Бьянка получает раба

Прикрыв глаза, я делаю глубокий вдох и выдыхаю. Уезжать сейчас, когда папа и брат остаются в столице, я боюсь и не хочу, но это эмоции. Разве я им чем-то помогу? Скорее, я стану обузой. Им будет спокойнее, если я буду в безопасности, а значит, нечего капризничать. Надо воспользоваться шансом —  познакомиться с другой культурой, расширить горизонты, завести новые знакомства, взять уроки магии. Мне будет очень тревожно, да. Но я буду доверять и папе, и Оллину. Я буду верить, что если возникнет реальная угроза, они покинут империю.

Я киваю.

Меня не радует то, что я согласилась, но это правильное решение.

—  Сестрёнка, я надеюсь, ты хорошо проведёшь время.

—  Тогда почему бы тебе не составить мне компанию позднее?

—  Увы, сестрёнка, не горю желанием примерить ошейник, —  Оллин обезоруживающе улыбается.

Буду скучать по нашим препирательствам.

Прямо сейчас нет времени продолжать —  я возвращаюсь к своей поездке во дворец и стараюсь передать всё до мельчайшик деталей. Отдельно упоминаю Алису.

—  Та особа, которая грустит в гостевой библиотеке? —  хмыкает Оллин. —  Она не относится к тебе как к подруге. Кажется, она мнит себя кукловодом и теперь недоумевает, почему марионетка перестала слушаться? Пусть сидит, сколько хочет, да?

—  Да, —  соглашаюсь я.

—  Тогда… едем? —  улыбка у Оллина получается натянутой.

Уже? Так скоро?

Я оглядываюсь на папу, и он крепко обнимает, быстро целует в лоб и отстраняется:

—  Я верю в тебя, Бьянка, ты справишься.

—  Просто не рискуйте собой, не делайте ничего опасного. Мир слишком большой, чтобы беспокоиться о нашем положении в империи.

—  Конечно, это именно то, о чём я тебя предупреждал, Бьянка. Желаю тебе хорошо провести время.

Я постараюсь.

Теперь точно всё —  я отвечаю объятиями на объятья, чмокаю папу в щёку и делаю шаг назад. Мне горько, аж ком в горле, но я не позволяю эмоциям отразиться на лице, киваю в знак согласия и спокойно выхожу из кабинета, будто ничего особенного не происходит. Лишь в дверях я оборачиваюсь и улыбаюсь.

И выхожу.

Оллин захлопывает дверь.

В коридоре меня ждут Бран и до сих пор безымянный брюнет, у обоих в руках по саквояжу. Как-то маловато вещей, хватит только на первое время и не на любой случай. Придётся пополнить гардероб, как только хоть немного освоюсь на новом месте. Хм? Это повод попросить госпожу Алиссию составить мне компанию? Как мило, Оллин или папа продумали даже такую мелочь.

Экипаж всё ещё ждёт снаружи, и мы с братом садимся лицом по ходу движения, а Бран и брюнет напротив.

В голове не укладывается, что я уезжаю вот так…

Утешает, что мы сможем поддерживать связь.

Когда папа разрешит вернуться? Через месяц? Два? Если во дворце обратили внимание на заговор и не скрывают своей осведомлённости, значит, дело решится относительно быстро. По крайней мере я буду надеяться именно на это.

—  Бьянка, Славия отличается от империи.

—  Естественно.

—  Я хочу, чтобы ты была осторожна. В Славии снять с раба ошейник означает лишить его своей защиты. Рабу без ошейника может приказать любая ведьма. С оговорками, но тебе не понравится.

—  Что ещё я должна знать?

—  Если раб допускает ошибку в отношении посторонней ведьмы, то ведьма вправе потребовать у хозяйки наказания раба, которое её удовлетворит. Формально ты можешь отказать, но это будет воспринято как оскорбление.

Мда.

Скучать мне не придётся. Надо полагать, нравы среди ведьм ещё хуже, чем среди светских леди? Что же, признаю, опыт будет полезным. Что я знаю о Доме Танки, которому принадлежит Алиссия? Богатый, устойчивый — уже не одно поколение занимается работорговлей. Влиятельный в Славии? Сказать трудно, о “внутрянке” Острова Ведьм почти ничего не известно, но рискну предположить, что определённый вес у Дома имеется.

— Я буду осторожна, — обещаю я.

— Хотя нас с Танки связывают давние взаимовыгодные отношения, не стоит полагаться на ту сторону слепо.

— Понимаю…

— И ещё, сестрёнка. Поскольку папа только утром принял решение отправить тебя в Славию, документов нет. Какое-то время тебе придётся задержаться на Портовом острове.

— Это плохо?

— С одной стороны, покинуть Славию можно только через порт, независимо от того, выберешь ты корабль или портал. С другой стороны, в Порту совершенно особая атмосфера, и криминал чувствует себя весьма вольготно. Я боюсь, что у кого-то могут возникнуть дурные идеи, и фамилии Соллей окажется недостаточно, чтобы остудить самые горячие головы.

— Я буду очень осторожна.

— Бьянка, я сгущаю краски, на самом деле просто получай удовольствие. В Славии тебя никто не знает, порядки совершенно другие, тебе вообще не нужно думать о репутации, — Оллин ухмыляется.

— Что?

— Выставки, Иллюзион, элитные… бордели. Завидую, сестрёнка.

— Ха…

Экипаж разворачивается и останавливается перед боковым входом в посольство Славии. И мне сразу же бросается в глаза, что у входа дежурят парни, присёгнутые к створкам цепями — рабы. Как… вульгарно. Даже хуже, чем наша мода на кляпы вместо ошейников. И долго рабы стоят? Несколько часов или целый день? Не могу представить, что я вот так вот поставлю Брана или даже второго. Разве что в качестве наказания?

Моё откровенное неодобрение Оллина почему-то смешит. Он демонстративно отряхивает с манжета несуществующую пылинку, прищуривается:

— Сестрёнка, посмотрим, что будет через пару месяцев. Вот вернёшься и сама выйти из экипажа не сможешь.

— В смысле?

— У ведьм первым выходит раб, опускается на колени, протягивает своей госпоже руку и только тогда. опираясь на его ладонь, выходит она.

— Хоть что-нибудь ведьмы без помощи делают? — на самом деле я слегка завидую.

— Приказывать и наказывать, — усмехается Оллин.

Извозчик открывает дверцу.

Бран первым реагирует — выскальзывает на улицу и исполняет всё в точности, как сказал Оллин. Брюнет чуть отстаёт и занимает место напротив Брана. Я успеваю заметить, как мой золотой кудряш обжигает брюнета очень злым и ревнивым взглядом. Кажется, всё куда хуже, чем мне представлялось.

Я выхожу третьей и принимаю помощь только Брана. Хотя мне не нравится ревность, именно он важен для меня.

Мы обязательно поговорим, как я и планировала, только чуть позже.

Оллин выходит последним, и он ни на чью руку не опирается, догоняет меня и предлагает локоть. Посторонний, наверное, не заметит, а я вижу, что братишка слегка напряжён. Непривычно видеть его таким.

Рабы у входа кланяются, распахивают для нас створки, и мы попадаем в просторный светлый холл.

Оллин увлекает меня к группе молочно-белых кресел под большим мозаичным панно на стене. Я с интересом рассматриваю изображение крылатой женщины, устроившей гнездо на самой вершине бесплодной скалы. Вид торжественный, но от картины веет одиночеством.

— Дочери Славии, — Оллин галантно помогает мне сесть, — верят, что происходят от гарпий.

— Красивая легенда, — у нашего императора и вовсе божественное происхождение, но архивы нашего рода опровергают официальную сказку,

— Я слышал, что в Порту можно посетить руины гнезда, — братик присаживается на мой подлокотник.

А где Бран и брюнет? Оглянувшись, я вижу их за креслом, стоящими на коленях, и мне в голову внезапно приходит мысль, что мальчиков можно оставить в столице. Что бы ни происходило в столице, их это не коснётся. В том, что папа не бросит их, в случае побега из империи, заберёт с собой, я уверена. В Славии же куплю кого-то местного, знающего порядки. Потом продам. Или даже заберу с собой.