Коник-остров. Тысяча дней после развода

Александра

А ведь был соблазн согласиться. Сказать: да, давай вернемся. Обойдусь без практики, без защиты. Вообще без всего. Пропади, земля и небо, мы на камне проживем. Гори все огнем, ебись все конем.

Но приоткрыла глаза, покосилась на него – и тут меня переклинило.

Упрямый прищур, желваки на скулах, подрагивающие ноздри – так знакомо. До боли, до визга знакомо! И тут же - острыми иглами, одно за другим…

*

Ночь. Лбом в стекло, глядя во двор. Сигарета за сигаретой. Кофе обжигает желудок, как кислота.

«Где ты был? Третий час ночи!»

«С мужиками в баре».

«В гей-баре? - брезгливо касаюсь ногтем вишневого пятна на рубашке. – Знакомый цвет…»

«Что у тебя с Соломиной?» - а в кармане телефон с фотографией.

«Не больше, чем у тебя с Магничем»…

Руки Магнича на груди, горячее дыхание касается шеи, слезы жгут глаза…

Пальцы Ивана впиваются в мои плечи.

«Не ври мне! Да или нет?»

Формально – нет, потому что в самый последний момент поняла, что не могу. Оттолкнула, встала, оделась и ушла. А если по сути – да, потому что мысленно уже сделала это, и физическое завершение не играло никакой роли…

«Господи, Сашка, ну почему ты у меня такая дура?! Зачем? Зачем ты призналась? Пока слова не сказаны, ничего нет. Сомнения, подозрения – может быть, но человек верит в то, во что хочет верить».

«Вот именно, мама. Поэтому и сказала «да». Он сам мне изменил. С моей подругой. И не сомневался, что я изменяю ему. Сказала бы «нет», все равно не поверил бы. Я просто поняла, что больше так не могу»…

*

Ты мне всю жизнь перепахал – и теперь я должна под тебя строиться?! Чтобы тебе было удобно и спокойно?

Нет, не так, конечно. Мы оба виноваты. И да, Саша действительно у мамы дурочка. Такая уж уродилась - без башки. Но это не значит, что теперь нужно сложить лапки и вести себя так, как хочется тебе. По-хорошему ты просишь, скажите, пожалуйста. Я тебя тоже много о чем просила по-хорошему, ты меня слышал? Нет, потому что вообще не слушал. Вот и я тебя слушать не обязана.

Зато теперь мне все стало ясно. Как только закончится практика, многоточие окончательно превратится в точку. Большую жирную точку в конце главы. В конце той книги, которую мы начинали писать вдвоем. Не у всех книг бывает счастливый конец, к сожалению. Это жизнь.

Я молчала – он ждал. Кто кого перемолчит. Ничего не изменилось. А что, собственно, могло измениться?

В общем, я сказала «нет». Значит, месяц нам надо как-то сосуществовать.

Чтобы отвлечься, переключилась на программу своих работ, мысленно тасуя пункты в списке: что в первую очередь, что может подождать. Сначала пробы с посевом, замеры, съемка. Потом обработка данных, сверка с прежними. Наблюдение в динамике.

Самое поганое в том, что мне нужна была помощь. Озеро тридцать шесть километров с севера на юг и шестнадцать с запада на восток. На лодочке не нагребешь, а на катер права получить я так и не собралась. Да и пробы объемные в одиночку сложно брать. Обычно для таких дел есть лаборанты, а тут никого. И если Ванька заговнится, то мне придется несладко. Разве что его непосредственному начальнику жаловаться, но до него еще доцапараться как-то надо.

По карте от деревни до станции километров двенадцать по прямой. С той скоростью, которая светилась на табло, мы давно должны были добраться. Значит, не по прямой. Иван отключил автопилот и держал курс, лавируя между многочисленными мелкими островками, поросшими лесом. Красота, конечно, сказочная – строгая, суровая. Северная. Но настроения любоваться не было. Вместо этого внимательно вглядывалась в воду.

Справочники описывали Волозеро как слабоминерализованное, с водой темно-желтого цвета, с преимуществом сине-зеленого фитопланктона. Сильной жары этим летом не было, цветение если и началось, то не настолько, чтобы бросалось в глаза. Во всяком случае ни зеленых пятен цианей, ни бурых скоплений диатом я не заметила.

Значит, будем искать. Эти заразы вместе не живут, как рыжие и черные тараканы. Если одни идут в рост, вторые гибнут, но перед этим бурно плодятся и те и другие. Вода усиленно цветет, рыбе нечем дышать. Когда я сказала шоферу Саше, что можно развести еще какие-то третьи водоросли, чтобы пригасить борцунов, это было неправдой. То есть в теории можно, но никто этим никогда не занимается. Сами между собой разберутся, процесс естественный. Главное - чтобы рыбу при этом не забили. Интересовало меня все это исключительно с научной точки зрения.

Наконец впереди показался уходящий далеко в воду мыс. Прикрыв глаза от закатного солнца, я рассмотрела пирс с одиноко тоскующей лодкой, а потом и длинный барачного вида дом. Его красно-бурый колер навевал воспоминания о Финляндии. Заложив крутой вираж, Иван подогнал катер к пристани, заглушил двигатель и соскочил на сырые доски. Обмотал канаты вокруг двух ржавых кнехтов, молча вытащил мои сумки и пошел к берегу.

Вот так, да? Война?

Ну что ж… видит бог, я этого не хотела.

Кое-как выбравшись на причал, я побрела следом – к крыльцу биостанции. Рыжая собака, похожая на лису, поплясав вокруг Ивана, равнодушно покосилась на меня, но не сочла заслуживающей внимания. Повернув ключ в висячем замке, он вошел внутрь, я за ним.

Темные тесные сенцы с грязным половиком, три двери. Иван открыл одну из них, за ней оказалась просторная комната с кафельной печью-голландкой. Большой стол, видимо, использовался как обеденный и рабочий: на нем стоял компьютер-моноблок. Кухонный уголок, кровать с металлической спинкой, заваленная одеждой скамья у стены, старомодный книжный шкаф с застекленными дверцами и шторками – вот и вся обстановка.

- А мне куда? – спросила я, растерянно озираясь.

Все так же молча Иван открыл еще одну дверь рядом с печкой, включил свет и занес мои вещи в крохотную комнатку, где едва помещались такая же допотопная кровать, стул и небольшой комодик с выдвижными ящиками. Поставив сумки на пол, он развернулся и направился к выходу. На крыльце шаги смолкли – я осталась одна.

- Капец! – сказала вслух и села на край кровати.

Сетка под тонким матрасом, прикрытым шерстяным одеялом, прогнулась с жалобным звоном. Подушка напоминала полужидкий кисель, как в плацкартных вагонах. На стуле лежало сложенное стопочкой застиранное постельное белье. Крохотное оконце с такой же серо-желтой тюлевой занавеской выходило на густой куст, который в принципе не пропускал внутрь дневного света.

Я поискала розетку, чтобы поставить на зарядку телефон, не обнаружила и вышла в большую комнату. Там их нашлось целых две: одна занятая проводом от компьютера, вторая – от настольной лампы. В окно было видно, как Иван на пристани выгружает из катера коробки.

В туалет я последний раз ходила на автовокзале в Пудоже. Поискать или подождать? Во избежание эскалации решила потерпеть, тем более это было не единственным вопросом, с которым предстояло разобраться. Как любой ученый-естественник, я постоянно ездила «в поле» и привыкла к походным условиям, но еще ни одна подобная вылазка не была сопряжена с такими проблемами.