Девочка. Девушка. Женщина

Чуть более чем за год до основных событий.

Ну и понеслось… На материк летели вместе с Даночкой. Ощущала себя так, будто мне снова девять, а впереди – очередной конкурс. Она врала, что у нее какие-то дела, но мне в это с большим трудом верилось. Для Романовой я была не просто любимой ученицей, а воплощением собственной несбывшейся мечты, вот почему она мне во всем помогала и так остро переживала мою неудачу.

В приемной худрука нас огорошили – будет смотр. Я, конечно же, запаниковала. Какой смотр? У меня толчковая нога травмирована! Ни прыжков нормальных, ни вращений. Ну, то есть, конечно, из себя что-то можно выжать, но…

– Тщ-щ-щ, Сеня. Отставить панику. Все понимают, что форму тебе придется возвращать.

– Тогда зачем это все? – злилась я.

– Наверное, хотят посмотреть, насколько все плохо. Но оно не плохо. Ты с каждым днем прибавляешь мастерства. Уж я-то знаю.

Даночка врала. Пока это было очень далеко от моих прежних возможностей, но как же меня поддерживали ее слова!

– Спасибо, – растрогалась я и заморгала часто-часто, чтобы не зареветь.

– Помни, что танец – это не мышцы и связки. Это твое сердце и дух.

Я покивала, хотя могла возразить, что прямо сейчас моя задача – показать не танец, а технику. И это совсем другое. Но я не стала, сосредоточившись на вариациях, которые Романова рекомендовала мне станцевать. Разогрелась, немного порепетировали. Хоть нам и выделили отдельный зал, любопытных взглядов избежать не удалось. Особенно один парень пялился.

– Не помнишь Руслана?

– Нет.

– Он у меня начинал. На три года старше тебя. Потом поступил в училище, и вот там я прямо не знаю, что за, с позволенья сказать, педагоги ему попались – сбили мальчику ось. Ну и, закономерно, он поломался.

– Значит, мы с ним коллеги по несчастью?

– Вроде того. Может, даже вместе будете заниматься.

– Да?

– Угу. У Русланчика отпуск. Он просил меня с ним поработать. Ой, Сень, там Ефимов. Ты только не волнуйся, ага? И давай, как мы договаривались.

Танцевала, как будто в тумане. Ничего потом вспомнить не смогла. Оценить… Аплодировать мне, конечно, никто не стал. Хвалить тоже. Да и за что хвалить, мамочки? Зато мне обещали повторный смотр через месяц, и уж если там я продемонстрирую прогресс, взять в труппу. Так и сказали, да… Возьмем!

– Ну что, моя хорошая, дуй в душ, а потом – как насчет ресторана? Я считаю, это надо отпраздновать!

– Разве у нас есть повод? – засомневалась я.

– Тебе контракт на ознакомление скинули?

– Вроде бы.

– Ну, так что еще тебе нужно?

– Обсудить репертуар, – растерялась я.

– О господи. Я же уже говорила, да, что ты зажралась?

– Было такое. Да.

– Ну, вот и возвращайся с небес на землю. Никто не собирается тебя ставить в кордебалет, – закатила глаза Романова. – Левка не дурак. Поди, уже помчал свечку в церковь ставить за то, что в его труппе появился такой бриллиант, как ты.

– Разве он не еврей? Какая церковь, Дана Родионовна? – наконец, улыбнулась я.

– Не паясничай. Давай, дуй в душ. Я закажу нам столик.

За собственными переживаниями и хлопотами я на какое-то время и думать забыла о проблемах матери. Даже стыд, преследующий меня после разговора с Вершининым, отошел на второй план. Вот почему у меня едва ли сердце не оборвалось, когда я, уже устроившись за столиком в ресторане, достала телефон и увидела два пропущенных от мамы.

– Мам?

– Сеня! Ну, наконец-то! Я уже начала переживать. Как ты?

– Хорошо, наверное, а у тебя как дела? – просипела я, затаив дыхание, и подняла взгляд на Даночку, в свою очередь настороженно глядящую на меня.

– Я пока не поняла, Сень. Сижу третий час в полнейшем шоке.

– Что случилось? – похолодела.

– Ко мне пришел следователь и извинился! Представляешь? Так удивительно было видеть, как человек, который меня изводил и запугивал, извивался ужом.

– Значит, все позади? – сощурилась я. Романова ободряюще сжала мою руку.

– Да! Господи, поверить не могу. Ох, Сенька, от облегчения ноги как будто ватные, встать нет сил. А у меня педсовет через полчаса, – сквозь слезы рассмеялась мама.

– Ничего, мамуль, у тебя все получится. Я в тебя верю.

– Спасибо, Сенька, спасибо, родная! Но что мы все про меня? Как твоя поездка?

– Да ничего. Меня вроде бы взять обещали.

– Так это же отлично! Ты папе не звонила? Нет? Обязательно позвони. Он страшно переживает.

– Позвоню, конечно. Ты-то сама ему рассказала новости?

– Первым делом ему. А как же?

– И что папа?

– Ну, а ты как думаешь? – засмеялась опять, – Обещает праздник устроить. Хотел даже Вершинина пригласить, представляешь. Но я его остановила. Потому что… Ну где он, а где мы, правда? Как-то неловко.

– Да, наверное.

– Но поблагодарить его все же стоит. Может, ты бы ему позвонила, Сень?

– Конечно, – промямлила я. – Прямо сейчас и поблагодарю.

– Тогда не буду задерживать. Передавай привет Дане Родионовне.

Я пообещала непременно передать и сбросила вызов. Как раз принесли салат и…

– Аж целая бутылка? – удивленно взглянула на ведерко, в котором охлаждалось шампанское. – Мы не окосеем?

– Вряд ли. Но Артуру лучше звони сейчас.