Двойственность —  уныние, неверие в собственные силы и на контрасте готовность принять ответственность за ошибку, желание исправить последствия, победить —  ощущается болезненно, и я делаю то, чего не делала очень давно. В самом начале, когда я только брала первые уроки магии, учитель пытался убедить меня в пользе медитаций. Я же предпочитала ментальным практикам, не дававшим никакого очевидного результата, практические тренировки. Позже, освоив положенный минимум, я сперва сократила количество уроков, а затем и вовсе завершила учёбу.

Что же, сегодня я напишу учителю и попрошу найти для меня время.

Пока же я прислушиваюсь к себе, к своим переживаниям. Моё усилие нельзя назвать медитацией, но даже оно даёт плоды.

—  Сестрёнка? —  окликает Оллин.

—  М-м-м?

Открытая коляска не место для задушевных бесед. Да и есть ли смысл вываливать на брата свои осознания?

Моя влюблённость в Рейна была искренней, но моя готовность стать его женой и перейти в его род ни что иное, как самообман. Почему я не допускала мысли, что именно Рейн станет моим супругом и перейдёт в наш род? Быть племянником главы не так престижно, как супругом главы.

Но я подсознательно искала способ отказаться от положения наследницы. Я не верю, что я справлюсь и боюсь решать все те проблемы, которые мне придётся решать.

—  Ты побледнела, Бьянка. Тебе дурно? Не скрывай, пожалуйста. Давай вернёмся и ты отдохнёшь?

—  Мне хорошо, Оллин. Я только что решила, что через пару недель после дуэли устрою приём как наследница. Я больше не буду прятаться от своих обязанностей.

Оллин смотрит на меня недоверчиво, с ещё большим беспокойством и накидывает на нас купол тишины. Защита не абсолютная, но всё же.

—  Ты не должна, если не хочешь, Бьянка, —  серьёзно говорит он. —  Нет причин оглядываться в прошлое. У нас есть настоящее и будущее.

—  Ага. Помнишь, как мы однажды играли в прятки, и я сбежала в Портретную галерею? Ты увидел меня перед портретом прапрабабушки и очень обиделся, что ты искал, старался, а я думать забыла про нашу игру.

—  Не помню, но как ты часто бегала в галерею и вставала перед её портретом не забыл.

—  Я до сих пор часто её навещаю. Знаешь, я смотрю на неё и вижу воплощение величия. Я совершенно не такая. Какое право я имею претендовать на то, чтобы стать её преемницей?

—  Она не родилась великой, великой она стала.

—  Да. Звучит, наверное, глупо, но я это поняла только что. Я той же крови, того же рода. Я могу стать как она.

—  Бьянка, ты можешь её превзойти.

Звучит безумно, но так приятно.

Оллин скидывает купол тишины. Коляска как раз выезжает к пешеходной набережной и останавливается перед спуском к реке. Оллин помогает мне спуститься на мостовую. Пока он рассчитывается с  извозчиком, я прикидываю, с чего лучше начать. Устроиться на виду у всех в кофейне или наоборот пройтись по лавочкам и салонам?

Извозчик трогает прочь.

Мне кажется, или я вижу Алису?

Наверное, кажется. Я не буду пытаться догнать, как не буду пытаться избежать встречи. Я опираюсь на локоть Оллина, и мы, не торопясь спускаемся. Пожалуй, я знаю, куда я хочу пойти в первую очередь —   почему бы мне не выйти на поединок в новомодных белых, искрящихся как иней перчатках?

Знакомых мы встречаем, но не Алису —  к Оллину подходит его приятель, раскланивается со мной. Я отвечаю вежливо и впервые не отстраняюсь, а наоборот поддерживаю разговор.

—  Простите за прямоту, леди Бьянка. Неприятность на балу лишь подчеркнула ваше очарование.

—  Действительно… вчерашняя неприятность была освежающей, —  я улыбаюсь.

И почему мне не нравились приятели Оллина?

Долгой беседы быть не может, и мы прощаемся, идём дальше, и брат отстаёт на полшага, чтобы не закрывать меня от взглядов посетителей кофейни, а заодно подчеркнуть мой статус наследницы.

Мы минуем ювелирный салон, лавку “Секрет”, прославившуюся причудливыми шкатулками. Дальше подсвечена магией витрина ещё одного магазинчика. В нём торгуют артефактами, но внимания они не стоят, так безделушки для развлечения.

Навстречу идёт леди Илина в сопровождении раба —  его статус выдаёт закрывающий нижнюю половину лица кожаный намордник. Леди старше, и я первой приветствую её. Она отвечает кивком, но тут же отворачивается, позволив мне заметить брезгливо сморщенный носик. Неприятно, но ожидаемо.

Ещё одна встреча, ещё.

Алисы нет. Мелькнувшая леди была не она, мне показалось?

Я сворачиваю в шляпную лавку. Оллин открывает для меня дверь, и над входом звякает колокольчик. Навстречу тут же выходит хозяйка, одетая по последней моде, но сдержанно, без аристократической броскости..

—  Добро пожаловать, —  приветствует она нас поклоном, и я отмечаю игру света на стеклярусе, которым расшит лиф.

—  Мне нужен берет и длинные перчатки к нему.

—  Да, мэм.

От прилавка отвлекается ещё одна посетительница. Кто она, я не знаю. Лицо смутно знакомо. Вероятно, я видела девушку при дворе, но мы не были представлены друг другу и вращаемся, вероятно, в несколько разных кругах.

Леди смотрит на меня долгим взглядом и за миг до того, как её внимание станет откровенно неприличным, возвращается к знакомству с образцами, выставленными на витрину. Хотя она не сделала ничего предосудительного, всё же вежливее кивнуть, а не игнорировать.

Оллин касается моей руки, напоминая, что я не одна, что он со мной. Я отвечаю улыбкой.

Помощницы хозяйки уже выставляют на прилавок подставки с беретами.

—  Белый, у вас есть белые?  “Снежные”.

—  Разумеется, мэм.

Передо мной выставляют всего четыре варианта, и белый берет без модного эффекта я сразу же отбраковываю. Остаётся три. Чисто белый, искрящийся как снег в солнечных лучах, берет с пером и берет с пряжкой.

—  Ты можешь померить все три, —  подсказывает Оллин очевидное.

—  Какой, по-твоему, подойдёт мне больше?

Да, я всегда скептично смотрела на выбор Оллина, но…

Может, я ошибалась?

Почему бы не попробовать довериться?

—  Только первый.

Помощницы приглашают меня к зеркалу, одевают берет. Оллин делает шаг ко мне, и помощницы уступают. Увидеть брата в отражении за спиной необычно. Он прищуривается и вдруг “ломает” берет набок.

Так носить совершенно неправильно, но…

—  Мне нужны перчатки до локтя, —  напоминаю я.

—  Да, мэм!

Помощницы подают мне пару, идеально подходящую к берету.

На арене я буду выглядеть эффектно. У меня в гардеробе как раз есть охотничий костюм, который я ещё ни разу не демонстрировала. Вот и “поохочусь” на Рейна.

Я замечаю, что девушка у витрины больше не смотрит шляпки, она наблюдает за мной. Поймав мой взгляд, она поспешно отворачивается. Сейчас я вполне могу спросить, что её так заинтересовало.

Но дверь распахивается, звякает колокольчик.

—  Бьянка?! —  входят Алиса и её кузина.

—  Алиса, —  улыбаюсь я.

—  Ты хорошо выглядишь.

За вежливым комплиментом мне чудится озадаченность, окрашенная недовольством. Возможно, я придумываю то, чего нет, просто потому что начала подозревать Алису. Но какая ей выгода от моего позора? Никакой…

Я снова возвращаюсь к последствиям бального происшествия —  если бы не поддержка родных, если бы не убеждённость папы, что род существует для детей, а не дети для рода, то я бы либо лишилась статуса наследницы, либо и вовсе была бы изгнана. При таком раскладе Оллин станет наследником, но я и без манипуляций с радостью уступлю ему ответственность. Как раз наоборот, Оллин от ответственности отбрыкивается.