым из золота, закат был кроваво-красным.

Цвет победы.

Моей, смею надеяться.

Расправив плечи, я вошла во двор, поднялась по ступеням крыльца и толкнула тяжело поддавшиеся двери особняка, которые отозвались громким скрипом. 

— Гостей сегодня вечером мы не ждем, — промурлыкала я, проходя мимо Ренфилда. — Можешь запереть ворота уже сейчас.

Пучком перьев он смахивал пыль с портрета моего прапрадеда. Перья были настолько пыльными, что рама и холст становились только грязнее. В целом, так было даже лучше: не зря прапрадеда при жизни прозвали Ужасным. Были причины. 

— Вам надо — вы и запирайте, мисс Медея, — недовольно откликнулся Ренфилд. 

Я замерла и обернулась к нему.

— Не расслышала? — проговорила я, глядя в водянистые карие глазки.

Ренфилд тут же нашел у себя внутри уважение к леди и умудрился посмотреть на меня снизу вверх, хотя был выше на две головы.

— А что? — Ренфилд сглотнул. — Так ваш светлый же припрется, скоро уже! Будет там стоять под калиткой, голосить, — а оно нам надо? Менестрелей опять позовет, а у нас и так со вчерашнего дня куры нестись перестали! От испуга. В смысле искусства.

Хозяйственный какой. 

— Не припрется, — улыбнулась я. — Запри ворота. 

— Знаете что, мисс Медея… — Он осекся под моим ласковым взглядом. — А вот прямо сейчас и запру, ага. Что тянуть-то… Так-то оно и правильно, вернее будет, с запертыми-то.

Он бросил пучок перьев на пол и дернул на себя скрипнувшую дверь особняка. 

Отлично.

Отца я нашла в кабинете. Он вертел в руках мандолину — должно быть, отобранную у менестреля, который пел для матушки по заказу неизвестного поклонника. Несколько струн порвалось, так что вид у инструмента был крайне потрепанный. 

На каменной стене отцовского кабинета прибавилось две черточки. 

Увидев меня, отец обернулся, натянул на лицо улыбку.

— Дочка! Как там родственники? 

— Прекрасно. Уверена, этот день мы все запомним надолго.

Отец крякнул, как всегда верно истолковав мою интонацию. Сунул мандолину в урну, уселся в кресло у рабочего стола.

— Ну, Лайтвуд знал, на что шел, — подумав, сказал он. — Ты, главное, смотри, чтоб до свадьбы дожил. А там уж… сама решай. Твоя семья, я лезть не буду. 

Скоро он узнает, что никакой свадьбы не будет. Представляю, как расстроится!

Я поднялась к себе в башню, взялась за недочитанную книгу, сев у окна.

Против воли мысли возвращались к Лайтвуду. 

К взгляду синих глаз.

К улыбке темных губ.

К твердым горячим рукам.

К тому, как он сжимал мою талию, как его дыхание касалось моего лица и как колотилось сердце, когда я думала, что он вот-вот... меня поцелует.

Проклятый!

Я захлопнула книгу.

Мне нужно отвлечься.

Спустя час безуспешных попыток найти себе занятие, я снова подошла к окну — и как раз вовремя.

В конце улицы появился какой-то светлый верхом на коне и, добравшись до ворот особняка, затрубил в горн — это был сигнал тревоги, который использовался только в крайних случаях. 

Я поморщилась от громкого звука и мысленно согласилась с матерящимся Ренфилдом, который вышел светлому навстречу.

— Лорд Даркмор… — услышала я задыхающися голос. — Особняк Лайтвуда!.. Быстрее! Умоляю!

Кажется, мой подклад дал о тебе знать.

Увидев отца, который шагает навстречу светлому, на ходу надевая плащ с красной оторочкой, я отвернулась. 

— Поздравляю с помолвкой, лорд Лайтвуд, — промурлыкала я.

Вот и все.

После того, что я натворила, Лайтвуд уж точно на мне не женится.

Повезет, если не убьет.

Но оно того стоило. 

Я не выйду замуж против воли.

Расчесав волосы и переодевшись в ночную сорочку, я залезла под одеяло и закрыла глаза.

На душе было… тревожно?

Завтра — будет новый день, и помолвочное кольцо наконец слетит с моего пальца.

Я чувствовала по этому поводу… радость.

Должна была, по крайней мере.

Но почему-то при мысли о том, что Лайтвуд больше не подойдет ко мне близко, не заглянет в глаза и не обнимет, не посмотрит со своим фирменным выражением лица, которые я никак не могла истолковать, внутри поднималось какое-то странное чувство… сожаление? боль?

Не может быть, я же темная. Мы не сожалеем, не влюбляемся, наше сердце не бывает разбитым. Это что-то для светлых.

Когда на улице все затихло, я забылась наконец сном.

Пришлось напомнить себе в сотый раз, что Бенджамин, как и остальные члены семьи Лайтвуда, — в безопасности. 

Подклад направлен исключительно на моего жениха. 

Чтобы испортить ему жизнь и заставить забыть о женитьбе.

Милый сувенир к помолвке.

Снился мне Лайтвуд. Он что-то говорил, смотрел на меня тяжело и зло, а я кричала, зачем-то пыталась до него дотянуться — но никак не могла. 

Проснулась я рывком, чувствуя, как горит помолвочное кольцо на пальце.

— Лайтвуд! — слово сорвалось с губ само, и я под угрозой смерти не смогла бы сказать, зачем его звала.

Сердце колотилось, я дышала так тяжело, как будто пробежала целую милю.

Нужно успокоиться. 

Я замерла, вглядываясь в темноту комнаты.

В этот момент прозвучал оглушительный звон.

Вскочив, я зажгла световой кристалл. 

Замерла.

— Лайтвуд?! 

Лорд Райан Лайтвуд, в сияющем белом костюме, со слегка встрепанными светлыми волосами до плеч, спрыгнул с подоконника.

Ухмыльнулся.

Выпрямился во весь рост, стряхнул стелянную крошку с плеч.

Почему-то комната стала казаться маленькой. Должно быть, дело в росте Лайтвуда и в его мощной фигуре.

Он… проник сюда через окно? В башню? В мою комнату?

Светлый?!

— Медея, — низко проговорил Лайтвуд, шагая вперед.

Взгляд синих глаз был тяжелым. 

Я попятилась.

— Как вы здесь оказались?

Лайтвуд нехорошо сощурился и направился ко мне.