Танец Марионеток

Ким выслушивал показания, советовался с доктором, ползал с ребятами по полу в поисках улик. Работа позволила забыться. Была своя польза в рутине. Когда чувствуешь себя потерянным,  привычные ритуалы дают ощущение ложного порядка, как бумажные стены для карточного домика, иллюзия, что все предсказуемо и нормально, порой это – единственное, что способно помочь справиться с ситуацией. Не для этого ли так нужны ритуалы убийце?
Художник ушел, тело унесли, вызвав радостный ажиотаж в группе газетчиков внизу. Ким уже давно снял свой плащ и закатил рукава черной рубашки. Ребята с интересом заметили, что его не по-эйльски мускулистые руки покрывали многочисленные шрамы и татуировки. Было очевидно, что этот человек был воином. Не так прост был этот благородный эйл, если сам таинственный Шемсу-Гор прислал его расследовать эти преступления. Но это они уже и так поняли. 
Мелкими кисточками они прочесывали комнату в поисках улик. Все найденные волосы они собирали и клали в отдельные коробочки, потом они сравнят их с образцами, найденными на других местах преступления.
Незаметно закончился день. В комнате стало темно. 
- Хватит уже в темноте возиться! Жрать пора! – раздался сочный бас Сита.
Все спустились вниз в пустой бар. Ребята принесли горячие кулебяки и пиво. Ким неуверенно помялся, смотря на голодных, уставших подчиненных. Ему тоже надо поесть, срочно, он вдруг почувствовал, как дрожали его ноги, снова почувствовал лихорадку, вздрогнул от холода. От голода и жара его трясло, пальцы были как лед, ногти посинели. Мужчина повел глазами в поисках своего плаща.
- Командир! – веселый крик Эдарда. – Давай к нам, у нас кулебяки мясные. 
Ким растерялся. Его тоже приглашали к столу? Они же боятся и ненавидят его!
- Давай, давай, - схватил Сит его за плечи, потянул куда-то, Ким от шока не находил нужных слов. – Все остынет, жрать пора, да и обсудить все надо.
Он выглядел таким растерянным и обалдевшим, так удивленно хлопал своими странными глазами. Сит впервые заметил, насколько командир молод, ну мальчишка же совсем, а вот без этой его суровости и отчужденности не так он и страшен. Ну, почти не страшен. Главное, не обращать внимание на то, как он выглядел. Сначала они все вздрагивали, когда он подходил, поспешно отводили глаза, стараясь ретироваться как можно быстрее, теперь привыкли, перестали замечать особенности его внешности.
Смуглое, вытянутое, худое лицо — острое лицо хищника, сухой, резкий профиль воина, врожденное, почти неосознанное чувство превосходства. Черно-синие, не по-эйлански длинные волосы, у выбритых висков заплетенные в косички. Достаточно высокий, но ниже исполина Сита, широкие плечи, узкие бедра. Проницательные, очень серьезные глаза; резкие складки, прочерченные от носа к уголкам рта, и строгий рисунок губ, невозможно тяжелая аура...
У него были ужасные глаза – опасные, пронзительные – змеиные глаза убийцы. В них словно горел живой огонь. Иногда Ситу казалось – они вот-вот вспыхнут пламенем. С вертикальным зрачком, медово-янтарного цвета, с черным контуром, из-за чего золотистые радужки, казалось, испускали языки огня. Ярким, ужасным, завораживающим и невероятно страшным, этим глазам явно чего-то не хватало. Возможно, человечности. Но ведь он и не был человеком! Они никогда не спрашивали его ни о чем, между собой они решили, что Ким был мутантом. Сейчас их уже не так шокировала темно-синяя змеиная чешуя командира на висках и за ушами.
Командир распространял вокруг себя темноту и был воплощением самой сущности тьмы. Внешность его была сродни сиянию углей, достаточному лишь для того, чтобы продемонстрировать и подчеркнуть окружающий мрак.
- Я... я пить не могу... алкоголь, - промямлил Ким, чуть ли не силой ведомый сильным Ситом за шкирку. 
- А пить и не надо, - успокаивающе рычал одноглазый мужчина, - мы тебе, командир, молочка плеснем. А поговорить надо, все обсудить, по полочкам, так сказать, взвесить.
Кима привели, бережно, путем нажатия на плечи, усадили на стул, дали огромную тарелку, наваленную мясными колобками и оставили в покое. 
«Главное не начать урчать», - успел подумать Ким, выпадая из мира, он засунул первый пирожок в рот, полуприкрыв глаза, жевал, полностью растворившись в ощущениях. Ребята о чем-то шутили, что-то рассказывали, Ким не слышал никого. Он ел. Желудок послушной собачкой подпрыгивал, ловя полупрожеванную еду на лету, с рычанием набрасывался на мясо, разрывая его на кусочки и требуя еще, в венах горел огонь, сердце бухало...
Сит едва не прослезился, наблюдая, как мальчишка медитировал над своей тарелкой, казалось, он не жевал, закидывая в себя еду. Эдард осторожненько подложил ему еще кулебяк, тот едва ли заметил, мерцая янтарем полуприкрытых глаз. Им показалось или он действительно порыкивал, пока ел. Никто сейчас не решился бы отнять его тарелку, рискуя остаться без руки. Чешуя Кима на более черных острых концах вспыхивала черно-красным светом, словно почти потухшие, но все еще мерцающие жаром угли, комнату наполняла энергия. Сит сморгнул удивление, ему показалось, что по черным волосам пробежала темно-синяя искорка-змейка? Это все, наверное, переутомление, вот и мерещится всякое...
- Э... Молочка?
Наконец, тарелки опустели, началось совещание.