Как ведьма на базаре мужа покупала

А иначе меня лишат статуса, и пойду я в какую-нибудь глухомань, у котов лишай изгонять. И денег у меня только рубль…

— Да, давай, и такой сойдет! — решила я не заморачиваться. — Договор?

— Деньги покаж… А то знаю я вас, молодых, все облапошить норовите! — бабка ожила.

Я достала заветный рубль и показала ей, не отдавая в руки.

— Ага, договор, — она плюнула себе в ладонь. — Я Афанасия, продаю Никитку Пустозвона… — она посмотрела на меня.

— Настасья!

— Настьке ведьме! — и протянула мне руку. Я тоже плюнула на свою и сжала ее неожиданно крепкую ладонь, скрепляя магическую продажу. — Обмену и возврату не подлежит, так как товар Б.У! — сжав рубль, подхватила складной стульчик, на котором сидела, и шустро мылась.

Что-то тут нечисто… Посмотрела на мужчинку, жалкий он какой-то, стоит в одной рубахе по колено, похоже, даже портков для него старуха пожалела! Да и босиком он… как пойдет-то, кругом камни и мусор. Подошла, и, взяв его за тело, закинула на плечо, натянув на тощую задницу рубаху, нечего светить добром…

Которое, кстати, явно превышало мои предвосхищения…

Ну это ладно, мужчинка худенький, слабенький. Молчит болезный… Понесла его прямо в святилище, пусть женят! Какой-никакой, а мужчина все же!

Ноша была легкой, и я быстро донесла до места назначения. Встав у порога, оглянулась, нужен свидетель, а им может быть только кот. Но моя зверюга вечно гулял где-то сам по себе, мотивируя это свободой и личным пространством!

— Васька, где ты? Кис-кис?

— Анастасия! Я просил вас не называть меня такой убогой кличкой! — кот появился из неоткуда, и отряхнув шикарную черную шубку, возмущенно блеснул глазами. — Василий Иннокентьевич, пожалуйста!

— Не выпендривайся. Я тут мужа приобрела, давай, помогай. А то в полночь я лишусь магии, а ты хозяйки! — погрозила я ему.

— Это весомый аргумент! Кто ж меня кормить-то будет? — ехидно заметил он и скользнул в открывающуюся дверь.

— Эй. Есть, кто еще не сдох? — гаркнула я в темноту. Мужчинка вздрогнул и сжался. — Не бойся, я не злая, просто громкая! — погладила я его по тощей заднице. — Откормим тебя, обуем, оденем, все соседки от зависти усохнут!

— Че орешь оглашенная? — в комнате начались загораться свечи на стене, освещая пространство.

Древняя кикимора стояла возле священного круга, я окинула ее взглядом, вот реально высохшая мумия, с зелеными водорослями на голове вместо волос. Я шагнула в круг, и, хлопнув по мужичку, сказала.

— Проводи обряд!

— А деньги есть? — та даже не шелохнулась.

— По закону и, без них обязаны! — возмутилась я. — Есть деньги, давай действуй!

— Торопятся они… все… — забурчала она. Взяв с пояса мешочек, посыпала вокруг нас, что-то зашептала. Подожгла пучок трав, обдала нас вонючим дымом чертополоха, и чихнув, произнесла.

— Вы женаты! — и посмотрела на меня, протягивая ладонь.

Я, поковырявшись в кармане, сгребла мелочь и высыпала ей.

— Свидетельствую! — мяукнул Васька.

— Да чтоб у вас все плохо было! — сплюнула кикимора и, сжав мелочь, исчезла.

— Типун тебе на язык, старая мокрица! — выругалась я.

Вышла из святилища и пошла к дому. Хорошо хоть рядом!

Мужчинка всю дорогу так и весел тряпочкой на моем плече, не доставляя хлопот. Вернувшись в дом, аккуратно сняла его, боясь сломать ему чего, и уложила на топчан.

— Ну, ты тут располагайся. А мне надо заказы пособирать, хоть маленько деньжат подсобрать да тебя одеть! — посмотрела на него с жалостью, и вышла из дома. Метла по зову ожила мгновенно, взлетев, приблизилась ко мне.

Едва я села, как сзади пристроился кот.

— Чего это ты?

— Захотел немного тебе помочь. Знаю пару мест, где точно нужны твои фирменные зелья!

— С чего это такая щедрость? — удивилась я.

— Проявляю заботу о тебе! — как ни в чем не бывало заявил кот.

— Говори адрес! — не стала его больше пытать. Мне теперь есть, о ком заботится! Вспомнив мужа, защемило сердце, жалостливая я, как говорит Анька, но что поделать-то?

— Мухоморная семь и болотная тридцать шесть!

— Хм… — неплохо, богатые там дамы живот, хоть и не ведьмы, а так нечисть и дала команду метле, взлетать.

Управилась быстро, две старые корги собирались замуж, хотели омолодиться, а у меня как раз было пару микстур, делающие, таких как они, юными нимфетками. Но недолго, всего годик…, а потом приходили ко мне снова.

На задаток купила одежды мужу, и еды в дом, не забыла и кота, взяв отборного мяса, и крынку сливок. Летела, переполненная счастьем…

— А чего это вдруг? — удивилась я, — с чего, со мной такое?

— Потому что устала от одиночества! — все понял Василий.

— Да? — переспросила я, слезая у порожков.

— Точно! Чего я только не повидал в своей жизни! — авторитетно заявил кот, и, задрав хвост, прошел в дом.

— Ты чего сидишь… — удивилась я, застав Никитку так и сидящим в одной позе. — Как бы ни заболел! А мы сейчас тебе баньку, попарю тебя с травками! Покормим! — засуетилась я.

Баня по моему приказу моментально зажгла печь, пока я запаривала зелья, успела поставить, вариться картошку в чугунке. Курицу разрубив на пополам сунула в другой, и накидав туда овощей и специй, прижала крышками. Взяв бережно муженька на руки, унесла в баньку, сунула его в лоханку, и давай мыть пучком трав. Шептать заговоры от хвори и немочи, от сглаза и порчи…

— Никитушка, как ты? — заглянула я в ожившие глаза.

— Хорошо матушка… — заговорил он.

— Ну и ладушки. — Завернув его в большое полотенце, понесла в дом.

Усадив за стол, подала готовое мяско, разрезала картошку и покрошила огурчиков соленых. Налила чаю большую кружку, мед, и хлеба.

— Кушай, а я причешу тебя! — взяла гребень и начала расчесывать его волосы. После помывки на голове Никитки, обнаружилась красивая, кудрявая шевелюра.

Мне снова его стало жалко. Что старая карга с ним делала, что он такой болезный?

Села, напротив него поставив локти на стол и подперев руками голову, и смотрела, как он с аппетитом ест, и умилялась…