Эльфийка: Переполох в Академии
Через полчаса мы с лосиком стояли на холме над болотом и вопили в две глотки, это было так весело, что я забыла обо всём на свете, и просто самозабвенно орала, сначала ругалась, потом стала сочинять ерунду, потом предложила лосику спеть, у него обалденно получилось. От его голоса дрожала земля и по воде шла рябь, из нор выползали перепуганные болотные крысы, птицы проснулись и улетели прочь, натыкаясь на ветки в темноте – отлично, в общем, у лосика получалось. Я научила его испохабленной перепевке одной эльфийской баллады, в оригинале там было про запретную любовь, а в переделке обсуждались способы утихомиривания тёщи, постоянно лезущей в жизнь молодых, лосик не запомнил мотив, и каждый куплет пел по-новому, я не стала его переучивать.
Через пару часов я выдохлась и решила присесть, а потом и прилечь, лосик тоже сказал, что устал, и лёг в траву рядом со мной, сразу же захрапев впечатляющим бегемотьим храпом. И из ближайших кустов вышел волк, его светящиеся в темноте глаза горели хитрым огнём.
– Ну наконец-то ты научился не выскакивать как чёрт из табакерки, – фыркнула я, он улыбнулся всеми зубами, подошёл ближе и лёг рядом, я потрепала его за шею, погладила ухо: – Не съела тебя мама?
– Она пыталась, но я плохо жуюсь, – он выглядел вполне довольным, я тоже решила не демонстрировать своё на тряпки порванное состояние души. Он сказал чуть серьёзнее: – Они тебя отпустят. Я сказал им, что я связан контрактом на крови, поэтому обязан курировать тебя в течение семестра, вне зависимости от того, где ты будешь учиться – в Академии Граней, в местной школе, или вообще сама по книгам. Так что отослать меня с письмом у них не получится, я остаюсь тут, или еду туда, куда едешь ты.
– Ты правда подписал контракт кровью? – нахмурилась я, он усмехнулся и придвинулся ко мне ближе, шепнул:
– Учитель твоего папы – мой прадед. И не знаю, как тут у вас, но у нас в семье друг друга любят, и если я попрошу деда соврать ради меня в официальных документах, он соврёт.
У меня мурашки внутри побежали от его голоса и его слов – соврать, ради меня... Он лежал так близко, я чувствовала его дыхание на лице, моя рука до сих пор лежала на его загривке, пальцам было очень тепло, в него хотелось закопаться целиком.
Что-то изменилось, силуэт в темноте перетёк в другую форму, и вот моя рука уже гладит горячую человеческую шею, короткие волосы на затылке, длинные над ушами. Это было до невероятности неприлично, но в темноте, когда я не видела его лица, это казалось таким правильным. Он придвинулся ещё ближе, я ощутила прикосновение к щеке, улыбнулась, ничего не сказала. Под кожей тёк горячий шорох песчинок, они щекотали и согревали, мне хотелось ощутить их везде, не только на щеке, или на шее... Он придвинулся ближе, я продолжала гладить его шею, я знала, что сейчас будет – эльфы пытались меня поцеловать, я всегда пыталась этого избежать, они не были настойчивы. А Роман был. И его я не пыталась избежать, я бы с удовольствием двинулась навстречу, если бы знала, как. Но я не знала, поэтому просто ждала, в груди бешено колотилось сердце, пальцы дрожали в его волосах.
Он приподнялся и оказался очень близко, я ощутила его дыхание на шее, он провёл носом по моей щеке, по уху, по шее, обратно. Тихо прошептал на ухо:
– Ты знаешь, что у оборотней по полнолуниям крышу сносит?
– Да? – я мягко провела по его шее вниз, погладила голую спину, плечо, вернулась к шее, шепнула: – Я не замечала. Правда сносит?
– Напрочь, – кивнул он, уткнулся лицом мне в шею, часто глубоко дыша и мелко подрагивая, как будто был напряжён до предела. – Вот только сейчас ещё не полнолуние. А крыша почему-то уже всё.
Я опять запустила пальцы в его волосы, поглубже, чувствуя, как он начинает дрожать сильнее, тихо спросила:
– И в чём это проявляется?
Он приподнялся на локте, погладил меня по щеке пальцами, потом ладонью, у меня внутри от каждого его движения как будто волновался рой пчёл, гудящих, пушистых и опасных, я сама уже дрожала всем телом. Его лицо коснулось моего, медленно, так кошки ласкали друг друга, как будто гладились, с таким самозабвенным удовольствием, это было что-то настолько новое и необычное, что я не дышала, боясь что-то пропустить и не понять. Со мной никто никогда такого не делал. Все мои ухажёры-эльфы просто закрывали глаза и тянулись ко мне губами, с расстояния в полметра, это было жутко стыдно и неловко. А Роман... если все оборотни такие, то я буду общаться только с ними, всю оставшуюся жизнь.
Его прерывистое дыхание на моей шее вызывало дрожь, всё тело горело жаром, мои пальцы на его шее ощущали вставшие дыбом волоски, они щекотали кожу.
– Юля, блин... – его голос звучал так, как никогда до этого, – скажи что-нибудь.
– Поцелуй меня.
И он накрыл мои губы своими, мягко и сильно, его руки тронули шею, затылок, пальцы в волосах как будто разбудили что-то новое, чего я никогда не чувствовала, это хотелось продолжать. Губы пульсировали, я пыталась понять, что должна делать, но никак не могла разобраться, тело вело себя так, как будто мне не принадлежало, или безвозвратно изменилось вот только что, и я теперь не знала, как оно работает, искала пути на ощупь, с радостью находя новые источники удовольствия, они все были в нём. Касаться губами, сжимать, прикусывать, царапать, дышать глубже. Его руки на моём лице, на шее, я поняла, насколько это приятно, и тоже стала гладиться об них сама, как кошка, наконец понимая, что он в этом находил, это невероятно. Он опять поцеловал меня, на этот раз сильнее и смелее, сминая губы, приглашая их приоткрыть... и случилось что-то настолько сильное, что я тихо всхлипнула от внезапности этого ощущения, но тут же опять попыталась его найти, без него было почти больно...
– Юль, слушай, – он дышал как в лихорадке, прижимал меня к себе, покрывал поцелуями щёку и ухо, медленными, сильными, – Юлечка, шла бы ты домой спать, а? А то мы тут и останемся. Я не знаю, полнолуние это или что, но моя крыша держится из последних сил. Иди домой.
Я молчала, гладила его шею, плечи, медленно целовала скулы. Ощущать его напряжение и понимать, что это я с ним такое сделала, было нереально круто, это пугало, но я не собиралась его отпускать.
– Юль, иди.
– Не пойду.
– Может быть, я тогда пойду? – смущённо сказал лось.
Я замерла, Роман тоже. Мы секунду помолчали и рассмеялись, Роман мягко освободился из моих рук, опять обратился в волка и куснул лосика за ляжку, лосик его пнул, но не попал, Роман рассмеялся. Немного взбодрился и сказал:
– Давай иди домой, серьёзно. Если мы завтра поедем в Академию, то надо выспаться.
– Ладно, – я взяла себя в руки и встала, всё ещё чувствуя внутри то трепещущее новое, что он мне подарил, но уже немного оправившись от шока. – Тебя телепортировать до оврага?
– Не откажусь.
– Пойдём вместе тогда. Лосик, спокойной ночи.
– И вам спокойной. Я утром приду под окно.
– Хорошо, до завтра.
Я взяла волка за загривок, подняла вторую руку, пытаясь поймать концентрацию, чтобы не запулить нас обоих куда-нибудь не туда. Сосредоточилась и переместила нас к оврагу, мы перешли его молча, остановились с той стороны. Светлый лес даже ночью оставался светлым, почти круглая луна легко просвечивала редкие кроны, мы стояли напротив, как будто прожекторами освещённые, я видела каждую шерстинку на его лице, медленно гладила его шею. Внутри что-то происходило, что-то такое важное, что я стояла молча и почти неподвижно, пытаясь понять эти странные процессы, насладиться ими по полной. Единственное, что поняла – эту магию излучал он, Роман, и мне хотелось взять её побольше, раз уж мне нужно будет сейчас уйти. Я опустилась на колени и обняла его двумя руками, утыкаясь лицом в его шею и глубоко дыша, еле слышно прошептала:
– Как же ты обалденно пахнешь...
Он хрипловато рассмеялся, выдохнул:
– Великий Создатель... что ж творится-то в этом лучшем из миров, а? Это предел. Юля... Юля, всё, иди домой. И отряхни с себя шерсть, пожалуйста, а то это будет очень палевно выглядеть. Хорошо?