(Не) влюбиться в (с)нежного дракона

— Куда прешь, гад! Здесь главная! — рявкнула я. Нажала на тормоз,  провожая взглядом наглый джип.
Вот сволочь!  Подрезал меня на перекрестке. Ни стыда ни совести у нынешних мужиков!
Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Пальцы нервно вцепились в руль. Ноги дрожали. Перевела дыхание. Дождалась, пока успокоилось сердцебиение.

 — Козел! А потом будет говорить, что за рулем обезьяна с гранатой, — сняла ногу с тормоза, тихо тронулась.

Повернула на свою улицу, с бурчанием припарковалась у нужного подъезда. — А сами-то, живут по правилу, у кого круче тачка, тот и прав, — окинула взглядом свою “кияшку”.
Пиликнула сигнализацией, нажав на брелок. Осторожно обошла грязную лужу.

“Послезавтра Новый год, а снега ноль, сплошная грязь, — с сожалением посмотрела на озябших воробьев, рассевшихся на черных голых ветках спящих деревьев. У нашего подъезда выстроились в ряд смурные березки и рябинки. — И будет в этом году Дед Мороз свиньей, а ведь год Дракона наступает, хотелось бы в своей жизни в новом году весомых изменений”. 

Подняла голову, нашла взглядом окна нашей квартиры, представила себе, как зайду сейчас и обрадую Тараса.

“Сюрпри-из!” — губы сложились в слово, но хорошо, что вслух произнести не успела. Из подъезда выскочил сосед этажом ниже и покосился в мою сторону, кивнул, здороваясь. 

Жильцы нашего дома на нас с Тарасом посматривали частенько с подозрением. Спасибо, что пальцем у виска не крутили. Это потому что мы иногда слишком громко репетировали роли. Служба в театре, она такая, требует жертв.

Мы с Тарасом в основном жили в загородном доме моей тетки. А квартиру держали для экстренных случаев. Оставались ночевать в ней, когда не было возможности уехать из города: если непогода, поздние репетиции или затянувшееся выступление в театре. Иногда оставались в свободные от спектаклей дни, чтобы зарулить в ночной клуб с друзьями. 

с Тарасом мы начали встречаться всего два месяца назад, до этого долго присматривались, принюхивались, как говорила моя тетка, и вот решили съехаться и попробовать жить вместе.
Наверное, это несовременно, но я не спешила расставаться с девственностью.

Да, мы целовались, обнимались, ласкали друг друга, пару раз дело доходило до того самого, запретного, а в последний момент я отступала. какой-то внутренний тормоз не давал мне отпустить себя.

— Ну ты, кидалово, — ворчал Тарас и уходил в ванную. 

Чем он там занимался, боюсь даже представить. Пару раз он психовал и устраивал сцены, но все равно приходил и мирился. 

“Я тебя люблю, моя неприступная холодная снегурка, — говорил он мне, прижимая к груди и запуская свою разлапистую пятерню в мою густую косу. — И буду ждать, когда ты наконец решишься стать моею по-настоящему, Ирочка", — называл он меня ласково коротким именем.
Вообще-то по паспорту меня звали Ираида. Согласна, немного пафосное имя, но я не виновата, все вопросы к моей креативной мамочке. Ну и к папочке, конечно, тоже.

“Я тоже тебя люблю, — шептала я, утыкаясь ему в рубашку. — Я почти готова, потерпи еще чуть-чуть”.

Так мы и жили эти два месяца, то ругались, то мирились. Я уже была готова уступить ему, вчера… Но мы снова поссорились, и в этот раз он демонстративно уехал в городскую квартиру. А раньше всего лишь уходил в соседнюю комнату.

У него была своя “реношка”, подаренная родителями на окончание театрального института. У меня своей машины не было, родители и так едва сводили концы с концами в провинциальном городишке.

Но зато… у меня была мировая родная тетка. Она оставляла мне ключи от машины и загородного дома, за это просила поливать белую гортензию в гостиной, единственный цветок на все два этажа и мансарду, и ставить на задней террасе блюдечко с молоком ежику, который жил много лет в ее саду.
Естественно, когда ежик находился не в спячке. 

Только во время кормления необходимо было отгонять наглых соседских кошек. Рядом жила заводчица породистых кошек, и эти вредные шипящие создания постоянно шмыгали в щели в ограде и лезли в блюдце с молоком, отгоняя ежика. 
Нет, я любила кошек, но эти исчадия воспроизводства были реально бесячими. Кстати, характером немного походили на свою хозяйку, такую же хамовитую тетку. 

Мы с Тарасом служили в детском областном театре всего второй год, но я уже считалась почти примой, мои внешние данные и талант позволили мне сыграть Золушку и Варвару-Красу. Высокая и стройная, с длинной толстой косой, волосы всегда были моей гордостью, белокожая и черноокая, с правильными чертами лица, я хорошо смотрелась на сцене. 
И меня "любила камера". А еще уважал главный режиссер, уж не знаю, правда, за что. "За фактуру!" — говорил он. Надеюсь, что это так и есть.
В этом сезоне меня взяли Снегуркой на новогодние спектакли, причем, в первый состав. Это был успех! Как я радовалась, когда главный режиссер театра поздравил меня с этим событием! 
А вот Тарас… Тарасу доставались роли зайчиков и бурундучков. Я замечала иногда его обиженный взгляд, будто я виновата, что он не вышел ростом и не тянул на лирического героя своим простоватым лицом, редкими волосиками и высоковатым для мужчины  голосом. Но я-то любила его не за это. 
Я любила его за доброту и отзывчивость, и конечно, за терпение.

Поднявшись на третий этаж по ступенькам, я открыла дверь своим ключом. 

Сегодня первый спектакль в театре по графику в двенадцать, сейчас только девять.

Я желала примирения. Все-таки я, наверное, была неправа, когда засмотрелась вчера поздно вечером в окно на таинственного незнакомца на соседней усадьбе. 

Окна второго этажа тетушкиного дома выходили прямо во двор к соседям. И вчера вечером я услышала знакомые звуки: кто-то колол дрова.

“Тюк-тюк-тюк”. Очень странно, потому что у нас газопровод, а тут кто-то вспомнил средневековье. Даже для камина тетушка заказывала дрова в каком-то интернет магазине, и нам доставляли их курьером, а тут такое. Выглянув в окно, я залипла.

Наверное, можно вечно смотреть на водопад, костер, и как рубит дрова этот высокий накаченный мужчина. 

Лица соседа я не видела, он стоял спиной к фонарю. Короткие светлые волосы подергивались при каждом взмахе топором. 

Самое удивительное, что на улице минус градусов, а он в одних черных кожаных штанах, облепивших крепкие ягодицы, и в высоких ботинках.
Смотрелось брутально!
Смуглое, словно после загара тело, блестело от пота, на оголенных руках бугрилась великолепная мускулатура... И эта стильная татуировка на всю спину… Словно морозный зимний узор на окне. 

— Хм, четкая татуировка, а я себе хочу цветок, теперь тоже белый, — по привычке произнесла громко и вздрогнула, когда незнакомец разогнулся, оглянулся и посмотрел точно в мое окно, словно услышал мои слова. 

Мне в лицо ударила кровь. Я вдруг почувствовала, как  в моем животе скручивается тугая спираль желания. Я, кажется, только сейчас поняла, что такое возбуждение и томление. Ноги словно приросли к полу, и сама я не могла пошевелить даже пальцами. 

Это длилось, кажется, лишь мгновение.

Это длилось, кажется, вечность.

На лестнице послышались шаги. Я с усилием смогла отвернуться от пронзительного взгляда мужчины и повернуть голову к зеркалу на стене. 

“Фу, какая глупость! Ида, что с тобой?”

Из зеркала на меня смотрела блестящими глазами незнакомая возбужденная я.

“Какой ужас!” 

Появился Тарас.
 — Ты меня звала? — обратился он ко мне и выглянул в окно.
"Тюк-тюк-тюк!" — словно насмехаясь, послышался знакомый звук.
Тарас отвлекся и посмотрел на мое раскрасневшееся лицо. Он понял все. 

— Вот оно что! — гаркнул он. — А я все думаю, чего она кочевряжится, целку свою бережет, а оказывается я просто не тот типаж, — он резко крутанулся на месте и стал торопливо спускаться по ступенькам в гостиную, ворча на ходу. — Я жду не дождусь, когда моя девочка созреет, а тут пришел дровосек, и она потекла, и уже готова отдаться первому встречному, — с обидой и злостью бормотал он, натягивая куртку и обувая кроссы в прихожей.