Пёс императора

Райс открыл глаза и сразу зажмурился. Осторожно открыл снова, взглянул на потолок. Потолок цвёл всеми цветами радуги, и цвета эти завивались в дикие вихри, зигзаги, наливались пятнами и отражались в связках прозрачных кристаллов хаотично развешанных тут и там. Кристаллы эти тихонько раскачивались и звенели, встречаясь гладкими гранями.

Интересно, он умер или сошёл с ума? Или он жив, и тогда получается, что сошёл с ума хозяин этого помещения?

Райс шевельнулся и, кряхтя как старый дед, сел в кровати, свесив ноги на пол, огляделся. Кроме потолка дикой расцветки ничего необычного не обнаружил — просторная комната с большими окнами и рядом одинаковых узких коек вдоль стены. На одной из них он проснулся. Всё тело болело, но ощущение знакомое, так всегда бывает, когда вычерпаешь резервы организма. Привычная одежда куда-то делась, вместо неё — серая широкая рубаха и такие же штаны. Вещей, оружия нет. Впрочем, он даже не знает остались ли у него вещи, забрал ли кто-нибудь сумку? Он-то точно не забирал.

Сумка… портал… огонь… рухнувший барьер. Мелиса!

Райс вскочил, но ноги не удержали, он упал, сбил незамеченную ранее табуретку, табуретка тоже рухнула с грохотом, неожиданным для её размера.

Распахнулись двери, на шум заглянул паренёк, совсем юный, на вид лет шестнадцати, крикнул кому-то:

— Учитель, он очнулся, — и поспешил к Райсу на помощь.

— Мелиса. Девочка. Где? — в горле пересохло, и одиночные слова выползали с трудом.

Парень понял, ответил:

— Льер сегодня привёл троих детей, точно не знаю где они, но с ними всё в порядке.

«В порядке» — с сердца точно камень свалился, а сам Райс тяжело рухнул на жалобно скрипнувшую койку.

— Мебель не ломайте, уважаемый, — в дверях появилось нечто непонятное. Это нечто вошло, ногой подцепило упавшую табуретку, та подпрыгнула как живая и встала на место, а нечто, принёсшее с собой глиняный кувшин и кружку, наполнило кружку водой, вручило её Райсу, кувшин водрузило на спасённую табуретку и замерло рядом, сложив руки на груди и внимательно наблюдая, как Райс пьёт.

Райс, присосавшись к чашке, между жадными глотками так же внимательно разглядывал незнакомца. Если паренёк выглядел совсем обычно, то это создание смотрелось ещё страннее потолка. Высокое и худое, в похожей на приталенное женское платье одежде дикой фиолетово-синей расцветки, но вроде бы всё же мужчина. Жёлтая кожа в мелких оранжевых пятнышках, красные волосы, тёмные глазищи на пол лица, ещё больше чем у Льера, тонкие губы, приплюснутый нос, а венчают эту картину небольшие изогнутые рожки на лбу.

 Подол цветастого платья шевельнулся. Стоп, у него что ещё и хвост есть?! Точно есть — длинный и гибкий, с пушистой оранжевой кисточкой на конце, высовывается из разреза в подоле. Рогатое чудо подцепило этим хвостом кувшин, забрало у Райса опустевшую чашку, снова наполнило её водой, отдало обратно, а кувшин так же хвостом поставило назад на табуретку.

Райс заставил себя перестать пялиться на хвост и с благодарностью вцепился в чашку. Допил и снова попытался встать, но был остановлен. Рогатое существо мягко надавило на плечи, укладывая в постель.

— Отдыхай, — сказало оно, — ты не болен, так что моё лечение не поможет. Спи, набирайся сил. А как сможешь сам дойти до окна, я пущу к тебе твоего ребёнка.

Похоже, что в воду рогатый что-то подмешал, потому что заснул Райс раньше, чем успел возмутиться.

— Пап, пап, пап… пааап! Папа.

Настойчивый зов выковырял Райса из глубин сна. Он открыл глаза и снова зажмурился при виде цветного потолка, зато сразу вспомнил, где находится.

— Папа!

Райс огляделся, обнаружил детские пальцы, вцепившиеся снаружи в подоконник ближайшего окна, все остальные части его ребёнка в поле зрения не попали. Райс встал, пошатнулся, но обрадовался уже тому, что не грохнулся как в прошлый раз. Тело всё ещё болело, будто его избили палками, но это ощущение знакомое и нестрашное, пройдёт за пару дней, а пока и потерпеть можно. Морщась и волоча ноги как старик, Райс дотащился до распахнутого окна, выглянул наружу.

Мелиса в новом белом платьице (такого у неё точно не было) почти висела на крае выступающего подоконника. Окно слишком высоко для неё, заглянуть не получается, но она отчаянно пытается подтянуться, подпрыгивает и зовёт, зовёт, зовёт.

— Папа! — завопила она, увидав его, и на радостях шлёпнулась на попу, прямо в сочную изумрудную траву, оставив такие же сочные травяные пятна на платье.

— Лисёнок. — Пятый смотрел на дочку и не мог перестать глупо улыбаться.

— Что тут происходит? — Давешний рогатый лекарь заглянул в двери.

— Я дошёл до окна, — сообщил ему Райс очевидное.

— Сам? — подозрительно прищурился рогатый, словно тут был кто-то ещё, кто мог бы помочь.

— Сам. Клянусь Солнцем! — Райсу хотелось смеяться, но ответил он с каменным выражением физиономии и кулаком в грудь ударил в подтверждение клятвы.

А рогатый вдруг улыбнулся до ушей, сразу даже как-то симпатичнее стал и сказал:

— Ладно, болезный, жди гостей, сейчас приведу твою кровиночку, пока она мне лазарет снаружи не разломала. Ты только в кровать вернись, а то ещё упадёшь от радости.

Против всех ожиданий вместе с Мелисой явилась целая делегация посетителей. Сама Мелиса, Льер, Айра и Лэй, который близко подходить не стал, замялся у дверей.

В просторном помещении сразу стало как-то тесновато и шумно, причём, весь шум создавали Мелиса и Льер, болтали, смеялись, закидывали Райса вопросами. И если восторг ребёнка был неподдельным, то во взгляде эльфа мелькало время от времени что-то непонятное, невысказанное. Спросить бы, что его гложет, да ведь не ответит, по крайней мере, сейчас.

А на вопрос, как он вообще здесь оказался, Льер с готовностью ткнул пальцем а младшего перевёртыша:

— Вот. Ему скажи спасибо.

Никогда в жизни Райс и подумать не мог, что ему придётся благодарить перевёртыша. «В прежней жизни», — поправил он сам себя. Какой будет новая жизнь, он представлял слабо, но раз уж он не умер там, на холме, стоит оставить прежние замашки. Он поднял глаза на так и не решившегося подойти ближе парня и сказал:

— Спасибо.

Лэй почему-то вспыхнул утренней зарёй и стал неловко оправдываться:

— Да я… я почти ничего. Тебя… Вас… почти всё время Бриш нёс.

Может, нёс Бриш, но вернулся за ним именно Лэй, Райс сейчас полностью уверился в этом, улыбнулся про себя, чтоб не смущать волчьего мальчишку окончательно:

— Называй уж на ты, я больше не перст.

— Это хорошо или плохо? — решила прояснить важный момент Мелиса.

Райс пожал плечами, но ответил за него Льер, громко и уверенно:

— Это очень хорошо!

Внезапно пустой желудок Райса вмешался в разговор, напомнил о себе громким бурчанием. И сразу же, как по команде, явился рогатый лекарь с миской густого ароматного бульона.

— Господа, — сказал он, — я вынужден попросить вас оставить больного. Пошли вон, пожалуйста, — и лучезарно улыбнулся.

У Райса челюсть отпала от такой изумительной смеси вежливости и хамства, но остальных поведение лекаря не удивило.

— Мы завтра зайдём, господин Тиэррэ, — уже от выхода сообщил Льер.

— Ага, — отмахнулся тот и поставил на подтащенную поближе хвостом табуретку миску с едой, — если всё будет хорошо, завтра я его и сам выгоню.

Ухватил Райса за руку, проверил пульс, заглянул по очереди в глаза, долго высматривал там что-то, потом кивнул самому себе, вручил Райсу миску, а сам уселся на освободившуюся табуретку.

Руки ощутимо дрожали, и удержать миску одной рукой, а ложку другой, не расплескав бульон, оказалось непосильной задачей. Наконец, Райс плюнул на приличия, стиснул миску в обоих ладонях и глотнул через край.