Когда снова наступает рассвет. Книга 3

Десять ночей. Арент отправляется утолить жажду. Я жду его, скорчившись на чёрном мраморном полу. Доминик… Когда остаюсь одна, я думаю о нём непрерывно… Она поставила меня на колени, почти лишила рассудка — боль при мысли о существе, из-за которого я никогда не буду принадлежать Аренту так, как он этого хочет…

К моменту возвращения Арента я — сама беззаботность. Он тут же обнимает меня, я льну к его груди. Арент наклоняется, чтобы меня поцеловать, но я успеваю задать явно неожиданный для него вопрос:

— Как звали твою вторую жену?

В глазах Арента мелькает удивление.

— Она тебя обратила? —  уточняю я. — Для этого ты женился на ней?

— Да, — отвечает Арент. — Почему ты спрашиваешь?

— Её ведь звали Этра?

— Да, так её звали. Откуда тебе это известно?

— От сестры её обратившего. Шаневис. Ты ведь её знаешь?

Я слежу за выражением его лица, но оно не меняется.

— А о проклятии? — допытываюсь я.

Арент молча изучает меня, и мне стоит усилий выдержать его взгляд.

— Обративший Этру проклял её за вероломство, — поясняю я. — И она пала жертвой…

— …того, кого обратила сама, — тихо заканчивает фразу Арент.

Моё удивление искренне, хотя, наверно, удивляться нечему. Конечно, он мог узнать обо всём от Этры. Но следующее признание Арента всё же застаёт меня врасплох.

— Я слышал слова проклятия из уст его произнёсшего — после того, как нанёс ему смертельный удар, как учила Этра. Она обратила меня в ту же ночь. На следующую ночь я женился на ней, как обещал, а спустя ещё три она действительно повторила судьбу своего создателя. Нет, Этра пала не от моей руки — под кинжалом подосланного мной смертного.

Я вспоминаю, как Арент пытался использовать Винсента, чтобы избавиться от соперника. Оказывается, у этого манёвра очень длинная история…

— Значит, всё правда, — вполголоса подытоживаю я. — Проклятие переходит с обратившего на обращённого…

Арент улыбается грустной улыбкой.

— Придёт время, и мы узнаем.   

Девять ночей. Боль невыносима, я никак не могу с ней совладать. Но я должна, иначе о моём плане придётся забыть. Я нащупываю рукой стену, пытаюсь подняться на ноги… Ни разу с тех пор, как очнулась в измерении статуй-эмпатов, я не чувствовала Доминика. Неужели ритуал разрушил существовавшую между нами связь? Моя ладонь соскальзывает со стены, и я снова валюсь на колени. Времени осталось совсем немного — я должна побороть эту боль…

Восемь ночей. Арент задерживается, и я истязаю себя мыслями о Доминике, пока вызванные болью призраки не начинают водить вокруг хоровод. Я рискую — Арент не должен видеть меня такой — но всё же успеваю привести себя в норму за какие-то мгновения до его появления.

Семь ночей. Арент дарит завораживающе красивое кольцо с крупным бриллиантом. Моя рука дрожит, когда он надевает его мне на палец — раньше этот палец украшало другое кольцо… Я судорожно сжимаю ладонь.

— Тебе не нравится? — Арент пытливо заглядывает мне в глаза.

Я силюсь выдать улыбку. Кольцо действительно изумительно. Овальный камень нежного розового цвета — словно капля крови, растворённая в кристалле льда. Я касаюсь его гранёной поверхности, смотрю, как ярко он переливается в тусклом свете светильников, и стараюсь не думать ни о чём, кроме его красоты, пока улыбка не становится искренней.

— Как такое может не нравится? — в моём голосе неподдельное восхищение. — Спасибо…

Удивительно, как в подобные моменты преображается лицо Арента, какая мягкость появляется в его обычно безжалостном взгляде. Я убеждаю себя, что меня это трогает, и удерживаю это чувство в сознании. Оно помогает относиться к Аренту с теплотой, которой на самом деле во мне нет. Я обвиваю руки вокруг его шеи, перебираю вьющиеся пряди его волос.

— Мне тоже хочется сделать тебе подарок.

Арент гладит меня по щеке, в глазах — неприкрытое томление.

— Ты знаешь, что я желаю.

— Знаю, — лукаво улыбаюсь я. — Но не могу же я дарить то, что и так принадлежит тебе.

Я выворачиваюсь из его рук и, подскочив к окну, распахиваю его настежь.

— Слышишь?

Арент кажется заинтригованным.

— Зов ночи, — поясняю я, отгоняя мысль о том, кто однажды произнёс похожую фразу. — Давай проведём её в мире смертных.

— Мы и сейчас в нём.

Я качаю головой и протягиваю ему руку.

— Обещаю, эту ночь ты забудешь не скоро.

— Я не забуду ни одну, что провёл рядом с тобой, — тихо говорит Арент и сжимает мою ладонь.

Шесть ночей. Я вижу лицо Доминика так отчётливо, будто он стоит рядом, тянусь к нему, превозмогая боль, но он растворяется в воздухе. Связь между нами действительно оборвалась… Всю прошлую ночь я носилась по миру людей, как одержимая, и ни разу не почувствовала его присутствия. Хотя в памяти Арента эта ночь в самом деле останется надолго. То выдёргиваясь из его объятий, то бросаясь ему на шею, я тащила его из одного безумия в другое. Буйная вечеринка на крыше одного из небоскрёбов Лас Вегаса, головокружительный спуск с "Insano" — сорокаметровой водной горки неподалёку от Форталезы[1], оглушительный грохот бесчисленных фейерверков праздника огней в Индии[2] и, наконец, заплыв на листьях гигантской кувшинки по мутным водам Амазонки[3]. Огромные круглые листья выдерживают вес в несколько десятков килограммов, но упралять ими, даже с помощью шеста, нелегко. Не знаю, сколько раз меня вертело на месте, и мой хохот смешивался со смехом Арента. Белоснежные цветы этого чуда природы распускаются на закате. Арент собрал для меня целую охапку, и я снова убедила себя, что восторженность светящаяся в его глазах, меня трогает…

Бриллиант на моём пальце мерцает мягким розоватым светом. Понятия не имею, куда подевался изумруд Доминика, не помню, был ли он на мне, когда я очнулась… И другое кольцо из колосков алмазной лаванды — наверное, оно потеряно для меня, как и тот, кто его подарил… И всё же я стою, думая о нём — боль жжёт, ослепляет, но больше не валит с ног. Ещё немного — и я смогу её побороть.

Пять ночей. Кажется, та ночь в мире смертных, которая должна была отвлечь Арента от его вожделений, произвела обратное действие. Судя по всему, он считает, что мы сблизились, как никогда. Может, это действительно так… В любом случае, я не смею его разубеждать — только не сейчас, когда цель почти достигнута. И я решаюсь на то, к чему ещё не чувствую себя готовой…

Край обрыва, шум морских волн, белая пена на камнях внизу, серебристые блики луны на водной глади, раскинувшейся до самого горизонта. Луна — почти полная. Ещё каких-то пять ночей и…

— Это место — одно из твоих любимых? — рука Арента уверенно обвивает мою талию. — Скала самоубийц?